Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

— Я не знаю, почему я переживаю, но я действительно это делаю, — серьёзно вглядывалась она в меня.

Минутный порыв, и я слабо прикасаюсь к её губам.

Я поцеловал замужнюю женщину. Я жду, когда мне дадут пощёчину, но чувствую лишь, как она обхватывают мою щеку рукой и отвечает.

Её губы на вкус оказываются такими, как я и представлял их вкус, смотря на них вблизи.

Нельзя сказать, что это поцелуй двух любящих друг друга людей. Это поцелуй отчаянья, тот поцелуй, когда хочется убежать от реальности с помощью него.

— Прости, — усмехнулся я и отодвинулся от неё, когда наконец убедил себя остановиться. — Просто за меня редко кто переживает… вот и… — я сам растерялся. — Мужу не скажем, да? — попытался я хоть немного пошутить. Плохая для этого, конечно, ситуация.

Она сначала не поднимала на меня взгляда.

— Эх, Сальваторе, в тебе два минуса. Первый — ты женат, — Джульетта теперь подняла на меня глаза. — Второй — ты, возможно, умрёшь, — она сразу же поникла.

— Второе перекрывает первое, разве нет? — удалось мне шутить даже сейчас.

Тут же я нахожу дополнительную причину того, почему я поцеловал её сейчас. Её глаза… напоминают мне глаза Елены. Чёрт.

Елена. Инфляцию мне в разорённую экономику. Нельзя говорить ей об этом. Потому что оправдание «она напомнила мне тебя» ей не прокатит.

— Думаю, у тебя много дел, так что не буду отвлекать, — поспешно встала она с диванчика и направилась к выходу. Видимо, сильно смутилась.

Я осмотрел её со спины. Тонкую фигурку, одетую в белоснежную блузку и чёрный маленький пиджачок, в юбку-карандаш до колена. На ногах чёрные шпильки на высоком каблуке.

Встав, я решил попрощаться.

Наверное, если бы не Елена, если бы не мои чувства к ней… Всё бы зашло дальше, чем простая близость наших губ. Это ведь не был даже поцелуй с языком.

— Спасибо, что зашла, и прости, что я полез, — закатил я глаза, виня себя за это.

— Я поняла кое-что, — улыбнулась она мне. — Мне нужно развестись. Потому что даже тебя, человека, которого я встречаю второй раз в жизни, я люблю больше, чем своего мужа.

— Неужели всё так плохо? — не поверил я. — Прости за мой нескромный вопрос, но как у вас в постели? В этом, может, дело. Так ты скажи ему. Он, наверное, не знает просто.

— Нет, — Джульетта рассмеялась. — Ты не обязан показывать мне сейчас, как всё должно быть.

— Я и не… — смутился я.

— Расслабься, — заметила девушка моё лицо. — В постели хорошо всё. Я просто не люблю его, — поджала она губы. — И с этим ничего не сделаешь. Сердцу не прикажешь. Спасибо, что подсказал мне.

— Я не…

— Подсказал, молча, — кивнула она. — Ты снова помог мне, Стефан. В этом ты хорош. Я очень рада, что встретила тебя. Ты замечательный человек и достоин жить ещё много и много лет. Я буду счастлива, если всё обойдётся. Но… я не знаю, — растерялась Джульетта, скорее всего, вновь почувствовав вину передо мной. Напоследок улыбнувшись, она сказала мне «прощай».

— Прощай… — прошептал я. Она вышла из кабинета, предварительно посмотрев на меня в последний раз.

— Перепихнулись? — требовательно спросила Ребекка, когда Джульетта скрылась в лифте, а я продолжал смотреть туда, где только что была та девушка.

— Что? — слегка начал я тормозить. — Ты ревнуешь? Глупо. Потому что она не та, кого бы я трахал у себя в кабинете.

— А меня ты трахал в кабинете, меня-то можно было, — полным от обиды голосом произнесла она.
– Я расскажу Елене о твоей «встрече».

— Она тебе поверит? Ребекка, давай поговорим, — поменялся тон моего голоса, я подошёл к месту, где она сидит. Блондинка не смотрит на меня, наверняка коря себя за то, что проявила ревность ко мне, ведь я её бросил. — Может, тебе лучше уйти?

— Уйти?!

— Уволься.

— Ты прогоняешь меня?! — взвизгнула она.

— Я просто хочу, чтобы твоя боль прошла поскорее прошла. Вижу, как ты мучаешься.

— Ах ты ублюдок! Боли, значит, моей не хочешь! — поднялась она со своего места и схватила сумочку. — А я буду наблюдать за твоей, я с радостью насыплю песка в твой гроб! — блондинка сорвалась с места, побежав к лифту.

Я остался на месте, меня парализовало. Ребекка быстро понажимала какие-то кнопки, параллельно при этом всхлипывая.

Она уехала, а я продолжал стоять на своём месте.

Сердцеед. Казанова.

Исправившийся бабник.

Да нет, ни черта не исправившийся.

Что ж, по крайней мере, все ублюдки получают своё. Скоро я получу этому подтверждение.

Я чувствую себя виноватым. Перед Еленой, перед Ребеккой, перед Джульеттой. Перед всеми.

Но, скорее всего, это всё к лучшему. Зачем Елене такой, как я. Зачем Ребекке такой, как я. Зачем Джульетте такой, как я.

Я вновь сошёлся с Еленой, живу с ней и детьми, но я чувствую, что всему это скоро придёт конец и не наслаждаюсь этим в полной мере. Я страдаю.

Я использовал Ребекку. Я через неё хотел завладеть снисходительностью Майклсонов. Видимо, не вышло, раз они решили помогать убить меня.

Джульетта переживает за меня, видимо, испытывает какие-то чувства. И я подался мимолетному порыву, поцеловал её. Но поцеловал, не потому что хотел её или что-то подобное. А потому что мне так приятно её сочувствие.

Уверен, Елена бы сейчас простила меня даже если бы я перетрахал половину города. Но дело не в её прощении. Неужели выходит, что я не в силах измениться? Что даже сейчас, когда смерть находится поблизости, я несчастен быть просто семьянином?

И как восприняла этот поцелуй Джульетта? Будет больше переживать за меня? Она ведь замужем, я не должен был этого делать. В этом поцелуе не было похоти, не было желания, не было чувств, отдалённо похожих на любовь. Это было отчаяние. И пара стопок спиртного, которые я пропустил утром.