Будни и мечты профессора Плотникова

* * *

– Вы задумывались, Луи, над тем, что было бы с вами, если бы ваша матушка вышла замуж не за отца, а за другого?
– спросил Милютин.

– Какое смешное слово "ма-туш-ка", и очень милое, - восхитился Леверрье.
– У вас, русских...

– Так все же, задумывались?

– Нет, - чистосердечно признался Леверрье.
– Но, полагаю, ничего особенного. Просто у меня был бы другой отец.

– И передо мной оказался бы не симпатичный, полный и, увы, успевший облысеть холостяк ниже среднего роста, а долговязый, рыжий, отталкивающей внешности, многодетный отец семейства. К тому же тощий.

Леверрье обиженно фыркнул.

– Это скорее ваш портрет, Милютин!

– Польщен. Но я не рыж и не многодетен. А жаль, тогда бы хоть чем-нибудь выделялся среди современников.

– Сейчас вы скажете, что Мальтус ошибся и демографический взрыв нам не угрожает.

– Вы, как всегда, проницательны, - одобрил Милютин.
– Но я не думал ни о Мальтусе, ни о мальтузианстве. Имел в виду совсем другое.

– И что именно?

– Вы, Луи, нагромождение случайностей!

– Ну, знаете...

– Не сердитесь. Это относится к любому человеку. Единственная наша закономерность - генетический код. Остальное чистой воды случайность. Не обольщайтесь, Луи. Тысяча против одного, что у вас не было бы другого отца. Потому что не было бы вас самого. В старину на ярмарках судьбу предсказывали попугаи. Природа представляется мне таким попугаем. Она вытаскивает разноцветные билетики из шляпы старого шарманщика - бога.

Леверрье торжествующе засмеялся.

– Вот вы и попались, Милютин. Выдаете себя за атеиста, а сами...

– Не придирайтесь к словам, Луи. Я сказал "бог", подразумевая всемогущую случайность. Но дело не в этом. Самое любопытное, что большинство билетиков пустые. Вам повезло: достался билетик с предсказанием. Один из тысячи.

– Вы сегодня в мистическом настроении, Милютин. И представьте, я догадываюсь, чем оно вызвано.

– Вашей интуиции можно позавидовать!

– У вас творческая неудача. Зашли в тупик или опровергли самого себя.

Милютин покаянно наклонил голову.

– Вы тысячу раз правы, Луи.

– Вот видите!

– Но сегодня по счету тысяча первый.

– Значит...

– На сей раз у меня творческая удача. Правда, самая неудачная из удач!

– С вами не соскучишься, Милютин, - разочарованно проговорил Леверрье.
– И что же вы такого придумали?

– Как инженер, Луи, вы знакомы с понятием флуктуаций.

– Еще бы! Микроскопические скачки тока, шумы радиоприемников...

– Словом, те же случайные процессы. И человеческая жизнь - это не более, чем цепь флуктуаций.

– Решительно возражаю!
– запротестовал Леверрье.
– Вы исключаете детерминированное начало, роль самого человека в становлении своей судьбы. Наконец, воспитательную функцию общества!

– И вот ваш детерминированный и воспитанный человек вышел подышать свежим воздухом, а ему на голову упал никем не предусмотренный метеорит!

– Пренебрежимо редкое явление!

– Тогда кирпич с крыши... Ну, пусть просто поскользнулся и сломал ногу.

– Или случайно стал астронавтом, о чем мечтал с детства, случайно построил дом, вылечил больного, прочитал лекцию? Случайно шагнул в пламя, чтобы спасти ребенка? И это, как вы полагаете, цепь флуктуаций?

– Браво, Луи! Примите мою капитуляцию, - торжественно произнес Милютин.
– Честно говоря, я просто хотел немного вас подразнить, однако перестарался. Но не станете же вы отрицать, что человеческая жизнь проходит на фоне флуктуаций и что судьба человека во многом зависит от них?

– Не стану, - великодушно подтвердил Леверрье.
– И вы считаете этот тривиальный вывод своим открытием, творческой удачей? Увы, ничего нового в философские категории необходимости и случайности уже не внести.

– Даже случайно?
– пошутил Милютин.

– Помните классическое определение: "Где на поверхности происходит игра случая, там сама эта случайность всегда оказывается подчиненной внутренним скрытым законам. Все дело лишь в том, чтобы открыть эти законы"?

– У вас завидная память, Луи, - отметил Милютин.
– Так вот, я как раз и открыл их. Более того, мне удалось избавить необходимость от ее непременной спутницы - случайности.

– Вы здоровы, Милютин?
– заботливо спросил Леверрье.
– Разве вам не известно, что необходимость и случайность - это диалектические противоположности, взаимосвязанные, взаимопроникающие и неспособные существовать друг без друга? Диалектический материализм...

– Не упоминайте его имени всуе, - строго сказал Милютин.

– Тогда в чем же дело?

– Вы прямолинейны, Луи. Категоричность во всем, таков уж ваш характер. Черное для вас всегда черное, а белое...

– Всегда белое, хотите сказать? Да, я не признаю компромиссов!

– А в науке очень многое, если не все, зиждется на компромиссах. Мы принципиально не можем постичь абсолютную истину и все же, зная это, стремимся приблизиться к ней. Компромисс? Вот именно! Корпускулярная теория света, созданная Ньютоном, и волновая теория Френеля смертельно враждовали. Но возникла еще одна, квантовая, теория и примирила кровных врагов. Что такое квант света? И частица и волна, говорим мы. Но ведь это типичный компромисс, потому что на самом деле квант не частица и не волна. Просто мы тяготеем к зримым аналогиям и навязываем их кванту. А он аналогий не имеет...

Леверрье заломил пухлые руки.

– Пощадите, Милютин! С вами спорить бесполезно. У вас наготове арсенал аргументов. Расскажите лучше конкретно, что вы открыли на этот раз.

– Мое научное кредо, Луи, заключается в решении задач типа "что было бы, если бы...". Лишь затем встают вопросы: как, каким образом...

– А вопрос "ради чего" вы себе задаете?
– в голосе Леверрье прозвучали ехидные нотки.

– Увы, в последнюю очередь, подобно многим ученым. Когда-то это называли "чистой наукой". Кстати, именно "чистая наука" облагодетельствовала человечество атомной бомбой!

– Вы беспощадны к себе подобным, Милютин. Но почему бы вам не перейти на практические рельсы? Удовлетворение текущих потребностей общества...

– Тогда бы я не был собой. Но хватит. Вы интересовались моим последним открытием? Так вот, я задал себе вопрос: что было бы, если бы в жизни человека не существовало случайностей?

– Вопрос, на который в принципе нельзя ответить, - проронил Леверрье.

– Вот как? Однако мне удалось сделать это. Из Центра генной инженерии я получил безукоризненный со всех точек зрения генетический код и, обработав в виде программы, ввел в компьютер.