Букет для улитки
Шрифт:
По итогам этого наблюдения за троллингом бригад-генерал сделал ряд выводов (о которых будет сказано позже) и переключился на мысли о своих личных делах.
28. Психоанализ, виртуальные встречи и шокирующие новости
23 мая, обеденное время, VIP-самолет Франция-Ливия
Штеллен мысленно вернулся во вчерашний день, к общению с Юханом Эбо на балконе плавучего дома. Штеллен не обратился бы к психоаналитику, если бы тот был совсем посторонним, но Юхан, как бойфренд Жаки Рюэ, имел некое отношение к опергруппе. Можно сказать: аргумент притянут за уши, но в общем: Штеллен изложил ситуацию с кризисом семейной жизни.
— Вальтер, ты не обидишься, если я буду говорить некоторые неприятные вещи?
— Я не обижусь и не удивлюсь, ведь эта ситуация — сплошная неприятность.
— Не совсем сплошная, — поправил Эбо. — В каком-то смысле, эта ситуация отражает тот процесс, который идет не только в твоей семье, но во всем обществе из-за ксианзана.
— Юхан, в моей семье никто не упал в ксианзан, — возразил Штеллен.
— Ты абсолютно уверен? — спросил психоаналитик.
И тут Штеллен понял, что не имеет никаких оснований для уверенности. Более того, версия о приеме ксианзана Кристиной (а возможно также Хлоей) объясняла внезапные откровения Кристины (и реплики Хлои) тогда, перед вылетом Штеллена в Австрию… …Психоаналитик угадал ход его мысли, и произнес:
— Вероятно, твоя семья все-таки не принимала ксианзан. Но это не очень важно. Ведь фактически, в ксианзан упали не только аргонавты, принявшие этот генвекторик, а все общество. Ксианзан так или иначе подействовал на всех. Хотя это оффтопик сейчас.
— Нет уж, Юхан, продолжай, если начал.
— Ладно, Вальтер, но придется начать издалека.
— Начинай откуда надо, лишь бы было понятно.
Психоаналитик кивнул в знак согласия, и приступил к изложению:
— Общества делятся на идейно-слабые и идейно-сильные. Вот пример: идейно-слабый социалистический Восток и идейно-сильный капиталистический Запад в ходе Первой Холодной войны.
— Юхан, ты перепутал. Идеология была сильной стороной именно Восточного блока.
— Нет, я не перепутал. Идеология была сильной стороной Восточного блока просто по необходимости, поскольку там было идейно-слабое общество. Власти могли удержать социалистическую идею как доминирующую, только запретив другие идеи. У властей Западного блока не было такой нужды. Капиталистическая идея легко доминировала в условиях плюралистической конкуренции. Так создавался имидж Свободного мира и идейные условия победы в Первой Холодной войне. Но эта победа сыграла с Западом жестокую шутку: инфицирование социальной стратегией побежденного. Управлять в условиях идейной монополии намного проще, чем при плюрализме. И контролировать экономику в условиях социалистической бюрократии тоже намного проще. Публика в странах Запада не успела оглянуться, как власть уже построила бюрократию по схеме партийной номенклатуры. Роль компартии в ней играл конгломерат медиа-агентств и финансовых суперкорпораций, расставляющий фигуры в парламенте и правительстве. Капитализм остался лишь номинально, и общество Запада стало идейно-слабым. Даже уродливая идея панисламизма оказалась сильнее. Это уровень ниже сточной канавы.
Штеллен вздохнул и предположил:
— Сейчас ты снова заведешь свою шарманку насчет падения в субмодерн.
— Ты уже сам завел, — ответил Эбо, — я лишь добавлю: у идеи Запада остался последний аргумент: высокий уровень жизни по сравнению с прочими. Но, по мере того как тает ресурс, созданный при настоящем капитализме времен Первой Холодной войны…
— Я понял, — сказал Штеллен. — Но мы уклонились чертовски далеко от темы.
— Сейчас вернемся, — пообещал психоаналитик. — Я не зря показал, что наше общество в нынешнюю эпоху — идейно-слабое до крайности. Все его ценности, мораль, стандарты поведения и критерии успеха выглядят, как картонные театральные декорации. Лишь идеологический контроль информационно-финансовой супермонополии поддерживал иллюзию прочности. Но вот появился ксианзан, и декорации начали расползаться. Тот вопрос, который был идеологически табуирован,
теперь открыто задают многие.— Какой вопрос? — поинтересовался Штеллен.
— Quo vadis, — лаконично пояснил психоаналитик.
— Гм… Юхан, это что, из католической библии?
Психоаналитик улыбнулся и покачал головой.
— Это из античных стоиков, но попало в евангельские предания и исторические романы. Переводится просто: «куда идешь?». Как рассказывают, однажды некий состоятельный римлянин спросил у философа-стоика: каким путем должно идти по жизни? Этот стоик ответил: зависит от того, куда ты хочешь прийти. Ответ был еретическим тогда, и стал запредельно еретическим сейчас. Большинство людей живут, будто играют в какой-то бездарной мыльной опере, вроде малобюджетного ремэйка «Санта-Барбары». Эффект ксианзана — стирание иллюзии смысла игры. Причем иллюзия стирается не только для индивида, упавшего в ксианзан, но и для многих, кто контактирует с этим индивидом.
— Разрыв спирали молчания? — спросил Штеллен.
— Да, — подтвердил Эбо. — В психоанализе это называется эффектом голого короля. Всем видно, что король голый, но пафос рушится, лишь когда кто-то заявит это вслух.
Штеллен постучал пальцами по ограждению балкона.
— Юхан, ты намекаешь, что Кристине надоело играть правильную полковничью жену в паршивой мыльной опере?
— Тебе виднее, — лаконично отозвался психоаналитик.
— Может быть… — произнес Штеллен.
— Вообще-то, — продолжил психоаналитик, — твоя семейная ситуация не так плоха, как большинство аналогичных случаев. Твоя жена спокойно осознала проблему, и хочет разойтись, сохранив человеческие отношения с тобой и твои отношения с дочкой. По статистике часто бывает желание изгадить жизнь бывшему мужу. Тут этого нет.
— Ладно, Юхан, и что ты посоветуешь мне?
— Я посоветую пойти навстречу. Пусть у каждого будет своя жизнь. А ваша дочка уже достаточно взрослая, чтобы строить отношения с родителями, живущими врозь — если, конечно, сами родители не будут мешать этому.
— Значит, твой совет — спокойно без пафоса попрощаться с семейной жизнью?
Эбо пожал плечами и снова улыбнулся.
— А что ты называешь семейной жизнью?
— Как — что? Муж, жена, дом, дети.
— Вальтер, возможно, ты сейчас удивишься, но лингвистически невозможно составить содержательное определение какого-либо феномена из одних существительных.
— Ладно, Юхан. А если без заумной лингвистики, в научно-популярной форме?
— Если в научно-популярной форме, то можно из одного существительного: пансион.
— Пансион? — переспросил Штеллен.
— Да. Ты завел семью, как пансион с немного расширенным комплексом услуг. Кроме кормежки, уборки и стирки, еще секс два-три раза в неделю. И услуга по имиджу: две фигуры — жена и ребенок. Их можно демонстрировать обществу, как внешний признак соответствия критерию личного успеха, в частности — для формальной анкеты.
— Юхан, если ты намекаешь, что у меня вообще нет никаких чувств к жене и дочке…
— Нет, — психоаналитик улыбнулся, — я не намекаю, а пытаюсь выяснить, какие у тебя чувства к жене и дочке. Если ты опишешь в общих чертах, то это очень поможет делу.
Штеллен снова постучал пальцами по ограждению.
— Гм… Как можно словами описать чувства?
— Вальтер, возможно, ты сейчас опять удивишься, но более половины художественной литературы — это именно описания чувств словами.
— Это не описания, а фигня какая-то! — припечатал Штеллен. — Люди чувствуют не так!
— А как чувствуют люди, на твой взгляд? — полюбопытствовал психоаналитик.
— Scheisse! Юхан, это чертовски сложно!
— Неужели? — удивился Эбо. — Ты ведь офицер разведслужбы, с опытом оперативника, аналитика, практического психолога, тебя этому учили, и ты 10 лет применял это!
— Вообще-то, 16 лет.
— Тем более! 16 лет практики. С анализом, с составлением рапортов и этих…Э-э…
— Объективок, — подсказал Штеллен.
— Да! И почему такая типовая задача кажется тебе сложной после всего этого?