Бремя Бездушных

Несколько стрел торчали из груди молодого Эгистеса, облаченного в одежды жреца Лигеи Благодетельницы. Кажется, тогда он перевозил подношения, чтобы отдать их другим жрецам, что строили новый храм в честь богини в крупной деревне, неподалеку от Гривиса.

Отец Эгистеса, служивший, как и сын, жрецом, задерживался в храме и он сам решил привезти золото, собранное пожертвованиями. Эгистес искренне желал, чтобы деньги, собранные прихожанами, как можно скорее пошли на благое дело.

Но судьба решила иначе. Бандиты, прознавшие о том, что по тракту будут везти крупную сумму денег, устроили засаду. Но вместо отца в нее попал сын.

Все произошло очень быстро. Нападавших было много, и они задавили защитников жреца числом, а сам он пал, пронзенный стрелами.

Эгистес удивлено взирал на свое мертвое тело со стороны. Раньше он не помнил этого. В обрывочных воспоминаниях некроманта все было иначе: они, действительно попали в засаду и его ранили, но отец с отрядом стражи успели вовремя и все обошлось.

Отец Эгистеса, и правда, приехал, но опоздал.

Разбойники почти покончили с последними защитниками, когда конный отряд стражи налетел на них и смел, подобно урагану.

Эгистес видел, как отец, не в силах сдержать слез, склонился над ним. Видел, как что-то изменилось в глазах седого мужчины, и он решительным жестом отогнал своих охранников прочь. Он вырвал стрелы из груди мертвого сына и сам отвез тело в город. В тот самый храм, в котором Эгистес очнулся от ранения.

Но от смертельной раны нельзя очнуться.

Только сейчас некроманту открылась правда - его мать, ради любви к единственному сыну решилась на страшный грех. Она презрела заповеди богини, вдохнув жизнь в тело мертвеца.

Жрецы Лигеи верили, что все в этом мире смертно и всему отмерен свой срок. Никто не должен был вмешиваться в планы богов, несмотря на то, что магия исцеления могла совершить практически невозможное от продления жизни, до ее возвращения, но лишь в том случае, если тело еще не остыло, и душа не покинула его окончательно.

Мать Эгистеса, верховная жрица Благодетельницы насильно вернула в его тело душу, вдохнув в него жизнь и воскресив из мертвых. Но пожертвовав при этом собой.

Верховная жреца Лигеи сама нарушила запрет, не желая понимать, что тот, кто однажды умер - никогда не станет прежним. Горе матери, потерявшей сына, ослепило ее, придало решимости, и женщина провела ритуал обмена душ, запрещенный еще во времена, когда поклонялись Велесу Скорбящему.

Древние знания, которыми обладала верховная жрица, помогли ей осуществить задуманное и она вернула душу сына с того света, отдав вместо нее свою.

Но смерть оставила в душе воскрешенного Эгистеса свой отпечаток, наделив его способностями, неподвластными большинству живых. Лишь тот, кто однажды уже видел смерть, мог познать все ее тайны, овладев древней и темной магией - некромантией.

Когда в Эгистесе пробудился этот дар, его отец переживавший смерть жены, счел это проклятьем, карой богини за то, что Эмилия осмелилась, ослушаться ее завета.

Старший жрец, Ромир Ларк сказал всем, что его сын выжил, пусть и был тяжело ранен, скрыв тем самым правду. Умолчал он и о причине смерти супруги, сказав, что та давно уже болела.

Но все тайное, рано или поздно становится явным: дар Эгистеса горел все явственнее и темнее и его больше не получалось держать в тайне.

Однако Ромир Ларк так и не смог поднять руку на того, кто был его сыном, и из-за кого погибла его жена. Боясь того, что о воскрешении Эгистеса и о поступке Эмилии станет известно остальным жрецам или гиритцам, Ромир Ларк изгнал сына из дома и отрекся от него, для того, чтобы уберечь.

Воскрешенного ждала казнь, а некроманта лишь допросы и проверки, на которых внимание уделялось его дару, а не тому, как он получил его. Ромир Ларк никогда прежде не преступал запретов Благодетельницы и истово молился ей, чтобы она позволила его сыну жить и чтобы смерть жены не была напрасной.

Видимо, всемилостивая Лигея откликнулась на молитву жреца и жертву верховной жрицы, даровав Эгистесу свое благословение и позволив ему жить в Светлых землях. Но это не заменяло того, что сын Ромира Ларка, все же умер, пронзенный стрелами, на руках собственного отца.

Возрожденный некромант не мог быть сыном жрецов Благодетельницы.

Так умер Эгистес Ларк и появился Эгистес Отверженный.

Пустота в душе Эгистеса вдруг пропала. Все это время он думал, что отец предал его, обманул доверие и отрекся от сына из-за его дара. Он не знал истинной причины поступка своего отца и жертвы, принесенной его матерью, не догадывался об их душевной боли и любви к сыну. Любви настолько сильной, что ради нее они поступились тем, чем жили.

Эмилия Ларк приняла грех воскрешения на себя, позволив сыну жить дальше, а ее муж солгал остальным жрецам и гиритцам. Слезы потекли из глаз Эгистеса, отражаясь в метнувшемся к нему лезвии клинка. Губы некроманта зашевелились, но вместо темных заклинаний, с них слетели те слова, что он не произносил уже очень давно:

– Благодетельница, - прошептал Эгистес.
– Молю, помоги мне.

Клинок Фирота врезался во вспыхнувшую перед Эгистесом стену серебристого свечения, отражение той веры, что осталась в душе некроманта от его прошлой жизни, в которую он верой и правдой служил Лигее Благодетельнице. С воспоминаниями о прошлом, к Эгистесу вернулось то, что он когда-то потерял - надежда и вера. Змей на пальце некроманта пронзительно зашипел, растворяясь в ярком свете и пропадая без следа.

– У тебя нет надо мной власти!
– выкрикнул Эгистес, глядя в полные ненависти глаза Фирота.

– Ошибаешься, - прошипел древний некромант, и его воля стальными тисками сжала разум Эгистеса.
– Ты сам принял меня, а теперь - слишком слаб, чтобы противостоять мне. Та темная сила, что течет в тебе - лишь отголоски моей!

– Ты сам...
– Эгистес сопротивлялся всеми силами, призывая на помощь и богиню Благодетельницу и свой темный дар.
– Ты сам теперь лишь свое собственное отражение!

Двое мужчин замерли, неотрывно глядя друг другу в глаза. Их напряженные до предела тела не шевелились, а на лбах выступали капельки пота.

Эгистес понимал, что противник намного сильнее и опытнее его. Только то, что Фирот Лишенный Скорби являлся лишь призраком, частью души, заключенной в кольце и не имеющей своего тела, давал Эгистесу слабую надежду на спасение.

Сила некроманта - сила смерти, которой более всего подвержено его смертное тело. Оно связывает загробный и живой миры, являясь проводником силы из одного в другой. Колдуны могут становиться почти бессмертными, но их тело, по-прежнему, остается уязвимым и их можно убить, в этом их слабость и их сила одновременно. Ухватившись за эту мысль, Эгистес собрал все свои силы, решительно отбросив от себя плотное сознание, навязываемое ему Фиротом.