Булочка для сыскаря

Ага, вот и ответ, почему я не получила повторного предложения. Он отлично знает и понимает, что за моими плечами не стоит ни великой родословной, ни хоть маломальского титула. Еванджелина Стоун всего лишь безродная попаданка. Про Еву Петрову я вообще молчу.

Но я не успела ни расстроиться, ни задуматься над его словами. Как хозяин неожиданно предложил:

– Хотя есть еще один выход. Частный приют матушки Вильмы. Говорят, что она берет туда только избранных. И неизвестно, попадает твоя девочка под этот критерий или нет.

– Попытка не пытка! – решила я. Чем буду платить? Пока не знаю. Однако, неужели мне за мою работу не заплатят? А если возьмут на службу на постоянной основе? Тогда какие-то деньги я буду точно иметь. А если не получится, то смогу зарабатывать юридическим консультированием. Опыт, хоть и странный, у меня есть. И если я попрошу супружескую чету Лифанов дать мне рекомендации, думаю, они это с удовольствием сделают.

– Если так настаиваешь, – Эдгар пожал плечами, – я позвоню своим ребятам. Они мне по старой памяти адресок раздобудут.

И он сдержал свое слово. На следующее утро, протерев больному глаза «лекарством», накормив его завтраком, я отправилась на разведку в приют. Шла туда с надеждой в душе, что это место будет лучше, чем у мадам Трильи. Возможно, кроха Ева хотя бы там получит порцию такой необходимой ей любви. А я буду ее проверять.

Глава 18

Приют матушки Вильмы я увидела сразу. Именно так, по моим понятиям, должны выглядеть добрые места. Это был трехэтажный домик, выкрашенный яркой желтой краской под красной крышей. Он весь был разукрашен цветочками, какими-то вензелями и белой лепниной. Подобные дома часто называют пряничными. Хотя подобные в жизни я и не видела ни разу, а только в книжных иллюстрациях.

Нужно признать, что в прошлой моей жизни я много чего не видела. А здесь смотрела на мир широко раскрытыми глазами.

Не скажу, что он мне сильно понравился. Слишком нарочито на мой вкус. Однако это было всяко лучше того мрачного серого здания. А еще мое сердце порадовал небольшой садик, разбитый вокруг дома. Забор был скорее декоративным, чем охранным. Его голубые штакетины также радовали мир своим игривым цветом. И сквозь него было все видно.

Я обошла по кругу и нашла белую калитку. Калитка была заперта. Но на столбе висел звонок, в который я старательно позвонила. Здесь нужно упомянуть, что пришла я не одна, а с Рюриком. Без него меня из дому не выпускали.

– Какой интересный джентльмен к нам пожаловал! – внезапно раздался игривый девичий голосок. И тут же двери отворила миловидная барышня. И она не была худой! Такая приятная булочка, которая пока не доросла до буханки. В мире, где толще себя я никого не встречала, это показалось странным. А вот худоба скелета никого не пугала, пока он прятал глазницы за полями своей шляпы.

Переведя глаза, булочка заметила меня:

– Ой, а вы к кому? К нам дамы ходят очень редко, – при этом ее взгляд недовольно вспыхнул. Странно как-то! В тот приют не пускали мужчин, а сюда, получается, женщин? Это мне сразу не понравилось. Однако дело нужно довести до конца.

– Я бы хотела увидеть матушку Вильму. У меня к ней деловой разговор, – сухо сообщила я.

– А-а-а, – девица протянула с облегчением. – Сейчас провожу. А он здесь останется?

Она показала глазами на Рюрика. А я вдруг за него испугалась. Каким-то плотоядным взглядом девица на него смотрела.

– Думаю, что слуге не стоит пересекать ворота женского приюта. Он и здесь хорошо меня подождет.

Девица недовольно скривилась. А я так и не поняла, что ей нужно было от бедного моего помощника. Возможно, девочка душевнобольная? Тогда матушка Вильма выросла в моих глазах, если берется за воспитание даже таких детей.

Меня проводили в кабинет на первом этаже здания. Воспитанница постучала в темные двери кабинета и крикнула звонким голоском:

– Матушка, к вам посетительница! – причем последнее слово выделила голосом.

– Войдите! – раздался голос из-за двери. Я ее толкнула и вошла.

Кабинет скорее походил на будуар дамы из 19 века. Игривые занавесочки, светлая мебель на гнутых золоченых ножках. И лишь тяжелый стол красного дерева не вписывался в общую картину.

За столом сидела дама, словно сошедшая с полотен Ренуара. Декольте, несмотря на ранее утро. Перчатки и браслеты на руках. И нарочито небрежно убранные огненно-рыжие волосы. Полная противоположность мадам Трильи. И да, она тоже была достаточно полненькая. Разве что ростом меня меньше.

– Добрый день! Чем могу помочь? – спросила матушка неожиданно низким грудным голосом. Ее глаза бегали по мне, с интересом разглядывая. Она встала и вышла из-за стола, приблизилась и протянула руку для рукопожатия. Интересно! Этим жестом у нас женщины пользовались крайне редко. Разве что политические деятели да большие начальницы. Я почему-то сразу вспомнила бывшего канцлера ФРГ Ангелу Меркель.

Я пожала ее твердую даже сквозь перчатки руку и присела в предложенное мне кресло, с опаской глянув на тонкие ножки. Но нужно отдать должное, они даже не скрипнули под моим весом.

– Я хотела бы узнать условия, на которых я могу пристроить к вам свою воспитанницу, – решила начать с главного. Только имен пока не называла.

Вильма коротко кивнула и вернулась на свое место. Еще раз на меня посмотрела, откинувшись на спинку своего кресла, и неожиданно пожала плечами:

– Да без проблем! Только вы в курсе, что мой приют частный? И опекуны сами вносят взносы за содержание девочек, пока им не исполниться шестнадцать лет. А там уж как пойдет.

Последние ее слова удивили меня еще сильнее. Но переспрашивать я пока не стала, наблюдая за хозяйкой приюта. Мимика у нее была крайне интересная. Она рассказывала мне условия содержания в приюте с явно скукой на лице. Словно это было не ее детище, а так, навязанная обязанность.

– Но моей воспитаннице уже есть шестнадцать лет! – сообщила я.

И, о, диво, глаза хозяйки тут же вспыхнули интересом. А меня это начало напрягать.

– Шестнадцать лет, говорите? – уточнила она уже совсем другим голосом. – Это уже интересно. Но первый взнос вам все же придется внести. Я же не знаю, каким спросом будет пользоваться ваша протеже.

Спросом? Это она вообще про что? Сразу в голову хлынули очень неприятные мысли. Но я пока сдержалась. Возможно, я что–то недопонимаю.

А Вильма, явно вдохновленная тем, что я не задаю лишних вопросов, предложила:

– Пойдемте, я вам покажу, как живут мои воспитанницы. Вам должно понравиться.

Я кивнула, соглашаясь. И мы вышли из кабинета и отправились на экскурсию по пряничному домику.

И если бы не предыдущие странные слова начальницы, мне бы все должно было здесь нравиться.

Маленькие воспитанницы жили в общих спальнях по пять человек. Белые кровати под разноцветными покрывалами, тумбочки возле каждой из них и полотняные коврики под ногами. Все чисто и уютно, но чем-то напоминало больницу, в которой у пациентов забирали одежду, чтобы они не сбегали самопроизвольно и не нарушали больничный режим. Тогда я решила уточнить: