Булочка для сыскаря

В итоге меня проводили в кабинет, который мало чем напоминал, что хозяйка женщина. Я даже в прокуратуре умудрилась на окошке пару модных сейчас миниатюрных геранек развести. А тут были эти огромные зарешеченные окна, девственно чистый стол, обтянутый зеленым сукном да черный кожаный диван. Еще можно упомянуть три застекленных шкафа с папками и три жестких стула. Раньше у нас их называли венскими.

Мадам Трильи оказалось точно таким же сухарем, как и встречавшая меня дама. Она, поджав губы, оглядела мою корпулентную фигуру, хмыкнула и уточнила:

– Кто вы такая и что вам от меня нужно?

– Еванджелина Стоун, внештатный сотрудник полицейского управления столицы Ардона, – здесь мадам хмыкнула, еще раз оглядывая меня. Словно не верила, что дама таких габаритов может служить в полиции. А я, к своему стыду, вдруг поняла, что не знаю название города, в котором сейчас живу. Нужно будет обязательно уточнить. – И это не мне от вас что-то нужно. Это вы сами просили о помощи. Причем именно полицейского женского пола.

Я снова получила укоризненный взгляд, словно ее во мне всё не устраивало. Но со мной заговорили уже нормальным тоном.

– Очень хорошо, что вы приехали! Понимаете, моих девочек осмотрел врач, – при этом она округлила глаза, словно это было что-то невероятное.

– И что? Разве это плохо? – растерялась откровенно я.

– Наверное, нет. Но дело в том, что он сунул мне под нос удостоверение работника королевской клиники «Вестволн», и я как дурочка на это повелась. А когда он осмотрел всех моих девочек, решила позвонить в клинику, чтобы выразить благодарность. Оказалось, что врач по фамилии Ровид у них не работает! – вдруг всхлипнула она, и приложила к глазам уголок надушенного кружевного платочка.

Запах духов в этом суровом царстве морали и порядка показался мне чем-то чужеродным.

– Он осмотрел всех девочек?

– Нет, только старшие классы. Но больше всех держал в кабинете малышку Еванджелину. Хотя ей исполнилось уже шестнадцать, и в этом году она должна выпуститься, выглядит девочка совсем юной.

– И как он их проверял? Что смотрел? – задала я наводящий вопрос.

– Я не знаю, – снова всхлипнула мадам. – Девочки словно в рот воды набрали, молчат и ничего не рассказывают. Именно это мне показалось подозрительным. Поэтому я и в клинику начала звонить.

Это мне нравилось все меньше и меньше. А еще пристальное внимание к моей тезке! Это уже начало вызвать серьезные подозрения в компетентности этого «врача».

– Тьюберг позвать? – успокоившись, уточнила хозяйка приюта.

Я не сразу сообразила, что она имеет в виду потерпевшую. И отчасти поэтому тормознула ее:

– Нет, чуть позже. Я сначала запишу ваши показания.

– Зачем? – тонкие бровки мадам взметнулись вверх. Ее волосы тоже были очень туго затянуты в пучок, но не так сильно, как у встречавшей меня дамы. Поэтому глаза не утратили нормальную подвижность.

– Чтобы вы потом не отказались от своих слов, – я просто пожала плечами.

– Но я не откажусь! – возразила она.

– Порядок есть порядок. Можно мне лист бумаги и ручку?

Мне тут же выдали лист почти формата А4, разве что квадратный и странную острую палочку. Я не стала уточнять, а просто почиркала палочкой по листу. Оказалось, что она вполне хорошо пишет черными чернилами. Все же менталитет у нас разный!

Я старательно записала все, что услышала от мадам Трильи. Затем протянула лист ей и велела прочитать запись. А когда она оторвалась от чтения, спросила:

– Здесь все верно написано? – получив утвердительный кивок, попросила:

– А теперь напишите «С моих слов записано верно. Мною прочитано», и поставьте подпись и дату.

– Надо же, как обновились методы работы в вашем управлении! – дама покачала головой, но все же сделала все, что я просила. А я-то знала, что это обычная практика всех правоохранительных органов Российской Федерации. И вот эти листы бумаги с записями играли почти всегда играли решающую роль в судебных заседаниях.

– А сейчас можете звать девочку!

Мадам позвонила в колокольчик. На пороге появилась женщина, встречавшая меня у входа. Которая через минуту привела юное создание лет десяти на вид. Голову воспитанницы украшали две тоненькие косички с белыми бантами, что придавало ей еще более детский вид.

В отличие от воспитательниц одета она была в серое платье без воротничка. А на платье у нее был повязан черный передник, как когда-то носили наши мамы и бабушки в школу. Девочка испуганно посмотрела на мадам и тут же вся съёжилась. А я поняла, что разговор нам с ней лучше вести наедине. По нашим законам допрашивать несовершеннолетнего можно лишь в присутствии педагога или законного представителя. Но это нарушается достаточно часто. И прокуратуре потом приходится разбираться с жалобами. Будем надеяться, что и в Ардоне такое тоже прокатит.

– Еванджелина, скажи, о чем с тобой разговаривал сэр доктор? – строгим голосом приказала мадам.

– Он меня расспрашивал о здоровье! – пискнула девчуха.

– И всё?

– Всё!

– Вот видите, какой бестолковый доктор! – возмутилась мадам.

А я еще раз убедилась в справедливости своих измышлений. И попросила:

– Простите, а могу я с девочкой поговорить наедине?

Глава 16

– Зачем? – тут же насторожилась директриса. – Мы живем по законам королевства. Ничего противозаконного не совершаем.

– А разве я сказала, что вы что-то совершаете? – я удивленно вскинула брови. – Просто я хотела бы поговорить с девочкой наедине. Вполне возможно, что есть факты, которая она стесняется говорить при посторонних.

– Вы называете меня посторонней? – вспыхнула мадам Трильи.

– Господи, мадам! Да поймите же вы наконец, что у полиции есть свои правила допроса и беседы. И они секретные. Я бы не хотела разглашать государственную тайну. И к вашей работе это никакого отношения не имеет! – я, конечно, приврала на свой страх и риск, так как не имела ни малейшего представления, как в Ардоне ведется официальное расследование. Но нужно же было переубедить упрямую мадам. Уже хотела добавить, что малышка будет в полной безопасности. Хорошо, что не успела разинуть рот. Потому что директриса велела мне поклясться, что я не имею ничего против их приюта и не собираю компрометирующий материал на нее. Ребенок волновал женщину в последнюю очередь.

Когда все клятвы и заверения были получены, меня оставили наедине с этим воробышком. Глядя в огромные глаза-вишенки, которые недоверчиво смотрели на меня, я поклялась себе, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы из этих косичек с бантиками не упал ни один волос.

Девочка после выступления директрисы на меня не смотрела, она опустила глаза в пол и не желала их поднимать.

– Скажите, мисс, а вы точно не передадите мои слова мадам Трильи? – шепотом спросила она, постоянно оглядываясь, словно боялась, что нас подслушивают, а ее потом накажут.