Брачный приговор

Это волнует кровь.

— Только не говори, что ничего не приходит на ум, — я качаю головой. — Сколько тебе лет?

— Тридцать семь.

— И ни одной истории с хорошим концом?

— Я как-то ушел от полицейской погони со спущенным колесом.

Я стону в голос, хотя вижу по его глазам, что он специально. Издевается. Гад перехватывает меня за талию и бросает обратно на диван.

— Лучше ты расскажи хорошее, — он пальцами прокладывает жаркую дорожку по моей щеке. — Напомни, что оно вообще существует.

— Я буду отвечать за хорошее в нашей паре?

Паре…

Срывается с губ.

Я проклинаю свой язык, только от этого никакого толка. Слова все равно не вернутся назад.

— Да, — отвечает Чертов.

Глава 17

Чертов

Она спит. Уткнулась лицом в мое плечо и заснула. А сквозь сон смешно разговаривает — бросает короткие предложения, которые невозможно разгадать. Но ей спокойно. Она несет глупости, а не вздрагивает всем телом, как бывает, когда мучает кошмар. Я или спятил, или Таня пять минут назад произнесла “розовые олени”.

Она кажется беззаботной. И нереально красивой. Настолько, что это надо считать преступлением. Особенно сейчас, без одежды и с зацелованными губами.

Я двигаюсь и жду, что она проснется. Привык, что девушкам в моей постели достаточно одного шороха, чтобы встрепенуться и защебетать “ты что-то хочешь, милый?” Но Таня спит. Она только ниже опускает голову, почувствовав отсутствие моего плеча, и кладет ее на подушку.

Я усмехаюсь. Поправляю спавший с ее плеч плед и рывком поднимаюсь на ноги. Вещи оставляю на диване, беру только сотовый и выпавшую пачку сигарет.

После душа нахожу чистые джинсы и рубашку. На сотовый идут сообщения от охраны, они готовят встречу с Самсоновым и перестраховываются по каждому пустяку. Мне бы лучше поехать, но я какого-то черта остаюсь в квартире. Смотрю на часы и понимаю, что два часа еще есть.

Хотя на хрена мне два часа?

Еще секс?

Еще сильнее привязать ее к себе?

Обнять и вспомнить историю с хорошим концом, о которой она просила? Проклятую историю, в конце концов, можно выдумать. Врать-то я точно умею.

— Ох! — ее возглас прорезает полутемную кухню, когда я сворачиваю туда. — Ты испугал меня.

Таня закрывает рот ладонью и обаятельно смеется. На ней моя футболка, которую я оставил на диване, а в правой ладони зажат стакан с апельсиновым соком. Она только наполнила его и не успела сделать глоток.

— Не спится, малышка? — я прохожу к ней, приобнимая и чиркая лицом по ее длинным волосам.

Мне нравится запах ее тела. Я веду пальцами по ее коже, которая напоминает шелк. Она теперь податливая и нежная, не сторонится и не смущается. И это странно действует на меня. Я всегда думал, что мне в кайф охота, я остываю, когда получаю свое, но не сейчас… Сейчас ее запах становится только слаще. Она крутится в моих руках, пытаясь отклониться в сторону и попить сока, а меня пробирает насквозь. Как голодного мальчишку.

— Ты теперь будешь называть меня “малышкой”? — она хитро смотрит на меня и прикладывает стакан к губам. — Я тогда точно начну звать тебя Капо. Из вредности.

— Зови.

Я наклоняюсь и она понимает меня без слов. Дает отхлебнуть из своего стакана, хотя со сноровкой у нас обоих проблема. Она обливает меня. Сок течет по подбородку, но Таня успевает собрать его языком. И успевает отпрянуть, когда я уже хочу закинуть ее на столешницу и показать, что зря она делает такое с мужчиной.

— Нет-нет-нет, — шепчет она с довольной улыбкой и шагает к кухонному острову, за которым собралась прятаться от моих приставаний, в которых сама же виновата. — Я слабая женщина и я прошу пощады.

Она указывает на холодильник.

— Я вообще пришла за тирамису. Не могу спать, когда такая вкуснятина в холодильнике.

— А я подумал, тебе без меня не спится.

— И это тоже, — она тут же кивает, но смеется еще сильнее. — Хочешь, я поделюсь? Тирамису лучше секса, честное слово.

Я говорил, что она кажется беззаботной?

Она сейчас как солнце, яркое и согревающее. И она стала такой, пока была рядом. Я видел ее напряженной и запуганной, когда мы впервые встретились в номере. Она держалась из последних сил и пыталась сохранить самообладание, а в глазах горела женская паника. Еще чуть и в слезы или сразу в обморок. Рядом с ней было страшно дышать, любой выдох мог спровоцировать.

А теперь…

Теперь от нее не оторвать глаз.

— Я пас, — я качаю головой. — Мне уже пора ехать.

— Опять? Ты же только…

Вместо объяснений я подхожу вплотную и целую ее на прощание. Меня не только прорезает насквозь рядом с ней, но и становится сложнее врать.

Гадство…

Надо ехать, пока еще соображаю.

Я резковато разворачиваюсь и прямой наводкой спускаюсь на парковку. Водитель отвозит меня на первую точку, где приходится поменять машину. Я ныряю в другой салон и встречаюсь глазами со смуглым парнем в черной кожанке. Не помню его имя, но знаю, что он человек Самсонова.

— Я не буду разговаривать с тобой, — бросаю ему, забираясь внутрь. — Только с твоим боссом.

— Никаких проблем, — он нагло скалится. — Я тут, чтобы убедиться, что фокусов не будет.

— Всё, как мы договорились. Встреча без лишней охраны.

Охрана, конечно, будет. И оружие тоже. Но на таких встречах действительно не бывает “фокусов”, это вопрос репутации. Мы с Самсоновым не виделись много лет, и мы оба дали слово, что сегодня случится только разговор. Повоевать мы всегда успеем.

— Самсонов уже в бешенстве, да? Он понял, о какой девушке я говорил?

Хватает одного взгляда в сторону Самсонова, чтобы сделать стопроцентный вывод. Я приезжаю на точку после него и стоит вступить в пустой ресторан, который сегодня закрыт на спецобслуживание, как я слышу злой выдох. А на его лице враждебная печать. Он сидит за круглым столом, широко расставив ноги и бросив ладони на скатерть, за его спиной маятся два охранника, а официант расставляет бокалы.

— Пошел вон! — Самсонов взрывается и резко отмахивается. — Тут никто не голоден, недоумок!

Охранник оживает и хватает официанта за шкирку, чтобы вернуть того обратно на кухню. Я же отсылаю свою охрану к двери и подхожу к столу.

— Здравствуй, — я останавливаюсь и жду, когда Самсонов поднимется. — Ты заметно постарел с нашей последней встречи.

Я протягиваю ладонь, хотя вижу, что старик с радостью лишил бы меня всех пальцев. Он и правда заметно сдал. Неужели, проблемы со здоровьем? Или слишком много выпивки и женщин. В мыслях я всегда звал Самсонова стариком, но это было фигурой речи. Он был из другого поколения — больше знал, больше видел и стоял ближе к могиле — поэтому я его так называл. Но сейчас он действительно выглядит намного старше своих пятидесяти.