Брачный сезон, или Эксперименты с женой

Мария беззаботно скинула дубленку. Я механически передал ее швейцару. Мадам Еписеева была в давешней кофточке. Только сейчас на ее груди красовалась янтарная брошка в виде паука. Наша биологичка Сонечка непременно отметила бы, что у паука всего шесть ног, вместо положенных восьми.

– Как ты себя чувствуешь?
– встревоженно спросила Маша и приложила руку к моему лбу.
– Температуры нет?

Я молчал.

– Ты что, не рад, что я пришла?

– Что ты, очень рад...
– пробормотал я.

– Может, поднимемся в зал?

– Да-да, - обреченно простучал я зубами, и Мария поволокла меня вверх по лестнице.

В дверях я попросил ее подождать и подозвал официанта.

– Слушай, друг, - взмолился я, - позови саксофониста!

Официант кивнул и скрылся за дверями кухни, хотя Тимирязьев все еще красовался на сцене.

– Ну где же наш столик?
– нетерпеливо спросила мадам Еписеева.
– Что же мы не идем?

Эх, будь что будет! Я подхватил Марию под руку, и мы продефилировали к центру зала. По пути я наткнулся на ошарашенный взгляд Изольды.

За моим столиком по-прежнему сидела Светлана. А рядом с ней Виталька. Весь в пятнах.

– ...чтобы завтра же... духу...
– донеслось до меня. Я побледнел, но продолжал, как кролик, двигаться в пасть поджидавшему меня удаву.

Виталька увидел меня.

– А-а!
– протянул он.
– Вот и наш соблазнитель!

– Старик!
– от страха я даже употребил не свойственное мне обращение.

– Никакой я теперь тебе не старик!
– заорал Виталька.

– Старик, - продолжал я, - ты просто не понял. Здесь маленькое недоразумение...

– Значит, как только я за порог, ты с моей женой развлекаться! Да еще за мой счет! Что ж, развлекайтесь! Ты ее теперь и будешь обеспечивать! Потянешь такие вот побрякушки?
– Виталька ткнул пальцем в позолоченную грудь своей жены.

– Как будто на твоих побрякушках свет клином сошелся!
– неожиданно встала на мою защиту Светлана.
– Проживем и без них! Тоже мне Рокфеллер! Да если бы не я, ты бы так и корпел над своим ватманом с замусоленным карандашом за ухом! Твоей вонючей горчицей любой дурак торговать сможет!

– О, вот как мы заговорили!
– удивленно протянул Виталька.
– Ну что же, посмотрим, посмотрим. А пока, - он сделал гостеприимный жест, угощайтесь. Чувствуйте себя как дома...

Рыбкин поднялся, натянул на лицо улыбку и двинулся к своему столику. Там уже нервно озиралась родственница великого поэта.

– Дурак!
– прошипел я в спину бывшему другу.
– Ты же с ней все равно разводиться хотел...

С правой стороны меня ослепила вспышка. Светлана отвесила мне увесистую пощечину. Не успел я оправиться от удара, как слева от меня заскрежетал отодвигаемый стул.

– Сеня, - растерянно проговорила Мария, - что же это?

– Вы с ним лучше не связывайтесь, девушка, - зло посоветовала мадам Рыбкина.

Меня наградили пощечиной слева.

– А я ведь тебя любила!
– трагически воскликнула мадам Еписеева и, залившись слезами, добавила: - Я на тебя жалобу напишу... В педсовет...

– Ты лучше сразу прокурору напиши!
– пьяно посоветовали из-за соседнего столика.

Маша развернулась и двинулась к выходу. Даже в эту злосчастную минуту она помнила о походке.

Светлана насмешливо и выжидающе смотрела на меня. Я несколько раз качнулся на стуле. Потом несмело встал, залпом проглотил какую-то коричневую гадость из первого попавшегося стакана и кинулся вслед за Марией. Она стояла на противоположной стороне улицы, у троллейбусной остановки, укутавшись в пуховый платок, будто та самая старушка в старомодном, ветхом шушуне".

– Маша!
– завопил я.
– Ты все неправильно поняла!

Мадам Еписеева даже не посмотрела в мою сторону. Но я не сомневался, что она слышала каждое мое слово. Такие уж они, женщины.

Поток машин все не останавливался. Я снова крикнул:

– Эта баба - просто дура! Слышишь? Это жена одного моего друга!

Что бы еще такое соврать правдоподобное?

– Она просто влюблена в меня по уши, вот и говорит всякие глупости! Напилась, понимаешь?

В этот момент я был готов очернить хоть самого Господа Бога. Вдалеке заблестели рога подъезжающего троллейбуса. Машины остановились. Прижав рукой полы пиджака, я курицей метнулся через дорогу.

– Ты слышишь?
– я заглянул в Машино лицо. Оно было непроницаемо.
– Ну хочешь, вернемся, и я все улажу?
– предложил я, зная, что не вернется ни за какие коврижки.

Ее печально-красивое лицо слегка дрогнуло.

– Я ведь люблю тебя!
– продолжал наседать я.
– А это... Это - полная чепуха!

Шурша шинами, подкатил троллейбус. Мадам Еписеева уцепилась за поручень. Что же придумать?! Я попытался задержать ее, но Маша решительно поднялась в салон. Двери троллейбуса захлопнулись, прищемив мне кончики пальцев.

– Давай поженимся!
– проорал я в полном отчаянии.
– Завтра же...

Мои слова заглушил ветер. Он яростным зверем вцепился в Виталькин галстук, болтавшийся на моей шее. Я сорвал ненавистную тряпку, швырнул в слякотную жижу и принялся ожесточенно топтать галстук ногами. Потом, опомнившись, подобрал дорогую вещь, встряхнул и сунул в карман пиджака.

Глава 25

Как завоевать мужчину

"Да почему ж я такой нелепый?" - пульсировала в моей голове одна-единственная мысль. Я петлял вокруг "Гаваны", завершая уже второй круг. Внутрь заходить не хотелось. Из раскрытого окна на втором этаже неслись уютные звуки. Вот и отпраздновали...

Но в конце концов, я свободный человек! Почему бы мне не зайти в ресторан? Ну хотя бы пальто свое забрать я имею право?

– Старик, - донеслось до меня из раскрытых дверей, - тебе что, плохо? Проветриться вышел?

Ленька ни о чем не подозревал.

– Еще как плохо!
– выкрикнул я.
– Ты бы мне хоть фамилию своего заказчика назвал, прежде чем приглашать!

Тимирязьев продолжал недоумевать. Пришлось пересказать все обстоятельства торжественного вечера.

– Ну ты даешь!
– изумился Ленька.
– Это только тебе так повезти могло... Так какая твоя баба-то? Первая или вторая?

Теперь я уж и сам не знал какая.

– А та, с которой я пришел, все еще сидит?
– осторожно спросил я.