Бум

заснеженный лес. Пропал особняк и окружавший его сад. Меня ждала

Татьяна.

– Как я понимаю, - начала она, - вы завтра покинете нас. Поторопимся, уже

смеркается.

Как это смеркается? Я же пробыл в доме не более получаса. Впрочем, солнце

уже садилось, и надвигались вечерние сумерки. Действительно следовало

поторопиться.

Мы добрались до дома, когда уже совсем стемнело. Меня встретил

обеспокоенный Шарль.

– Ты куда пропал? Я целый день ищу тебя. Пойдём, - он схватил меня за руку

и потащил в избу, - нам следует поговорить.

Я прошёл за ним и Шарль, приложив палец к губам, предупредил меня, что

он собирается сказать нечто важное.

– Слушаю тебя.

– Знаешь, я думаю, нам пора и честь знать. Мы загостились. К тому же,

сегодня, когда я искал тебя, встретил в лесу несколько наших товарищей по

полку. Они пробираются домой. Я думаю, нам стоит к ним присоединиться.

Вместе путь будет легче. Ты как, согласен?

Я утвердительно кивнул и вышел. Татьяна ждала меня у входа.

– Я всё знаю. Вы собрались уходить. Наши мужики видели французских

солдат неподалёку. Однако мы не показали, что заметили их. Я думаю, вам

лучше всего уйти с ними. Я приготовлю продукты. Завтра с утра вы сможете

отправиться. Только знай, что ты и твой друг всегда будете здесь желанными

гостями.

Татьяна развернулась и исчезла за лёгкой снежной позёмкой. Завтра, так

завтра.

Утром в дверь постучали. Татьяна принесла мешки с продуктами.

Поль, вам лучше всего уйти сейчас.

– А как же наши товарищи? – спросил я, мне хотелось бы попрощаться с

ними.

– Не стоит этого делать. Они обрели своё счастье здесь. Многие мужчины

ушли на войну, но так и не вернулись. Женщинам одним хозяйство не

вытянуть, а ваши мужчины справятся. У них появятся дети. Поверь, здесь им

будет лучше.

Действительно, я как-то не подумал об этом. Увидев, что мы с Шарлем

собрались домой, кое-кто может передумать и отправиться с нами.

Мы вышли из дома, подхватили мешки, попрощались с Татьяной и пошли

туда, где Шарль вчера встретил наших соотечественников».

На этом записи в дневнике обрывались.

– Жэка, нам необходимо разыскать Поля с Шарлем. Мне кажется, они влипнут

и влипнут по-крупному. Надо спасать твоего родственника.

– Но как? Где мы будем их искать?

– Вспомни, что сказала мадам Ленорман, положитесь на волю случая и тогда

всё пойдёт своим чередом. Давай, ложись. Завтра продолжим разговор.

Может, за ночь, что и надумаем.

Утро выдалось сумрачным, снег падал плотными хлопьями, окружая нас

неизвестностью.

Сани для нас с Женевьевой подали к крыльцу, с которого мы спустились в

сопровождении наших спутников.

Прощание вышло унылым. Мужчины гарцевали, если так можно выразиться,

на крестьянских тяжеловозах, и вскоре обоз тронулся в путь. Лошадки,

привыкшие к тяжёлому труду, еле плелись. Мы с Женевьевой мирно

посапывали под тулупами, выданными нам в дорогу. Всё, едем! Ещё дней

пять и Петербург. Серж с Мишелем старались гордо восседать на своих

лошадях, но выходило это довольно забавно. Прошло часов пять, мы с Жэкой

проснулись и заявили, что следует сделать привал по нашей женской

необходимости. Наши спутники согласились, заявив, что мальчики идут

направо, а девочки налево. Совсем, как в наши дни.

Я с Женевьевой отправилась в близлежащие кустики. Мужчины справили

нужду, разумеется, гораздо быстрее, и принялись разводить костёр.

Женевьеве все места, предложенные для оправления естественных

надобностей, показались непригодными, и она потянула меня вглубь леса.

Наконец, нужное место было найдено и мы, сделав все свои дела, собрались

по своим же следам вернуться обратно, как моя подруга узрела дым,

исходивший от разведённого неподалёку костра.

– Маш, а Маш, давай посмотрим, кто там, - предложила она.

Я посмотрела с грустью на подругу и предупредила о последующей

ответственности за необдуманные действия. Женевьева кивнула, якобы

соглашаясь со мной, но последовала по намеченному маршруту. Пришлось и

мне поддержать подругу. Вскоре мы увидели группу французских беженцев,

иначе их никак не назвать, сидящих вокруг костра и как-то пытающихся

согреется.

– Всё, мы приехали. Надо действовать.

– Как?

Пришлось призадуматься.

– Будем следить за ними, - выдала ценную мысль.

– Ага, - не согласилась Женевьева, - а как же наши мужчины?

– Подождут, ничего с ними не случится, – ответила я, забыв, что Женевьева у

нас новобрачная.

Та вскипела, заявив, что своего мужа не оставит ни на секунду одного, а

вдруг?

– Жэка, что может случиться вдруг в лесу?

– Ну, не знаю, всякое может быть. Мужики они такие, только волю дай, -

ответила та.

– Так, давай лучше думать, что делать будем? - предложила я гениальную

идею.

Идея сама по себе была гениальной, а вот её воплощение – далёким от

гениальности. Оказывается, за рассуждениями мы не заметили, что с головой

выдали себя. Наш разговор услышали. Мы оказались под пристальным

вниманием знойных французских мужчин. Насчёт знойности это я

поторопилась. Замёрзших и скукоженных мужчин в обносках, некогда

представлявших из себя шикарные мундиры, трудно было назвать знойными

мачо. Тем не менее, один из них, грустно взглянув на нас, что-то сказал своим

товарищам. Те нехотя поднялись и двинулись в нашу сторону.

– Жэка, давай тикать отсюда и куда подальше. Иначе нас возьмут в плен.

Женевьева вняла моему совету и попыталась последовать за мной, но

запуталась в пальто и благополучно приземлилась в близлежащий сугроб.