Брак любви не помеха!

– Что случилось? – фамильяр крутился рядом с парнем, потягивая носом. – Что за запах опять? Где вас ноcит постоянно?

– Гуль. Два гуля, – я отставила метлу и опустилась перед охотником на колени.

Райан выглядел неважно: бледная кожа, плотно сжатые губы и темные круги под глазами. Батан зажег сразу с десяток свечей, ловко стянул с охотника накидку и рубаху, чуть ли не силой отобрал топор – охотник вцепился в него так, будто толь?o ради ?его сознание не терял. ?мулеты и ножи перекочевали в мой чан.

– Етишкино коромысло! – Пробормотал домовой, едва взглянув на парня,и растворился. Под полом загромыхали доски, глухо стукнули друг о друга глиняные чаши.

Я прикусила губу, скрывая стон ужаса: две глубокие борозды пересекали грудь охотника. Кровь спеклась, но края ран уже набухли и потемнели. Того и гляди гной пойдет. Плохая рана, очень плохая!

– Что там?
– хрипло поинтересовался Райан, не открывая глаз.

– Два пореза от когтей, - я стрельнула в испуганного Блита предупреждающим взглядом. – Сейчас обработаем, к утру будешь как новенький. Но предупреждаю, - шрамы останутся.

– Хорошо, – Райан поверил. Или сделал вид.

Батан вынырнул из-за печи с мешком, тоpопливо развязал горловину и высыпал на стол травы. Нос защекотал пряный аромат зверобоя, подорожника и папоротника. Понятно, - будет пытаться лечить! Только вот от гнилостной черни травы не помогут.

– Ты вот что, парень, - домовой юркнул к Райану и всунул ему между зубов заговоренный корень белладонны. – Проглоти-ка вот это.

Охотник даже ухом не повел, послушно прожевал и проглотил горький корень. И только после того как сделал несколько глотков воды, избавляясь от неприятного привкуса, поинтересовался:

– Это что?

– Сонная травка, - улыбнулся Батан.
– Чтобы не вопил, пока мы тебе ра?у промывать будем.

Райан кивнул. Посмотрел на меня. А я ему улыбнулась, – ободряюще улыбнулась, мол, все хорошо, отдыхай.

И он отключился.

Я перевела взгляд на притихших друзей и понятливо вздохнула:

– Невелики шансы, да?

– Я бы сказал, что их вообще нет! – заметил Блит.
– Чего делать будем?

– Знамо что, - лечить! – Батан засуетился у печи, подкинул в топку дрова, ободрал кору, нащипал лучин.

Фамильяр клацнул клыками, почесал башку передней лапой и выдал:

– Ну-у, если рану вскрыть да почистить, промыть да заговорить …

– Все равно не поможет, – я провела пальцем по гнойным бугоркам. Райан дернулся и глухо застонал. – Чернь внутрь ухoдит, к сердцу. Плохое ведовство на когтях гуля было, мерзкое. Маг специально его там оставил, убить охотника хотел. Он знал, что даже одного легкого пореза хватит.

– Сидеть и рассуждать тоже делу не поможет! – зло взвизгнул домовой и поставил на печь глиняный горшок.
– Мое дело – рану обработать,твое, Хелена, жизнь ему сохранить.

– Предлагаешь Силой с ним поделиться?

Дух ничего не предлагал. Потому как знал, решать должна была я: согласиться года своей жизни мужу передать или нет, - только мой выбор. Никто осуждать не будет. Обоих моих друзей я вытащила с того света именно таким образом: домовому три года отдала, Блиту десять. Потому и слаба была, Силы хватало только зубы у селян заговаривать да гусениц от грядок отваживать. Даже метлой пользоваться не могу. Смех один, а не ведьма!

– Ладно, приступим! – Я поднялась, кивнула Блиту и умчалась в баню, чтобы смыть с себя кладбищенскую пыль и трупную вонь. К тому же, в том, что сейчас будет происходить в избе, я участвовать все равно не смогу. А путаться под ногами и лапами у двух древних духов себе дороже.

Мылась я долго, аж до скрипа. Еще и чистотелом кожу натерла. Фыркая и охая, окатила себя холодной водой. Промыла волосы в отваре крапивы, расчесала щеткой, сушить не стала, - сразу в тугую косу заплела. Оделась, вышла из баньки и задумчиво уставилась на избу. В окне горел свеча. Я видела силуэт фамильяра, размазанную тень домового, носившегося между печью и Райаном. Я знала, что сейчас происходило в доме: заговоренным и окунутым в зелье ножом охотнику срезают воспалившуюся кожу, расширяют порезы, промывают ее соком розопасти, кашицей сушеницы закрывают рану. Минус во всем этом – боль. Кошмарная, ?уткая боль, настолько сильная, что кричать ?айан не сможет, лишь будет корчиться в судорогах. Плюс – он ничего этого не вспомнит, потому что Батан постарался, вовремя подсунул ему заговоренный корень белладонны.

– Хелена, мы закончили!

Я сорвалась с места, побежала к избе, споткнулась, задев в темноте каркас парника, чуть не упала. Сердце почему-то билось быстро-быстро, а руки дрожали. Наверно, я волновалась за жизнь мужа слишком cильно. Сильнее, чем должна была.

– Твой черед.
– Батан дождался, когда я зайду в дом, шагнул к печи и растворился в свечном чаде. Блит запрыгнул на подоконник, лег и замер, внимательно уставившись на меня блюдцами глаз.

Теперь пришла моя очередь причинять Райану боль. О, Тьма, помоги мне не убить ни себя, ни мужа!

Я опустилась перед охотникoм на колени, прижала ладони к ранам – обработанным, чистым, приятно пахнувшим травами. Выглядели они хорошо, даже замечательно. Если бы не чернь, Райан очнулся бы уже к рассвету. Нo яд нежити этого не позволит. Я видела, как жизненная сила охотника блекла, как истончалась его аура. И толь?о серебряная нить доверия (крепкая, сильная!) все ещё тянулась ко мне.

– Свет мой, жизнь моя, – нараспев прочитала я, добровольно погружаясь в состояние колдовского забытья.
– Прими меня в мысли свои, в сердце свое…

Райан застонал. Попытался открыть глаза, но не смог: слаб он был, очень слаб. Успеть бы! Я должна успеть!

– Делюсь Силой своей, духом своим.

Отдаю без возврата, дарую без корысти,

Без черного умысла и гневного помысла.

Так будет!

Энергия потекла из моих ладоней прямо в рану. Охотник выгнулся, заскрежетал зубами, застонал. Меня же замутило, затрясло от слабости, накатывающей волнами. Жизнь уходила из меня с каждым ударом сердца, неумолимо отсчитывая года: девять, десять, одиннадцать… ?лав?ое сейчас не отрывать руки от груди охотника, не пролить, не потерять ни крупицы! Каждая капелька Силы на счету.

– Хелена, хватит.

Я услышала шепот Блита, но обряд не прервала. А какой смысл? Силу я уже растратила, обратно ее не заберешь. Если Райан умрет, выходит, всё было зря!?

– Хелена, хватит!!! Коса белеет уже!

Не белеет она, а седеет. Родной мой волос черный как крыло ворона. Был. Блондинкой я cтала аккурат после того, как фамильяра выходила. Теперь седая буду. Ну и ладно, для ведьмы это даже плюс.

Райaн вдруг успокоился, затих. Уснул. Спокойно уснул, без боли и кошмаров.