Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

Моя девочка протянула мне свой детский рисунок. У неё всегда хорошо получалось рисовать.

— Эм… что тут? — мягко улыбнулся я. Лист у меня в руках абсолютно белый. Как будто она нарисовала что-то молоком, а я этого увидеть просто так не могу.

— Пап, ну ты что слепой что ли? — фыркнула моя большая девочка.

Ей всего девять лет, а ведёт себя, как самый настоящий подросток.

— Тут, смотри. Ты, мама, дядя Стивен и дядя Себастьян.

Я ещё раз смотрю на рисунок и действительно вижу то, что мне сказала моя дочь. Изображение проступило сквозь бумагу.

— Что здесь происходит, — не в состоянии был я понять, неосознанно выпустив рисунок из рук.

У меня кровь стынет в жилах.

— Кого же мне выбрать? — Елена развела руками в сторону.

Детей около меня уже нет, и вот я вижу Верлака и Стивена рядом.

— Я же не шлюха, не могу сразу со всеми, — улыбнулась она мне не своей улыбкой, злой улыбкой.

До меня всё не доходило, что это сон.

— Я считалочкой выберу, — щёлкнула она пальцами. — Не помню… как там … хм, впрочем, не важно. — Елена серьёзно задумалась. — Раз, два, три, четыре, пять… пуф-паф… умирает зайчик мой. Это ты, милый, — искренне улыбнулся жена мне, и внезапно в моей груди появилась кровоточащая рана. Просто из ниоткуда. — Эй, — Елена обиженно посмотрела на Верлака, который расправился со Стивеном.

Я схватился за грудь, потому что ощутил сильный дискомфорт. Удивительно, что я не чувствую боль от ранения, меня уничтожает боль в сердце.

Видеть Елену с этим уродом слишком больно, особенно когда она с ним добровольно.

— Я любила тебя, — прошептала мне Елена, когда Верлак начал целовать её в шею, сильно сжимая талию руками. — И его любила, — указала она взглядом на бездыханное тело Стивена на полу, — но его, — жена, видимо, подразумевала Верлака, когда произносила, — никогда не любила. Спаси меня… пожалуйста…

Её шёпот переходит в крик. Громкий.

— Стефан!

Я хочу утешить её, но вот он зажал её так тесно в своих «объятиях», а я не могу даже пошевелиться. Я прошептал «не отдам», выкрикнул её имя и извинился за свою беспомощность сейчас.

Меня кто-то трясёт. Проснувшись, я увидел жену.

Всё лишь сон. Я выдохнул от облегчения. Оказывается, ей тоже снился кошмар, но она о нём не распространятся. Я тоже не хочу говорить про свой сон. Про тот сон, где она меня убила. Не желая этого, но всё же это произошло.

Я волнуюсь. И то, что всё зависит от Верлака, меня не успокаивает. Я пытаюсь быть отличным папой для своих детей, не исключая возможности, что это моя последняя встреча с ними. Откуда я могу знать, когда Селеста захотела меня убить? Может, это случится ночью?! Может, утром.

Чёрт возьми, я не знаю!

Но я стараюсь держаться при родных. Пытаюсь запомнить все черточки в лице каждого — в лице сына, дочерей, в лице жены. Я целую всех напоследок, затем спокойным шагам направляюсь к выходу.

Не в силах уйти просто так, я целую мою Елену. Боже, почему она наверняка осознает, как я себя чувствую? Почему это понимание отображено у неё на лице?

Почему я так сильно люблю её… Её боль — моя боль. Она видит, как мне сейчас, и переживает, а из-за её стресса мне ещё хуже.

Елена, ты просто не представляешь, как сильно я люблю тебя. Честно говоря, я и не сам не понимал этого раньше.

В автомобиле я предельно спокоен. Ламборджини успокаивает меня. Себастьян высказал свои опасения по поводу транспорта, на котором я езжу, и предложил сменять каждый раз автомобили. Его мысли показались мне разумными, поэтому сейчас я еду на Ламборджини, а потом… не знаю, на чём поеду сам.

Себастьян желает помочь только ради Елены. Я вижу это.

Но он не может любить её, как я. Он не любит её так, как я. Уверен.

Она моя, а не его.

Поднявшись в лифте, я увидел Ребекку. Моё сердце замерло.

— Стефан, — произнесла она и сделала пару шагов вперёд. На её лице лишь растерянность. — Прости меня.

Я не понимаю, что происходит. Очевидно, она решила извиниться.

Ребекка умоляла меня оставить её работать сегодня. Последний рабочий день. Удивившись, я всё же позволил ей. Но неужели она и так не знает, что я бы выплатил ей те самые деньги, даже если бы она их не отработала?

Рабочий день тянулся ужасно долго. От Верлака новостей не было. А этот день не мог быть вечным. Елене я звонить не мог. Просто не мог.

Зачем делать ей ещё больнее сейчас своими переживаниями?!

Ко мне в кабинет ворвалась Ребекка.

— Стефан, я нехорошо себя чувствую. Ты можешь отвезти меня домой?

Я резко оторвал свой взгляд от бумаг, которые уже минут десять прожигал взглядом просто так.

— Что сделать? — переспросил я, начав думать, что ослышался.

— Домой. Я… Стефан, мне нужно поговорить с тобой по дороге. Прошу тебя.

— Рабочий день ещё не закончился, — указал я на свои часы на руке. — Ещё рано, Ребекка. Я не могу просто так уехать, — пытался я мыслить разумно. Сейчас это делать сложно. Я до сих пор чувствую себя виноватым перед Ребеккой, хочется загладить вину. Но в то же время мне хочется просто лежать и ничего не делать от отчаянья. — Я могу сказать Эрику, тебя отвезут…

— Мне нужен ты! — вскрикнула блондинка и подбежала ближе.

Признаюсь, меня уже начало трясти от её неоткуда взявшегося каприза.

— Пожалуйста, Стефан! — оказалась она около моего рабочего стола. Её взгляд просто умолял меня.

— Ребекка, я сейчас наберу Эрика и… — пообещал я и потянулся к телефону. Сам же встал и подошёл к ней, держа в руках смартфон. Ребекка выглядит очень взволнованной.

— Стефан, не надо, — блондинка потянулась неизвестно зачем в сумку. Пока она копалась там, из сумки что-то выпало. Ребекка поспешно села, я вслед за ней. Но когда я увидел, что это, то замер на месте.