Бунт водяной коровы

— Конечно, — горько откликнулась старуха. — Всё очень просто. Но никто не хочет это сделать! Будут избирать, и раз за разом самый лучший будет подниматься к Каменному Заслону.

— Есть ли мужчины в хижинах? — спросила Лиза.

— Нет, я здесь одна уже много лет, — сказала бабка. — А ты, верно, подумала: как плохо, что женщин не учат владеть оружием? Правильно подумала. Так сохраняется мир, созданный богами.

— Неужели никто из охотников ни разу не сразился с ними? — гневно выкрикнула Лиза.

— Не знаю. Но на моём веку попытался только один, — сухо вымолвила старуха.

— И что?! — Лиза схватила бабку за плечи, ощущая под ветхой одёжкой и тощей плотью хрупкие кости.

— Попытался, но не сразился, — презрительно бросила бабка. — Приполз домой кормить народ сказками о незыблемости мира, о жертвах.

Холодея, Лиза поняла, о ком рассказала старуха.

— Если бы ты знала, как подняться к Каменному Занавесу… — тихо произнесла она. — Но ведь этому тоже не учат женщин.

— А я знаю, — заявила бабка. — Потому что тогда отправилась вместе со своим отважным женихом. Но он не одолел Занавес.

— Так расскажи, — потребовала Лиза.

***

Она стояла перед чёрно-серой каменной громадой со слепящим языком снега и видела на уступе своего Рустама. Он собирался подняться выше, на седловину, образованную двумя заиндевелыми глыбами, которые как бы опирались одна на другую. Под ними было небольшое пространство, ложбинка.

Позади себя Рустам оставил камнепадную россыпь вперемешку с кусками льда. Видно, не захотел искать удобного подъёма и прорубил ступеньки.

Над ним клубились свинцовые облака, а ещё выше сияло солнце, золотя лучами скопища паров.

Он такой, её Рустам. Сам из камня. А его сердце сейчас как лёд.

Лиза начала подъём.

Это была не она — работящая, смиренная жена и мать из посёлка. Не её косы растрепались, а клочья волос повисли на уже преодолённом буреломе. Не её ноги сплошь покрыты синяками и ссадинами. Не её пальцы кровоточили из-за содранных ногтей.

Душа, горевшая желанием уберечь человека, которому родила ребёнка, толкала всё выше и выше израненное тело. Оно уже не должно было жить. Но жило и продвигалось вперёд, несмотря ни на что.

Скалу тряхануло. Лиза едва успела спрятать голову в ложбину, когда сверху полетели мелкие камни, а потом и валуны. Внизу загрохотал обвал.

Лиза не услышала глухого удара, с которым упавшее тело плющится о твердь. Она подняла глаза: прямо на уровне их — кончики пальцев, руки, свесившейся вниз. Покрытые бурой коркой — вековой пылью пополам с кровью.

Рустам! Занавес обманул его, как и многих других. Сбросил вниз.

Но она не позволит мужу свалиться. В этой ложбинке мало места для двоих, но ведь они с Рустамом одно целое, не так ли?

Лиза прикоснулась к пальцам мужа и позвала:

— Рустам! Я здесь! Постарайся перевернуться, спускайся сюда вперёд ногами. Я поймаю твои ступни, подтяну тебя.

Сверху посыпался колкий серый песок, в который превращаются за тысячелетия самые большие глыбы.

Донёсся голос, тихий, какой-то скомканный, словно в горло говорящего уже не поступал воздух:

— Там… нет места…

— Рустам, спускайся сюда, и посмотришь сам! — закричала Лиза, вся дрожа от мысли, что муж решит не бороться за свою жизнь, чтобы спасти её.

Пальцы Рустама скрылись. По камням заструились настоящие ручейки песка. Он что, полез снова, вместо того, чтобы спуститься? Или отполз подальше, чтобы умереть?

Сверху донеслось:

— Боги… боги не хотят… меня…

Лиза отчаянно выкрикнула:

— Рустам! Ты сам бог, раз поднялся так высоко!

— Прощай… — ответила ей пустота.

— Нет! — Вместе с воплем из Лизы вырвалась та сила, что творит невозможное. И её потом люди называют чудом. Деянием богов. А она всего-навсего — обычная человеческая любовь.

Лиза, сама не понимая, как и что делает, извиваясь и вытягиваясь так, что трещали сухожилия, вползла на седловину. Там лежал Рустам и, казалось, не дышал. Всё тело было изломанным, ноги страшно вывернуты и недвижны.

Лиза глянула вверх: над нею нависал козырёк слоистого серого камня. Это с него оборвался муж. Вместе с кусками льда, в котором он вырубал ступени.

— Ноги… не могу шевельнуть… — просипел Рустам. — Лезь вверх… вместо меня…

— Не говори ничего, береги силы, — сказала Лиза, ощупывая ободранные ноги мужа.

Так и есть — полно переломов. Они должны вызвать жуткую боль. Её невозможно вытерпеть. Но Рустам даже не застонал. Значит, снова сломан остов.

— Лиза… сделай так… чтобы всё не напрасно… — прошептал Рустам и лишился чувств.

Не о дочке побеспокоился. Не вернуться живой попросил, а закончить начатое! Она должна послушаться его? Наверное… Впервые Лиза даже не поняла, а просто ощутила правоту мужа.

Лиза уместилась рядом с ним, крепко обняла. Каждая клеточка тела дрожала от чудовищного напряжения и боли.

Но хуже всего были мысли. Рустам… Не захотел простучать каждый камень, прощупать каждый уступ. Прорубить ступени во льду — это же гораздо быстрее. И вот… А ведь мог уже быть на вершине! И либо сразиться с этими богами, либо броситься вниз… как послушная водяная корова.

А кто эти боги? Летучие иные, не больше… Над ними тоже кто-то есть, наверное. И для него они — послушные водяные коровы.

Полезет ли она вверх?

Конечно!

***

Острые уши Фарра трепетали от напряжения. Каждый волосок на них расправился и встал торчком. Из приоткрытого клюва доносился вибрировавший звук. Зрачки бешено пульсировали. Но он был недвижен — ждал сигнала Колыбели.

Почему жива человеческая самка? Отчего снова поднялась сюда, на верную смерть?