Брат-оборотень: выбери меня!

Голос матери опустился до всхлипов, а Катарина почти перестала дышать.

О чем вообще речь?

— Гортензия, — отец назвал маму полным именем, что делал очень редко в своей жизни, и это говорило о том, что ситуация была крайне серьезной. — Я понимаю твои желания и мысли, но… ты не осознаешь, насколько на самом деле дворец и весь высший свет — это рассадник ядовитых змей. Ты никогда не жила среди них, а я жил. Я вырос в среде аристократов и ненавижу это общество всей душой!

Отец тяжело выдохнул, словно переводя дух. А когда заговорил снова, в голосе его появилось что-то надломленное и тоскливое.

— Если наши дети попадут в высший свет, то их ждет весьма незавидная участь. На них всегда будет стоять печать якобы неполноценного происхождения. Их всегда будут видеть выскочками и считать людьми второго сорта…

— Но ведь их сестра — сама императрица! И я не собираюсь отдавать детей в столицу! Боже, упаси! Но вот материальная помощь… — не выдержала мама, воскликнув слишком громко и заставив отца предостерегающе зашипеть. Катарина же изумленно распахнула глаза и открыла рот. Мать добавила уже приглушенно: — Их сестра — императрица, и ты теперь не просто сын обедневшего графа. Ты отец правительницы Ашервана!!! И она готова признать это прилюдно!!! Разве такого статуса не хватит, чтобы наши дети имели возможность жить в полном достатке и получить хорошее образование?

Отец ответил не сразу. Катарина вся превратилась во слух, пытаясь вместить услышанное. Отец является отцом самой императрицы? Но это же… сумасшествие какое-то!

Однако своим ответом Рувим Шайли доказал обратное.

— Да, я отец, хотя узнал об этом совсем недавно. Мне стыдно, что моя дочь росла без моего участия, и мне жаль, что правда об этом всплыла так поздно, но… я разговаривал с ней лично, Гортензия, ты понимаешь? Эвери… императрица — очень хорошая девушка. Она так сильно похожа на нашу Катарину, что я в первые мгновения просто опешил. Но… мне пришлось ей отказать! И от этого было ужасно больно — и ей, и мне! Она не укоряла меня, нет. Более того, она сказала, что понимает. Обещала все равно помочь, так что не волнуйся по поводу образования и денег… Я не хотел принимать ее помощь: я не достоин, но Эвери настояла, поэтому….

Катарина так редко дышала, что у нее начала кружиться голова. Хотелось сползти по стене и уронить голову на руки, но она держалась.

О чем они толкуют? Значит, ей не послышалось? Отцом самой императрицы является деревенский учитель Рувим Шайли??? Но отец только что сказал, что вырос в высшем обществе! Неужели он… тоже аристократ??? Чего еще она не знает о своих собственных родителях???

— Подслушиваешь, негодница!!! — прошипел кто-то на ухо голосом Михаса, и в тот же миг жесткий толчок в спину заставил Катарину своим телом протаранить дверь и неуклюже ввалиться в комнату.

Едва удержавшись на ногах, девушка замерла и начала смертельно бледнеть.

— Она подслушивала! — зазвенел позади возмущенный голос младшего брата. — Это нехорошо!!!

Казарина сцепила зубы, мысленно обещая братцу жестокую месть, но неожиданно посеревшее лицо матери заставило ее отмахнуться от всего и нервно сглотнуть.

— Что ты слышала? — проговорил отец строго, заставив Катарину вздрогнуть.

Она виновато опустила голову.

— Всё… — прошептала она, ощущая себе преступницей.

— Михас, выйди!

Мальчишка вздрогнул и весь сжался. Отец редко был жестким, но в такие моменты его боялись все.

Михас стремительно покинул комнату и даже закрыл за собой дверь, а взгляды родителей устремились на старшую дочь.

— Если ты всё слышала, Катарина, — начал Рувим напряженным серьезным тоном, — значит, нет никакого резона что-либо скрывать. Я действительно отец императрицы, а ты — ее сестра! Она приглашала нас переехать в столицу, но… я отказался. Я считаю, что вы не будете счастливы среди людей, жаждущих в любое мгновение ударить вас в спину. А высшее общество именно такое безо всякого исключения. Поэтому мы… остаемся здесь!

Девушка смотрела на сосредоточенное лицо отца и не могла вымолвить ни слова. Обычно она ни капельки не сомневалась в его решениях, но сейчас… сейчас ей отчего-то хотелось взбунтоваться.

— А когда я стану совершеннолетней, — вдруг проговорила она, ещё мгновение назад даже не собираясь этого делать, — я смогу пойти к императрице по своей доброй воле?

Повисла пауза, за время которой мама изумленно распахнула глаза, а отец нахмурился. Никто не думал, что их дочь может заявить такое.

— Не знаю, — наконец отозвался Рувим, у которого внутри явно происходила борьба. — Я не могу этого обещать…

— Тогда я буду ждать, — тихо проговорила Катарина, ведомая той частью себя, о существовании которой она даже не догадывалась до сегодняшнего дня. — Потому что я хочу… принять предложение императрицы!..

Глава 4

Выбор меча

Три года спустя

Меч, который сегодня был вручен Катарине дедом Самием, оказался необычайно тяжел. Она едва могла двигаться с ним в руках, хотя оружие казалось небольшим и аккуратным на вид.

— Что с ним? — прохрипела девушка, едва успевая отбивать жесткие удары палкой, которые обрушивал на нее сосед. — Почему он столько весит???

— Не болтать! — строго прикрикнул старик, пошевелив широкими седыми усами. — Ты отвлекаешься!

«Что-то учитель сегодня не в духе!» — мрачно подумала Катарина и с трудом увернулась от палки, которая была готова опуститься на ее зад.

Маневренно двигаться в платье было неудобно, поэтому Катарина давным-давно перешла на… мужскую одежду, когда убегала в лес поохотиться или на занятия к деду Самию.

В последнее время охотничий костюм начал откровенно жать ей в груди и на пятой точке: природа наградила девушку отличной фигурой, хотя она об этом совершенно не задумывалась: просто некому было отвешивать ей комплименты. Молодежь деревни Катарину сторонилась, считая диковатой и грубой, а сама девушка совершенно не стремилась к общению с ними, потому что… мысленно она жила уже не здесь.

С того момента, как она узнала о родстве с императрицей, прошло долгих три года. И всё это время она не представляла своего будущего на этом месте — в захолустной деревне, название которой звучало, как кличка коровы — Веснянка. Катарина хотела только туда — в мир, где всё должно быть совершенно другим.

За всё это время она ни разу не заговорила с родителями о своем твёрдом решении, ограничившись тем единственным разом три рода назад. Отец иногда смотрел на Катарину хмуро, печально, догадываясь, наверное, что брошенные ею тогда слова не были обычной прихотью пятнадцатилетней девчонки. Ведь с того момента девушка начала трудиться, не покладая рук. Больше ни разу родители не услышали из ее уст недовольство или жалобу. И она больше никогда не пыталась отлынивать от дел. Более того, она упросила соседа усилить ее тренировки с оружием, на что с трудом, но всё же было получено родительское разрешение. Теперь Катарина размахивала мечом не хуже наёмника. По крайней мере, так говорил дед Самий…