Брекен и Ребекка

Брекен и сам удивился тому, что сказал. Когда он думал раньше о Ребекке, ничего подобного не приходило ему в голову. Неужели она и вправду тоже внушает ему страх? Неужели его привлекает только заключенная в ней жизненная сила?

Ему хотелось еще поговорить с У-Pox, но присутствие Келина, Брэна и Босвелла стесняло его, а вдобавок он никак не мог разобраться в своих чувствах. Он попытался вспомнить, как они с Ребеккой стояли возле Заветного Камня, но все это показалось ему бесконечно далеким, как будто эти события произошли не с ним, а с кем-то другим. Ему стало очень грустно и захотелось плакать, захотелось, чтобы У-Pox обняла его, чтобы Ребекка оказалась рядом.

— Я люблю ее, — беспомощно повторил он, и Келин перевел его слова на шибодский. У-Pox улыбнулась и что-то проговорила, обращаясь к нему.

— Она сказала, что знает, как ты любишь Ребекку, дочь Мандрейка, — перевел Келин, — и что когда-нибудь ты тоже до конца это поймешь.

Затем У-Pox снова повела рассказ, но уже не в такой напевной ритмичной манере, как прежде.

— Я не хотела, чтобы он ходил туда, и предупреждала его об опасности, — снова заговорил Келин, переводя ее слова. — Но вы не видели, каким он был в те времена, он не рос у вас на глазах, и поэтому вы вряд ли можете себе представить, какой силой он обладал. Его блестящий мех был подобен небу, где гуляет ветер, небу, в котором порой появляются черные тучи, но чаще сияет солнце. Он обладал внутренней силой, по сравнению с которой унылый, опустевший Шибод — одна из ваших семи великих систем — кажется похожим на никчемный скелет ворона. Они очень разозлились, когда я не позволила ему участвовать в их бессмысленных ритуалах, которые подобно омертвелым когтям впиваются в живую душу Камня, в тоскливых, лишенных всяческой надежды песнопениях. Я говорила ему, что Камень горделиво высится в Кастель-и-Гвине, а эти туннели, проложенные среди сланцевых пород, где нет ничего съестного, не имеют к нему никакого отношения, и их обитателей рано или поздно постигнет кара, как и случилось, когда разразилась эпидемия чумы. Но он возненавидел вместе с ними и меня и решил посмеяться над всеми нами, отправившись туда. Впрочем, я знала, что даже Гелерт, Пес Шибода, не сможет лишить его жизни, это не дано никому на свете.

— Но ведь он все же умер, — тихонько сказал Босвелл, и Келин перевел его слова.

У-Pox покачала головой и рассмеялась впервые за все время разговора с ними, и этот мощный, хоть и резковатый смех напоминал кусты утёсника, растущие на склонах гор.

— Тебе еще многое предстоит понять, Босвелл. А тебе, — она повернулась к Брекену, точно определив, где он стоит, и приподняла свою дряхлую лапу, обращаясь к нему, — тебе многому придется научиться и многое сделать, если ты и вправду любишь дочь Мандрейка.

Она медленно подошла к Брекену, притронулась к нему, и на этот раз ему показалось, будто ласковый ветерок взъерошил ему мех, и он понял: ей открылось все, что было у него на душе.

— Возможно, тебе придется потерять ее, Брекен из Данктона, чтобы затем обрести вновь. Точно так же, как я потеряла Мандрейка, а теперь снова обрела его.

Когда У-Pox произнесла эти загадочные слова, в сердце Брекена закрался страх. Она замолчала, и Келин жестом показал, что настало время оставить ее в покое.

Им довелось встретиться с ней еще раз спустя два дня. Она вывела их туда, где кончались ее туннели, на край глубокого скалистого провала, за которым вдали виднелись крутые склоны Шибода.

Некоторое время У-Pox стояла на краю обрыва, устремив вдаль невидящий взор, а потом сказала:

— Путь к Мойл Шибоду пролегает среди скал Кумера. За ним стоят Камни, о существовании которых теперь уже почти никто не знает, эти Камни вы и стремитесь отыскать. Там же высится и Триффан, но до него вам никогда не добраться. — Она взмахнула лапой, указывая на возвышавшиеся справа горные склоны. — Вон там находится дорога, но взобраться по ней вверх не дано никому из кротов, и всякий, кто осмелится на это, непременно скатится назад.

Она указала на скалы, среди которых кое-где виднелись чахлые кустики черники и папоротника. Верхушки скал маячили где-то далеко в вышине.

— Именно там родился Мандрейк, когда мела метель, там я и нашла его, в местах, куда залетают серебристые чайки, где летом токуют рябчики, но куда никогда не забредают кроты.

У-Pox повернулась, устремив взгляд в мрачные глубины провала, за которым виднелись громады постепенно разрушающихся и медленно погружающихся в небытие скал.

— Ваш путь пролегает среди склонов, по которым бродит Гелерт. — Она нахмурилась и пробормотала себе под нос фразу, которую им уже довелось услышать от нее при их первой встрече: «Hen wyf i, ni’th oddiweddaf». [— Стара я и не понимаю тебя]

Вскинув голову, Брекен посмотрел на громаду Шибода, затем глянул вниз на скалы, среди которых им предстояло вскоре оказаться, и подумал: «Уж если она не понимает, на что остается надеяться мне?»

Глава восемнадцатая

Брекен и Босвелл остановились на краю Кумера. В ушах у них все еще звучали отголоски предостережений шибодских кротов, а сердца их сжимались от мрачных предчувствий. Ночью начал неспешно падать снег, и выступы черных скал, окружавших долину, подернулись тонкой белой пеленой, лишь оттенявшей унылый, бесцветный пейзаж.

Проводить их взялся Келин. Брэн заявил, что и близко к Кумеру не подойдет, и расстался с ними задолго до того, как они отправились в ту сторону, даже не попрощавшись толком, словно боялся, как бы печальная судьба, грозившая им, не постигла и его, если он проведет в их обществе слишком много времени.

Но Келин указал им путь, по которому осмелился пройти однажды в юности, хотя тогда он так и не добрался до конца, потому что со стороны провала дул такой холодный яростный ветер, что двигаться ему навстречу было просто невозможно. Впрочем, на этот раз он добрался с ними до поворота, за которым открывался вид на Кумер.

— Пожалуй, в этих местах найти червей еще трудней, чем в других областях Мойл Шибода, где вы уже побывали. Многие из кротов умерли здесь голодной смертью или угодили в когти ворону, кречету, пустельге или ястребу, оказавшись на открытой местности. Зачастую пищу удается отыскать в земле возле реки, поэтому старайтесь не отходить от нее далеко. Есть еще и травы; растущие на почве, в которой водятся черви, но большинство из них наверняка вам незнакомы. Скажите, там у вас на почвах, которые вы называете меловыми, растут орхидеи?

Босвелл кивнул, припомнив цветы с изящно изогнутыми лепестками, и мысль о том, что они могут расти в этих местах, показалась ему нереальной, как несбыточная мечта.

— Тогда смотрите внимательно и не пропустите их, они такие сиреневые, ищите камнеломку, а также щавель — вам известно такое растение?

На этот раз закивал Брекен, которому за прошедшие годы не раз доводилось копаться в земле, на которой рос щавель. Все знают, что в ней водятся черви!

— Здесь тоже растет щавель. По виду он отличается от того, что вы привыкли видеть в долинах, его листья похожи на сердечко, но запах точно такой же. Он еще не успел расцвести, но вы все равно сумеете распознать его и найти место, где можно подкрепиться.

Затем он заговорил по-шибодски, благословляя их на дальний путь, после чего они попрощались, и Келин скрылся среди зарослей жесткой травы. Им пришлось выбраться на поверхность земли, поскольку все туннели заканчивались на некотором расстоянии от края Кумера. Брекен с Босвеллом продолжали стоять среди зарослей ковыля, служивших им прикрытием, раздумывая над тем, как им лучше теперь поступить.

Откуда-то слева доносился шум горной реки, и по его громкости они предположили, что именно в нее и впадают все ручьи, текущие по склонам, причем воды после ночного снегопада в ней прибавилось. Чуть выше по склону справа от них полоса земли резко обрывалась там, где на поверхность выступала массивная сланцевая глыба, на которой не могло укорениться ни одно растение. Она вздымалась вверх, прикрывая собой основание устремленной в небо скалы.