Брат берсерка
Шрифт:
– Идет, - помолчав, бросил Свальд.
Тот, кто напомнил о Харальде и о том, что ему не нужны калеки, тут же приказал:
– Отпустите ярла!
Свальд узнал в говорившем Свейна. Бешеный стук в ушах сглаживался, затихал. На смену ему вновь пришел звон. Слегка мутило…
Вовремя же их поймали, подумал Харальд, глядя на идущего к возвышению брата.
Крови на лице Свальда не было, но кожа покраснела – значит, oттирал её снегом. Переносица вспухла, скособочившись вправо, от левой ноздри шла ранка, косо переходя с одной стороы носа на другую. К левой глазнице от переносицы
И на пурпурной рубахе темнела мокрая полоса, переходившая даже на штаны.
Хорошо, что красное на красном не заметно, мелькнуло у Харальда. Правда, золотое шитье на вороте теперь отливало багровым…
Одно непонятно – почему Свальд не зашел к себе и не поменял рубаху? Крепко же его зацепило, если он вернулся на пир, не переодевшись в чистое и наряднoе.
Харальд дождался , пока брат сядет за стол. Отследил, как тот уставился на Ниду, как растянул губы в недоброй улыбке. На лице у девки тут же появилось потрясение…
Ну вот еще одна жалостливая нашлась, недовольно подумал Харальд. Хорошо хоть,девка сразу же отвела взгляд.
И только потом Харальд заботливо сказал:
– Опять оступился на тропинке, Свальд? Сейчас, по весне, наледи смазалo водой. Ты бы ходил поосторожней… сам знаешь,дорожки у меня в Йорингарде скользкие.
Свальд, как-то мрачно хрюкнув носом в ответ, сначала глотнул эля. Бросил хрипло:
– Хожу, как могу, родич. Бывает, что и падаю.
Гейрульф, вернувшийся в зал следом за ним, из драки умудрился выйти с чистым лицом. Сел на свое место, бросил на Харальда спокойный взгляд…
Быть мужику хирдманом, подумал Харальд. Когда-нибудь.
потом он взглянул на Сванхильд,тихо сидевшую рядом,и уже ничего не евшую. Bелел громко:
– Жена, ступай в опочивальню.
Больше Харальд ничего говорить не стал, потому что конунг может и не объяснять свои приказы. Только молча посмотрел в сторону стола, где сидели родичи Сванхильд.
Ислейв, поймав его взгляд, встал. Начал выбираться в проход, чтобы проводить сестру.
Свальд вернулся – а когда он развернулся лицом к залу, садясь на меcто, Неждана позволила себе взглянуть на него. Один только раз.
Нос у Свальда был разбит, под левым глазом успел налиться синяк. Крупный, идущий от переносицы.
Опять ему по носу попали, с ужасом и жалостью подумала она. Но Свальд вдруг поймал её взгляд, недобро улыбнулся – и Неждана, поспешно отвернувшись,тут же припомнила все. И слова конунга o том, чтобы не облизывалась на него,и то, что он вот-вот женится на Брегге…
Она отвернулась, посмотрела на Гудню, отхлебнула немного эля.
Пусть дочка конунга его теперь жалеет, мелькнуло в уме. Второй раз по его хотенью не выйдет!
А следом грустной тенью прошла мысль – столько лет рабыней жила, о том, чтобы стать свободной, которой ни один мужик не посмеет коснуться или снасильничать, и мечтать не смела… а когда это вдруг получила, сама же на бывшего хозяина начала заглядываться? Добр был Свальд, да по-хозяйски, ласков – да только до двери опочивальни, не дальше.
– Хорошо сделали, - одобрительно заявил рядом Кейлев. –
И кулаки почесали,и бедой дело не закончили. лаза у ярла целы, а нос заживет. Правда, на свою свадьбу придетс с попорченным лицом. Ну да ничего. Похоже, невесту это не пугает.И Неждана, не выдержав, опять украдкой глянула на возвышение. Брегга умильно глядела на Свальда, широко улыбалась, cловно ничего не случилось. Тот смотрел на неё, скаля зубы в ухмылке…
следом по проходу прошагал Гейрульф. Сел напротив неё,и Гудню деловито спросила:
– Смотрю, удачно сходил, Гейрульф? На тебе ни синяка, ни царапины. Что было-то?
– Да пустяки, – отмахнулся мужик.
– По нужде вышел, и только. Пьян не был, лбом об двери не бился. Откуда синякам взяться?
А потом он в упор уставился на Неждану. Сказал медленно:
– Если захочешь выйти, то скажи,и я тебя провожу. Bо дворе сейчас мужиков полно, кое-кто уже успел сцепиться. Болли остался там, разнимает вместе со Свейном драчунов.
Неждане, по правде говоря, выйти уже хотелось – но она качнула головой.
– Сиди, провожальщик, - строго сказал Кейлев. – Помахал один раз кулаками,и хватит. Лучше радуйся, что сынок на отца не похож. Я с ярлом гером как-то раз встречался. Тот на пиру сидел бы тихо, улыбался первым. Только наутро тебя нашли бы у нужников с переломанной шеей. И сказали бы, что ты сам во всем виноват, потому что напился и поскользнулся спьяну. Тебе Свейн уже предложил стать помощником у него хирде?
Гейрульф молча кивнул.
– Вот и иди, – посоветовал старик.
– Конечно,то, что ты сделал для моей дочери, ни я, ни конуг никогда не забудем. Но лет тебе уже немало, Гейрульф. Хватит махать мечом наравне с простыми воинами. Станешь помощником, начнешь получать двойную долю от добычи. Потом домик поставишь в округе, хозяйство себе заведешь, пару рабов прикупишь. И ярл Свальд к тому времени будет уже далеко отсюда…
Кейлев смолк, а у Нежданы почему-то появилось странное ощущение, что сказал он все это не только для Гейрульфа.
Забава Твердятишна, сидевшая рядом с конунгом, вдруг встала. Ислейв вскочил, чтобы проводить её – и жена конунга прошла рядом. Быстро глянула на Неждану, пожелала всем, кто сидел за столом её отца, доброй ночи.
И как тoлько она ушла, Гейрульф заявил:
– Домик дело хорошее. Только я хожу в походы с двенадцати лет. К мечу привык, коз пасти не хочу. А заводить хозяйку, чтобы смотрела за домом, пoка меня нет… ещё вернусь как-нибудь,и найдут меня поутру холодного. И тоже со свернутой шеей. Но не потому, что с ярлом кулаки размял – а потому, что хозяйка нашла себе парня помоложе. К кoзам привычного…
Невестки Кейлева переглянулись. Гудню насмешливо улыбнулась, но промолчала. Старик ворчливо сказал:
– Ну, бабу можно найти и смирную – раз нет родичей, что могут потом отомстить за твою смерть. Но мне вообще-то казалось,что ты из тех, кто любит кормить акул с руки.
– Люблю, – согласился Гейрульф. – Только не своим мясом.
потом он начал рассказывать, как бился на первом в своей жизни хольмганге – лет в семнадцать. Когда смолк, Гудню жизнерадостно сообщила – не стесняясь, громко, на весь стол: