Были два друга
Шрифт:
Все как сон. Несколько минут назад я был убежден, что с отправкой стихов я похоронил последний проблеск надежды.
До полуночи мы ходили по скверику, сидели на скамейке. Потом я проводил ее домой. На лестничной площадке мы условились о встрече. Я робко привлек ее к себе и поцеловал. Поцелуй получился неловким, и мне стало совестно. Первый раз я целовал губы девушки.
В общежитие я шел пешком, ощущая на губах сладость первого поцелуя.
Вспомнил о Николае. Каково-то ему будет, бедняге? Что я скажу ему? Скрывать от него, что она любит меня, - нечестно. В душе пробудилось угрызение совести.
Добрался до общежития уже на рассвете, когда над Москвой занималась заря. Рассчитывал застать Николая в постели, и очень удивился, увидев его сидящим за столом. Казалось, он спал, зажав кулаками виски и уперев локти о стол. Волосы всклокочены, лицо хмурое, страдальчески сжаты губы. Я молча смотрел на него, стоя у порога. Он открыл глаза, в них тоска. И даже не глянул на меня, сидел в той же позе.
– Что-нибудь случилось?
– спросил я. Он поднял голову и начал нервно шлепать ладонью по столу. Неужели он догадывается, где я был? Ну и что ж, пусть догадывается. Не вижу ничего дурного в том, что полюбил девушку и она тоже полюбила меня.
– Почему ты не спишь? Что-нибудь случилось?
– Я и так проспал царство небесное, - ответил Николай. Встал и начал ходить по комнате, сунув руки в карманы.
– О чем это ты?
– Все о том же, - буркнул он. В его голосе звучали злобные нотки.
Я развел руками.
– Я тоже не понимаю, откуда у тебя столько притворства, лицемерия, - проговорил Николай, вызывающе глядя на меня в упор.
Меня возмутил его тон, грубые слова. За что он оскорбляет меня?
– Я попрошу объяснить мне, что все это значит.
– Ты нечестно, подло поступил по отношению к товарищу.
– Можно ли все-таки объяснить это?
– К чему разыгрывать невинность?! Я все знаю. Он видел меня с Надей на улице, когда я провожал ее домой.
– Тем лучше, если ты все знаешь. Не вина моя, а счастье, что Надя полюбила меня, - сказал я.
– Да, конечно, - Николай усмехнулся.
– Кто же обвинит тебя, что ты у товарища отбил девушку?! За такие подвиги только похвалят. Вот, мол, молодчина, не растерялся.
Лучше бы он ударил меня.
– Я не отбивал ее у тебя и не обманывал никого.
– Трудно мне было говорить, стыдно перед ним, будто я действительно совершил подлость.
– Да, ты действовал очень честно. Разыгрывал перед нею рыцаря, тайком от меня писал ей стихи…
– В чем же моя вина, если Надя полюбила меня, а не тебя?
Николай вздрогнул, как ужаленный, обжег меня злым взглядом.
– Я вел себя, как простофиля, а ты пользовался моей доверчивостью и действовал исподтишка, - сказал он.
Мы стояли друг перед другом, глядя один на другого, и, наверное, были смешны в этих позах. Гнев мой сменился чувством неловкости и стыда. Лицо Николая медленно менялось, в глазах погасла злоба.
– В наш век дико драться из-за женщины. Прости, что нагрубил тебе. Войди в мое положение… - сказал он.
– Не обижаюсь на тебя. Не спорю, может быть, я поступил по отношению к тебе подло, но сложилось все так…
– Ладно. Хватит об этом. Прошу только
об одном. Если у тебя осталось ко мне хоть немного уважения, никогда при мне не говори о ней, - попросил Николай.Я был бесконечно рад, что он простил меня, вернее, смирился со своим положением. За окном рассветало. Николай прошелся по комнате.
– Ну, почему так получается: одному счастье само валится в руки, от другого оно бежит, как от прокаженного?
– с болью выговорил он.
Я молчал. Он снова прошелся по комнате.
– Одного опасаюсь: ты не сможешь оценить по-настоящему любовь этой девушки, потому что не знаешь цену счастья, которое выпало на твою долю.- Помолчав, Николай добавил уже теплее, задушевнее: - Если бы ты создал ей счастье, я тоже был бы счастлив. Но если исковеркаешь ей жизнь, не прощу тебе…
15 июня
Я восхищаюсь благородством Николая. Только удивляет меня то, что он легко смирился со своим положением. Если бы мы поменялись ролями, я не смог бы простить, ненавидел его всю жизнь.
Наши отношения сдержанны. По-прежнему мы вместе готовимся к экзаменам, ходим в столовую, только избегаем смотреть друг другу в глаза. Я чувствую свою вину перед ним, а он, наверное, не может подавить в себе чувство обиды, душевную боль. Такие раны в душе заживают нескоро. И заживут ли они? Мне хочется, чтобы с Николаем мы на всю жизнь остались настоящими товарищами. Но возможно ли это? Один счастлив, другой страдает по вине своего товарища.
У меня не выходят из головы слова Николая: «Если исковеркаешь ей жизнь, не прощу тебе». Почему он сказал мне это? Я ведь люблю ее больше всего на свете. Если я потеряю ее, не стану жить.
18 июня
Сегодня был у декана на консультации. Он сказал мне, что у дирекции есть намерение оставить меня после окончания института в аспирантуре. Мысль для меня заманчивая. Стать научным работником, преподавателем института, где учился, - это не каждому дается. Посоветовался с Николаем.
– Аспирантура - большая честь для тебя, - сказал он.
– Но ты не знаешь жизни. Тебе необходимо поработать на большом производстве. Аспирантура от тебя никуда не уйдет.
Я согласился с его доводами. Надя тоже за то, чтобы я после института пошел на производство.
Скоро каникулы, и меня пугает разлука с Надей. Временами становится даже неловко от полноты своего счастья, если знаешь, что ты обидел товарища. У меня все время такое ощущение, будто я случайно, стал обладателем чужого сокровища…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДОМА
В тихом домике Ивана Даниловича Торопова стало вдруг суетно, как обычно бывает перед большим праздником. Ефросинья Петровна с утра до ночи не покладая рук стирала, гладила, тщательно протирала мебель. Иван Данилович, придя с работы домой, принимался помогать жене, колол дрова, носил воду, крутил мясорубку, привел в порядок двор и сарай. Как все мужчины, он не любил, когда в доме шла побелка или стирка белья, когда комнаты теряли свой привычный вид, нарушался порядок; столы стояли без скатертей, окна без занавесок.