Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

Пока они «знакомились», я взглядом прожигала свою полную тарелку. Отвратительно. Как же это всё отвратительно.

— Спасибо за новую фигурку в партии, — рассмеялась женщина, продолжая смотреть на Кая. — У меня для тебя будет пара заданий. Думаю, тебе будет интересно, — ухмыльнулась она, а у меня вновь случился рвотный позыв. — И вознаграждение будет достойное, даже не сомневайся.

Кай заинтересовался и отбросил ногу курицы в сторону.

— Убийства? Как много?

— Сколько твоя душенька пожелает, — Селеста проткнула свинину ножом, а затем запихнула маленький кусочек в рот. — Мы заколем его, как эту свинью.

Всё, это был предел. Я вскочила из-за стола и направилась в свою комнату. Мне хотелось рыдать. Клаус не побежал за мной.

Как будто собирался.

***

Мы заколем его, как эту свинью.

Мы заколем его, как эту свинью.

Мы заколем его, как эту свинью.

Теперь мои кошмары приняли новой оборот. Во сне или при мне убивают Стефана и Елену, либо же это делаю я, своими руками. Я вставляю Стефану нож в спину, а Елену душу, наблюдая, как она перестаёт сопротивляться и в её глазах затухает жизнь.

Я стараюсь быть спокойной, пытаюсь вести себя так, как будто всё в порядке.

Но я не понимаю. Почему Клаус не арендовал ей дом, почему ей обязательно нужно жить здесь? Почему я должна видеть её каждый чёртов день и улыбаться ей так, словно она не собирается убить моих лучших друзей?!

Я как-то спросила его об этом. Оказывается, она изъявила желание быть тут! Гадина!

Однажды я зашла в её комнату. Вернее, это комната для гостей, но Селеста здесь живёт уже долгое время. Она сидела у зеркала и спокойно намазывала крем на свою старую кожу. Хах!

— Заходи, Кэролайн. Не стой на пороге, — ласково обратилась она ко мне. Я смотрю на неё через отражение, она сидит ко мне спиной.

Её ласковость похуже чем грубиянство.

Но нет, я не была напугана.

— Мы с тобой мало общаемся, дорогуша, очень мало. Ты обычно молчишь, — пожаловалась Селеста, на секунду даже надула губки. Её ненормальность заключилась в манере говорить. Иногда она искусно притворялась нормальным человеком. Но чаще всего её голос, её интонации, её темп произношения — всё в ней выдавало в ней сумасшедшую.

— Я плохая собеседница, — подошла я к ней, усмехнувшись. Она повернулась ко мне. Меня пробрал холод. Чёртова сумасшедшая.

Талантливая ненормальная. Так что её боятся абсолютно все. Все ей в ноги кланяются, все на неё практически молятся.

— Ты ведь подруга Елены, верно?

— Да… — осторожно ответила я.

— Расскажи мне о ней. Совсем ничего не знаю. Всё слухи да разговоры… Я же должна знать, кого любит мой сын, — продолжила старуха намазывать свои руки кремом.

У меня появилось резкое желание куда-нибудь срочно присесть.

— Ну же, давай, — подначила она меня. — И дай расчёску, — указала Селеста на предмет рядом на тумбочке около постели.

Я дала ей эту чёртову расчёску, она мне улыбнулась. Я захотела ей вмазать, но сделала вдох-выдох и присела на кровать.

У меня была целая стая вопросов для неё. Но всё по порядку.

— Елена очень добрая, отзывчивая, мудрая, любящая… она отличная мать и жена.

— Фи, — лишь скривилась женщина и начала расчёсывать свои короткие волосы. — Она — Гилберт. Мне они все противны. Добрячки. Хорошо, что я всё-таки их убила. Только мешались мне своим существованием. На них даже противно смотреть было, не то, что разговаривать.

У неё на шее висят бусы. Я желаю подойди к ней со спины, схватить за жемчуг и удушить, пока она не посинеет и задохнётся.

— Но почему-то она ему приглянулась, — недоумевала женщина и словно разговаривала сама с собой. — Ординарная Гилберт. Хотя, что я осуждаю его, ведь сама… Я была так глупа и наивна. Вот знаешь, чем мы — необычные люди, отличаемся от вас? — уставилась она на меня взглядом, который способен убить.

— «Необычные люди»? — переспросила я.

— Да. Те, кто способен на убийства. На преступления. На восстановление справедливости. В то время как вы сидите и трясётесь у себя в норках, у вас кишка тонка. Пф. Мы с Себастьяном — необычные. И именно поэтому мы любим так. Мы влюбляемся раз — и навсегда. Вот знаешь, — рассмеялась женщина. — Я влюбилась в Джузеппе в семнадцать лет. Влюбилась на всю жизнь. До сих пор ведь люблю этого урода, который променял меня. Ничего, он уже раскаялся. А когда я приведу ему его сына…

— Что?

— Сына. Себастьян его сын. Я забеременела от Джузеппе в своё время.

Я сидела, замерев на постели.

— Не может быть… он — брат Стефана?!

— Так вот когда Стефана не станет, я предоставлю Джузеппе нового сына. Идеальную замену. Вот ты думаешь, почему я так уверена, что Себастьян любит Елену так, как я Джузеппе? — обратилась она ко мне. Видимо, ей надо кому-то высказываться, а некому. — Я навещала его в тюрьме. Обещала освободить раньше. Он послал меня сразу же. Но, когда я произнесла имя… имя «Елена», Господи, какой был эффект! — расхохоталась Селеста. — На всё готов, лишь бы она была его. Себастьян — и моя гордость, и… я его запустила. Когда эта чёртова бабуля Сальваторе упекла меня в психлечебницу, я была бессильна, она контролировала меня там. Себастьян решил сыграть без меня и чуть не угробил Стефана раньше, чем нужно! И он влюбился в эту девушку Стефана. Не удивительно. Мне пришлось посадить Себастьяна, чтобы он больше не рыпался. Но нет, он вновь попытался убить его, к счастью, безуспешно. Всё не усвоит, что играть стоит по моим правилам. Я всё выжидала момента, того самого, когда у Стефана есть всё — и когда он это всё потеряет.

— Почему вы так ненавидите Стефана? — спросила я.

— Вместо него должен быть Себастьян, — ответила она мне ледяным тоном. — Эта сука Элизабет заняла моё место. И Стефан занял место Себастьяна. Это неправильно. Я просто восстанавливаю справедливость. Не важно, когда, но справедливость обязана восторжествовать. Подай мне тот тюбик, — снова попросила меня Селеста.

Я беспрекословно выполнила её просьбу.

— Вот только знаешь, что меня волнует, Кэролайн? — по-настоящему обеспокоенным тоном заявила она. — Себастьян стал мягким. Любовь его убивает. За эти годы в тюрьме он стал хуже, слабее. Он хочет Елену, но не хочет делать больно. Я это исправлю. Я ведь его воспитывала. Так пора вновь воспитать его. Если он не захочет делать ей больно, то я заставлю его. И Елена… эта девочка тоже нуждается в моей поддержке, — она улыбнулась в зеркало так, что я окаменела от страха. — Она слабая, как и он. Но… после всего того, что она переживёт, ей будет нравится боль, ей будет нравится это вместе с ним. Я передумала её убивать. А дети, хах, их дети — это замечательная болевая точка. Елена будет шёлковой. Никогда не имела дочери, что ж теперь будет. Я потеряла ребёнка, — неожиданно заявила она. — Когда случилась авария, где погиб Лайон. У меня случился выкидыш. Это стало последней каплей. Тем моментом, который всё запустил. — Елена будет заменой. Той самой неродившийся дочкой.

Селеста ненормальная. Ненормальная.

— Приму сироту к себе, — продолжала она разговаривать. — Вот не знаю, зачем она Себастьяну. Ей ведь уже тридцать, часики тик-так…

И это говорит женщина, который за пятьдесят. А может, даже больше. Хм, не уверена.

— Я понимаю, когда она была молоденькой девочкой, он измывался над ней, но сейчас… хм, что ж, пускай будет, как он хочет. У нас будет новая семья. Я верну себе Джузеппе, он наверняка будет рад меня видеть! — наивно воскликнула Селеста. — Себастьян будет с Еленой, у них будут дети… как мило! Она нарожает внучат мне ещё…