BRONZA / БРОНЗА

Старый шарлатан сам подошел к нему на приеме по случаю дня рождения Гиммлера.
– Позвольте, молодой человек, я предскажу вам судьбу!
– таинственным полушепотом, с придыханием, обратился он к Оуэну, делая первый шаг к знакомству. Это всегда срабатывало. Кто бы отказался заглянуть в свое будущее?

– Предсказать судьбу… Мне?
– слегка опешил Оуэн от такой беспардонной фамильярности.
– Да ты, наверное, шутишь, клоун?
– он со злостью уставился на старика в одеждах Мерлина, осмелившегося потревожить его. «Что может знать о моей судьбе этот убогий сатир!» - подумал он с презрением, но тут узнал ловеласа, когда-то щедро предложившего юному Генриху свое сердце.

– Уж не бабка ли наворожила? Надеюсь, это развлечет меня хоть немного, - саркастично заметил он, переставая злиться. Подхватил «мерлина» под руку и, копируя его манеру говорить, таинственно прошептал:

– А может, мне предсказать твою… судьбу?
– и посмотрел на Виллигута взглядом собравшейся пообедать змеи.
– Интересно, как скоро твой покровитель, - он кивнул в сторону рейхсляйтера, окруженного плотным кольцом почитателей и лизоблюдов, прикажет посадить задницу одного проходимца на кол, раскрыв его маленький обман?

Его вопрос отразился в глазах Виллигута неподдельным ужасом. Утратив мимику, лицо растеклось квашней, нижняя губа неприятно отвисла. Оуэн увлек старика за собой к небольшому диванчику на изогнутых резных ножках.

– Присядьте, голубчик, присядьте, а то ваш внезапный обморок испортит настроение нашему дорогому юбиляру!

Он усадил Виллигута на диван, прижал пальцы к его изрезанному глубокими морщинами лбу. Тот дернулся и безвольно обмяк. «Жалкий червь… Я сделал тебе поистине царский подарок… Теперь ты увидишь судьбу любого, к кому прикоснется твоя рука…» - Оуэн смотрел на него с любопытством злого ребенка. Пришедший в себя Виллигут, лучась восторгом идиота, схватил его за руку, собираясь слюняво облобызать перстень на пальце своего господина.

– Только попробуй!
– предупредил Оуэн, отнимая у него свою руку. Прогоняя прочь, сказал: - Идите же, Маэстро! Идите! Вам пора начинать вашу мистерию! Гости заждались…

А гости и впрямь уже поглядывали в их сторону, недоумевая, о чем так долго Великий Маг беседует с молодым человеком.

«Старый болван! Ясновидение - это не дар, это проклятье! Оно будет приходить к тебе приступами дикой головной боли и то, что ты увидишь, вынет тебе всю душу! Когда-нибудь это сведет тебя с ума!
– Оуэн перевел насмешливый взгляд с порхающего легкомысленным мотыльком Виллигута на рейхсляйтера, которого в этот момент поздравлял фюрер.
– Интересно, как долго сильные мира сего согласятся терпеть пророка в своем отечестве?»

Стоящие на каминной полке часы пробили без четверти десять. Герхард встрепенулся. Пора было уезжать. Он не стал дожидаться, пока ему холодно напомнят об этом. Тем более что последние несколько минут Генрих смотрел в огонь, о чем-то глубоко задумавшись. Одернув китель, он быстрым движением пригладил волосы и направился к дверям.
– Останься… - услышал Герхард и медленно обернулся, еще не веря своему счастью. Его божество смотрело на него с желанием во взгляде. Он смущенно зарумянился. Таким откровенным был этот взгляд.

– А как же он?
– спохватился Герхард, вспомнив про мальчишку.

Оуэн тоже посмотрел на брата. Марк спал в кресле и чему-то улыбался во сне, подложив под щеку связанные руки. «Наверное, видит, как сбежал от меня…» - подумал Оуэн с улыбкой.
– Оли уложит пьяного поросенка в кровать, - он небрежно махнул рукой. Обнял Герхарда за талию.
– Идем, я голоден!

– «Пожалуйста, проснитесь!» Кто-то несильно потряс его за плечо, и Марк неохотно разлепил веки. Это был Оливер.

– Пойдемте, юноша. Я провожу вас в спальню. Здесь вы обязательно подхватите простуду, - сказал дворецкий, с невозмутимым видом освобождая его от веревок.

Марк хмуро кивнул. Растирая запястья, огляделся. Оуэна в гостиной уже не было, и смазливого Герхарда тоже. Почему-то он сразу догадался, где они и чем заняты. Ощутив себя в этот момент совсем никому не нужным, прикусил обиженно задрожавшую губу. «Ну, вот… расчувствовался тут!
– разозлился на самого себя.
– Тогда почему… так колотится сердце? Так жарко и… больно? Словно в глубине сердца вновь открылась едва затянувшаяся рана…»

Шествуя впереди, с сознанием исполняемого долга, дворецкий медленно поднимался по лестнице. Марк понуро плелся следом. Никто не держал его, и он был волен распоряжаться собой. «Сейчас, когда эта похотливая скотина занята всякими гадостями, а чопорный старикан медлителен, как улитка… я мог бы сбежать отсюда…» - подумал он с мстительным злорадством. Но тело пребывало в состоянии дремотной приятной расслабленности, и сил на побег просто не нашлось.

С очередными извинениями за приказ хозяина, дворецкий привязал его руки к кровати. Укрыл одеялом и, пожелав доброй ночи, собрался покинуть спальню.

– Ивама… Ну, это… Оли, давно ты служишь ему?
– вдруг заинтересовался Марк.

Неожиданный вопрос заставил Оливера задержаться в дверях.

– Я начал служить господину еще при его матушке. Удивительной силы духа была женщина. У эрцгерцогини было сердце настоящего воина… Господин обожал ее!
– ударился в воспоминания старый слуга.

– Что?! У этого чудовища была мать?
– не удержался от восклицания Марк, не заметив, как посуровело лицо дворецкого.

Нехитрые расчеты - и Марк понял, почему все время казалось, будто он уже встречал где-то Оливера. Ну, конечно же… в Лондоне! В своей прошлой жизни. В доме Оуэна, пока тот изображал из себя «добрейшего дядюшку». Тут же вспомнилась Эльза. Ее темные, наполненные негой, а затем ужасом, глаза. И сердце ошпарила захлестнувшая его ненависть.

– Ивама! Ублюдок! Сволочь! Ненавижу!
– сжал он кулаки.

Лицо дворецкого приобрело холодную надменность мрамора.

– Полагаю, у вас есть право звать моего господина этим странным именем, но прошу впредь, юноша… воздерживаться от грубых и недостойных эпитетов в адрес хозяина!
– отчитал он Марка.
– Господин очень хороший человек, достойный уважения, и вашего - особенно! Я знаю, как сильно он любит вас. Заботится и оберегает…

– Хе-е!
– нетерпеливо перебил его Марк.
– Если бы ты знал, кто он на самом деле… бежал бы отсюда без оглядки!
– заверил он слугу.

Оливер только пожал плечами и взялся за ручку двери.

– Старый дурак!
– рассердился на него Марк, поворачиваясь к слуге спиной.
– Вот подожди… поставишь не туда чашку… Ивама разозлится и загрызет тебя! Тогда узнаешь, какой у тебя господин «хороший», только поздно будет… - ворчал он, засыпая.

«Глупый, невоспитанный мальчишка…» - резюмировал дворецкий, аккуратно закрывая за собой дверь. Спустившись в холл, направился в библиотеку. Поправив огонь в камине, сел в кресло, укрылся пледом, положил на колени книгу в потертом кожаном переплете, щелкнул медной застежкой, открыл на месте закладки. Поглаживая сухими пальцами шероховатые страницы, углубился в чтение. Оливер уже давно знал, кто его хозяин на самом деле, но почему-то это его нисколько не беспокоило. И душу свою бессмертную продавать за злато и серебро он тоже не собирался, да и бессмертие ему было ни к чему. Он любил демона, живущего в этом доме, и служил ему искренне и бескорыстно.