Бремя Бездушных

Колд громко запел молитву Гириту и сам бросился на опешивших противников.

Сияющий клинок гиритца не знал усталости и пощады, и твари отступили перед его неистовым натиском. Но даже благословленный Гиритом, храмовник не мог драться вечно... Возвышаясь на горе мертвых тел, Колд последний раз, взглянув на обитель сидонитов. Он увидел, как отряд почти достиг цели. Казалось, сам Гирит в своей милости направил взор Колда и он увидел Миаджи, что несла в руках Кисару. Они добрались до врат.

Бледных губ храмовника коснулась улыбка.

– Благодарю тебя, Гирит, за то, что позволил мне исполнить свой долг. Я послужил твоим щитом и не смею желать большего. Моя жизнь принадлежит тебе!

Колд отсалютовал мечом ониксовому небу Потерянных земель и, выкрикнув имя бога - защитника, бросился в свой последний бой.

* * *

Все, кто мог сражаться в ближнем бою, сейчас полукругом стояли у запертых ворот обители сидонитов, из последних сил сдерживая напирающих противников. Перед смертными выросла настоящая гора из измененных Скверной до безобразия тел.

После того, как из мрака выскочил еще один опустошитель, всем показалось, будто из черного тумана вырвалась сама смерть, в лице вычеркнутого из пантеона светлых богов Велеса Скорбящего.

Однако демона удалось остановить заклинателям.

Опустошитель ревел, когда магия терзала его тело, оставляя на костных наростах глубокие, дымящиеся борозды. Таллаг Буревестник, Хагран Шепчущий и Аркис Зовущий Шторм, непрерывно посылали в массивную тушу цепи молний, давая Гранеру Ласкниру и его ученице время, чтобы подготовить требующие более тщательной подготовки заклинания людей.

Волшебство шаманов имело скорее интуитивный и стихийный характер, требующий сильного духа и первобытной ярости, нежели основанные на долгой подготовке и символах, заклинания подвластные людям и эльфам.

Зверолюды устали, их силы были на исходе, но чрезвычайное упрямство и развитые инстинкты самосохранения не позволяли им сдаться.

Некромант поддерживал зверолюдов своей магией, от которой у тех сводило зубы, но, казалось, колдуна больше занимают ворота, нежели происходящее вокруг.

Наконец, архимаг и его ученица закончили подготовку и на опустошителя, словно упал невидимый кулак, размером в два раза превышающий его самого. Сила магии созидания могла быть очень опасной, если знать, как ей пользоваться. Дар магов молотом обрушился на демона, вмяв его в землю и расплющив, словно маленький мальчик крохотного жучка, мешающего ему играть.

А потом оскверненные и низшие демоны вдруг отступили.

* * *

– Вы должны пойти со мной, - темные глаза Алиры впились в лицо гиритца.

– Деточка, ты в своем уме?
– тяжело дыша, спросил Фалкон, отбрасывая одну из нерасторопных тварей ударом молота.

Старый монах остановился, ища глазами противников, но таковых поблизости не оказалось: живое море оскверненных всколыхнулось и отпрянуло назад, будто что-то манило их туда с такой неистовой силой, что перебивала безумие и жажду крови.

– Что там такое?
– пробормотал гиритец, стряхивая капли крови с седой бороды. Его скула была рассечена, так что каждое слово причиняло мужчине боль.

– Некогда думать, - Алира покачала головой.
– Скоро они вернуться и нам надо открыть ворота, прежде чем это произойдет.

– А я здесь причем?
– не понял Фалкон, недоверчиво глядя на черный туман, который теперь не дрожал, а спокойно струился у ворот.

– Вы нужны моему господину.

– Некроманту?
– не понял Фалкон.

– Да, - холодно ответила девочка.
– Вы один из немногих, кто может открыть эти ворота.

– Что ты несешь? Я здесь первый раз, откуда мне знать ...

– Кровь сидонитов.
– Коротко пояснила Алира.

– Чего?
– Фалкон остолбенел.
– Откуда ты знаешь?

– Ваш капеллан сам рассказал, - пожала плечами девочка.
– Поэтому именно пастырю Алектису и вам, его отряду, выпала честь сопровождать Грегора. А теперь - идемте.

– Но это абсурд!
– Несмотря на недоверие, Фалкон все-таки побежал следом за быстро перемещающейся посланницей некроманта.
– Пастырь, - монах на ходу обратился к спешащему к нему Алектису.
– Что она говорит? Как я могу открыть эти...
– неожиданно старый гиритец остановился, и, расширившимися от удивления глазами, воззрился на темное небо в той стороне, откуда отряд пришел к обители.

– Какого...
– не успел Фалкон договорить, как яркий столп серебряного света мимолетной вспышкой унесся ввысь, лишь на мгновение осветив беспросветный мрак Потерянных земель.

Не успела вспышка погаснуть, как тьма сотряслась от яростного многоголосого воя, переполненного злостью.

– Невероятно, - потрясенно прошептал Алектис, глядя куда-то вверх.
– Это просто невероятно!

– Пастырь, - Гирион опасливо покосился в сторону, куда недавно отступили твари Скверны.
– Это, это же было...

– Вознесение!
– С трепетом прошептал Алектис, закончив за рыцаря - защитника его фразу.
– Удел избранных!

– Но ведь мы больше не можем, - на лице Гириона, впервые за долгое время, проскользнули человеческие эмоции - недоверие и сомнение сменились благоговением.

Однако гиритец снова не договорил, так как клочья мрака разлетелись в разные стороны и из них один за другим начали выскакивать озлобленные твари, только лишь недавно отступившие под покров темноты.

– Быстрее.
– Алира схватила Фалкона за руку и потянула за собой.
– Нужно открыть врата.

– Но мое место здесь!
– Воспротивился монах.
– Я буду сражаться вместе с братьями. Пастырь, отступите, ваша молитва нужна незащищенным!

– Фалкон, я все объясню потом, - слова Алектиса потрясли седого гиритца.
– Иди с ней и делай то, что велит некромант. Обереги обители защитят тех, кто в этом нуждается, а я нужен здесь.

– Как прикажете, пастырь, - смерив гнев, Фалкон покорно склонил голову.

Следуя за девочкой, бездушный прошел мимо Лертаса, но брат по ордену был полностью поглощен приближающимися тварями.