Братья Дуровы

ров, синематографов, варьете, аттракционов, русских и цыганских

хоров, балаганов и всяких других развлечений, чемпионаты борьбы

имеют грандиозный успех.

Старый клоун и летописец цирка Д. С. Альперов, которого труд¬

но поразить чем-либо неожиданным, в своих записях с удивлением

свидетельствует о невиданном успехе борьбы в московском цирке.

«На второй неделе поста открылся чемпионат борьбы,—пишет он.—

Начали с маленьких сборов и так сумели разжечь страсти публики,

что следующие спектакли шли сплошь с аншлагом. Я никогда до

того времени не видел, чтобы публика так бесновалась... Весь Цвет¬

ной бульвар запружен собственными выездами. Это сумасшествие

длилось около трех месяцев при битковых сборах».

Насколько увлечение борьбой стало сильным, насколько она

стала популярным зрелищем, подтверждают также слова поэта

А. А. Блока. В предисловии к своей поэме «Возмездие», перечисляя

приметы времени, он говорит: «Неразрывно со всем этим связан

для меня расцвет французской борьбы в петербургских цирках; ты¬

сячная толпа проявляла исключительный интерес к ней; среди бор¬

цов были истинные художники».

Борцы покоряют не только публику, но и сам цирк. В большин¬

стве цирков сборы держатся на борцовских чемпионатах, которым

отводится значительная часть программы.

А клоунада? Неужели этот исконный цирковой жанр отступил

под натиском богатырских аттракционов? Нет! Клоуны не уступили

своего давно завоеванного почетного места на манеже. Однако

новые веяния заметно отразились на форме и содержании клоуна¬

ды. Теперь в ней чувствуется сильный сдвиг к буффонаде, эксцент¬

рике. За немногим исключением клоуны уклоняются от острых сати¬

рических, общественных тем, ограничиваются музыкальными,

акробатическими, гротесковыми антре и репризами.

Тот же Дмитрий Альперов сообщает, что, например, в одесском

цирке, который содержал бывший жандармский полковник Малевич

(тоже знамение времени!), работала целая группа отличных клоу¬

нов: братья Фернандо, Вуд и Май, Жакомино, Савосто, Вольдемар,

Альперовы, отец и сын. Клоуны даже создали собственный клуб, до¬

ступ в который был закрыт для остальных артистов, кроме балетмей¬

стера Нижинского, ставившего в цирке танцевальные пантомимы.

Однако из всех членов клоунского клуба только Альперовы пы¬

тались своим выступлениям придать сатирический характер. Это

трудно, почти невозможно — сатира не в чести. Когда в одном антре

Альперовы высмеяли монархиста Пуришкевича, их чуть не аре¬

стовали.

В таких условиях особенно смелы выступления братьев Дуро¬

вых. Клоуны-сатирики не сдались, не отступили перед нажимом

реакции.

В народе слово «Дуров» стало понятием почти нарицательным.

Вот «он» приедет и «покажет» нашему приставу, исправнику, само¬

му господину губернатору — публично высмеет их, наведет порядок.

Кто «он» — Анатолий или Владимир Дуров? Народная молва вен¬

чает лаврами обоих. Народ объединяет их имена.

Владимир Дуров упорно стремится затмить брата в сатирических

выступлениях. Вот одно из знаменательных его выступлений в

Ялте.

Имя ялтинского градоначальника Думбадзе стало почти леген¬

дарным. В прошлом скромный армейский офицер, он неисповеди¬

мыми путями ловкого карьериста добился высокого поста — стал

полновластным хозяином города, в котором находилась летняя ре¬

зиденция царя. Даже всесильный премьер-министр Столыпин был

вынужден с ним считаться.

— Он премьер там в Петербурге,— говорил генерал Думбадзе,—

а я — здесь, у себя, в Ялте.

В 1907 году, когда Думбадзе ехал в царский дворец, в него

бросил бомбу неизвестный, находившийся возле дачи ялтинского

жителя Новикова. Бомба взорвалась, не причинив вреда никому.

Покушавшийся застрелился. Градоначальнику этого показалось ма¬

ло, и он приказал сжечь дачу ни в чем не повинного Новикова.

И издал приказ, в котором грозил нещадно наказывать всех «врагов

порядка», а дома их уничтожать «без остатка».

Ялтинский владыка бесцеремонно расправлялся с неугодными

ему представителями печати, не постеснялся выслать из города

писателя А. И. Куприна.

Дважды в день Думбадзе объезжал свои владения, проверял

полицейские посты. На набережной он как-то заметил околодочного

в калошах.

— На дежурстве — в калошах! — заорал генерал.— Долой их!..

В море!..

Околодочный, дрожа от страха, сиял калоШй, закинул h морс.

Любой пустяк мог вызвать гнев градоначальника. Местный апте¬

карь расписался на лекарственной сигнатурке там, где находился

отпечатанный двуглавый орел. Это послужило достаточным поводом

для его изгнания вместе с семьей из города.

Первый выпад Дурова против ялтинского владыки был аноним¬

ным. На высокой, недоступной скале на берегу моря появились

игривые надписи, посвященные Думбадзе. Слух о том быстро обле¬

тел Ялту. Горожане с биноклями собирались у подножия скалы и

хохотали, читая забавные вирши. И всех занимало — кто, рискуя

сломать себе шею, сумел забраться на такую высоту?

Это была проделка Дурова, осуществленная с дружеской по¬

мощью акробатов из цирка.

Вскоре состоялась его непосредственная встреча с Думбадзе.

Клоун обратился к градоначальнику за разрешением на гастроли.

Однако едва он упомянул, что в программе имеются сатирические

номера, генерал нахмурился.

— Запретить сатирику смеяться,— возразил Дуров,— все равно,

что отнять у музыканта скрипку.