Бродяги

Дилла тоже огляделась.

— Едва ли он поблизости, иначе птицы не сидели бы так спокойно. Думаешь, он жив? Ты ведь запретил снимать браслет.

Лейн потрогал сломанный замок.

— Думаю, жив. И прекрасно себя чувствует.

— Тогда почему прячется?

— Мы ему не хозяева. — Лейн сел на выгнутый мощный корень. — Диви, скажи, костлявые на эту поляну забегали?

— Нет, сюда только Дика приходит.

— Ты и Дику знаешь?! — Дилла хлопнула себя по колену. — Что же ты раньше не сказал… Ах да, прости, я забыла.

— Дика хорошая… — Диви вздохнул. — Она меня молоком поила. У нее детка была. Маленькая, без рожка ещё. Вся в пятнышках. А потом не стало. Это она виновата! Она всех забирала.

— Кто она? — спросил Лейн.

Диви жалобно посмотрел на него.

— Она хотела кровь взять. А Дика не далась и убежала.

— Кровь единорога? — Дилла нахмурилась. Что-то она слышала про такое.

Лейн опустил глаза. Сжал и разжал пальцы.

— Нам нужно срочно узнать всё, что случилось с Диви, пока Кедар не сделал следующий ход. Нельзя было отдавать ему седло и сумки, но кто же знал?

— Лейн, — Дилла поймала его взгляд, — давай начистоту. Хватит уже увиливать. Почему мы всё ещё в этом мире? Что ты хочешь сделать?

— Больше всего я хочу отомстить Кедару и освободить Бора. А кроме этого… — Лейн дотянулся до родника, поболтал браслетом в воде. — Я хочу разобраться, что здесь происходит.

Он продемонстрировал Дилле потускневший браслет.

— Плохая вода? — спросила она.

— Мёртвая. Это дело может оказаться опаснее, чем воевать с нежитью. Ты по-прежнему со мной?

— Ещё раз задашь такой вопрос — стукну! Головой об Дерево. Может, добавит тебе мудрости.

Он даже не улыбнулся.

— Согласен.

— С чего начнём?

— Для начала надо как-то расшевелить память Диви.

— Кажется, я знаю способ. — Дилла развязала свою котомку. — В твоём кристалле можно увидеть только приятные воспоминания?

— Не только. — Лейн взял у неё прозрачную сферу, покатал в ладонях. — Диви, иди сюда. Смотри, что у меня есть.

Глава 21

Дерево спит. Впервые за много-много дней сон его пахнет мёдом и ветром. Гудит запоздавший рой, возвращаясь в дупло. Пчёлы слетаются с четырёх сторон, отяжелевшие от собранных новостей.

Корни Дерева конвульсивно дёргаются. Там, во сне, они еще целые, не обожженные сводящей с ума болью. По ним тоже приходят вести, но медленно. Пчёлы летают быстрее. И они уже близко.

Сон ломается, из трещин выползает дым… Рой сбивается с пути, пчёлы падают, хрустят под ногами человека в серой мантии… «Это последнее средство! Я всё исправлю! Только позволь мне…» Что он просил? Не вспомнить… Только трещины и дым. И мёртвые пчёлы…

Дерево просыпается. Пахнет кровью и гнилью. Ловчая лиана поймала птицу, заталкивает помятый трупик в дупло. Дерево заставляет лиану вытащить из дупла скопившиеся кости. Под ними дурно пахнущие искрошившиеся соты. Пчёлы умерли — все до единой — и уже ничего не расскажут.

Дерево вздыхает. Кровь… Её нельзя смешивать с древесным соком. Созидающий богов получает чудовищ. Но чудовища тоже хотят жить…

Глава 21. Гоблинская честь

"Сделка есть сделка".

Английская пословица

Хватая ртом воздух, Бор вцепился в колючую еловую лапу, подтянулся, вытаскивая онемевшие ноги с заклятой гари. Сердце колотилось в рёбра, грозилось лопнуть. Стар он уже для таких забегов!

Бор сдвинул набитый до отказа поясной кошелек на бок, чтобы не мешал, и отполз подальше от границы. Сухая хвоя набивалась в рукава, щекотала живот. Пуговицы на куртке оторвались. Эх, зря он не надел новую… Бор сунулся в прогал между деревьями и ткнулся головой в липкий от смолы ствол. Какого демона?! Деревья научились ходить, или это у него в глазах двоиться? Скверно, ох как скверно!

Бор толчком перевернул себя на спину. Привязанный за плечами узел — старая, заслуженная палатка, со спрятанными внутри кое-какими полезными вещами, — помогла удержаться в полусидячем положении. Со второй попытки он развязал шнурки кошелька, вытащил пузырек. Хвала Лейну, зачарованная пробка не выскочила! Бор одним глотком втянул в себя зеленую жидкость. Скривился, занюхал рукавом.

Счастье, что Кедар не погнал его в Проклятый лес сразу, позволил забежать домой, хоть что-то прихватить. Бор истово надеялся, что возвращаться в Дробул ему уже не придётся.

Позвать бы Живоглота, но кот — не собака, по первому зову не прибежит. Зато крики может услышать нежить, а он даже на дерево сейчас не заберётся.

Бор закрыл глаза, расслабился, всем своим существом растворяясь в лесной подстилке. Чтобы сродниться с лесом, требуется время. Сиды слушают деревья и птиц, а гоблины — траву и шуршащую в подлеске мелочь. В этом лесу он бывал раньше, но не заходил дальше опушки. А сейчас придется пробираться к самому сердцу.

Постепенно темнело, а Бор всё лежал, запоминая потаенные тропы, впитывая запахи и шорохи леса. Наконец встал, кряхтя, потёр спину. Теперь он знал, куда идти.

***

Сплошная темнота. Эрлин без особой надежды подёргал дверь. По-прежнему заперто. "Подумай", — вот и всё, что сказал отец, закрывая его в этой пустой комнате с низким потолком, голыми стенами и таким холодным полом, словно под ним ледник. Чтобы не замерзнуть, Эрлин расхаживал из угла в угол. В животе бурчало от голода. Время обеда давно миновало, а ему даже куска хлеба не дали! Когда он заполучит Лейна, живого места на нём не оставит! Эта рыжая паскуда будет скулить и вылизывать ему ноги! Знать бы, где сейчас Бор, убил он уже Диллу или нет?

Эрлин закатал рукав и нащупал под кожей предплечья змейку. Она слегка шевельнулась под пальцами. Не надо было столько ждать! Подчини он Лейна сразу, как только отец получил сбрую единорога, не оказался бы в дураках.

А если рискнуть? Если произнести заклинание прямо сейчас? И плевать, жива Дилла или нет. Лейн её сам зарежет, если приказать. Так будет даже лучше.

Эрлин прижался горячим лбом к осклизлой стене. Отец разозлится. Но в конце-то концов, сколько можно позволять помыкать собой?!