Были два друга

В душе Геннадий Трофимович признавал, что в главке легко дал себя убедить в непригодности станка. Надо было спорить, доказывать, протестовать, как он умел это делать при решении трудных производственных вопросов. Может быть, слишком доверился некоторым сотрудникам главка. Работник отдела изобретений и рационализации Виктор Максимович, с которым Геннадий Трофимович был в приятельских отношениях, вечером в ресторане прямо сказал:

–  Пустая затея. Выеденного яйца не стоит. По-дружески советую: не связывайся с этим делом. Модель не оригинальная. Я сам просматривал проект, советовался с крупными специалистами. Все сошлись на одном мнении - ерунда.

Виктору Максимовичу можно верить, сын заместителя министра. Геннадий Трофимович дорожил приятельскими отношениями с ним. С его помощью иногда приходилось проталкивать довольно трудные производственные дела. С другими бы Пышкин потягался, а с Виктором Максимовичем не стал спорить, поверил ему на слово.

К тому же у Геннадия Трофимовича в Москве много и своих хлопот. В течение десяти дней он метался из отдела в отдел, из одного снаба в другой, из ведомства в ведомство, добывая все то, что необходимо для бесперебойной работы производства. И на этот раз немало помог Виктор Максимович. А вот на изобретение времени не хватило. Можно было зайти к заместителю министра - крупнейшему специалисту по металлорежущим станкам. Тот сказал бы свое окончательное слово. И может быть, он задержался бы на два дня, если бы каждую ночь в номер гостиницы не звонила жена, которая в самой решительной форме требовала, чтобы он не забыл купить ей на платье парчи, нужных цветов тюля, и ни одного часа не задерживался бы в Москве.

Уже в поезде, когда усталый, как заморенная лошадь, после хождений по снабам и магазинам, Геннадий Трофимович уселся на мягкий диван, вспомнил, что для проталкивания новой модели станка сделал не все, что мог бы сделать. Сейчас он чувствовал себя виноватым.

–  И вы согласились с ними?
– спросил Николай сурово глядя на директора.

–  Я отстаивал, спорил… но…

Николай заложил руки в карманы, прошелся по-кабинету.

–  Придется самим ехать в главк, - сказал он. Директор тоже встал из-за стола, прошелся вдоль стены, заложив за спину большие беспокойные руки.

–  Главное, милые, не отчаивайтесь. В главке и министерстве я выразил несогласие от имени всего заводского коллектива. С этим должны посчитаться. Сам начальник обещал поддержку. Одобрят, обязательно одобрят. Все будет хорошо. Будем надеяться и ждать…

И авторы ждали. Ждали неделю, вторую. Ответа не было. Николай написал несколько запросов. Наконец ответ пришел. Главк отклонил проект. В письме говорилось: «Данное предложение, которое практически рассмотрено, не может быть оформлено заявкой в связи с отсутствием в нем элементов новизны».

Василий показал письмо Тараненко. Тот, хитро прищурив подслеповатые глаза, почесал висок.

–  На городе бузина, а в Киеве дядько. Я им сам напишу, - сказал он.

Николай с Василием написали протест в главк, копию послали в министерство. Снова долга не было ответа.

Николай ждал, волновался, надеялся. Василий потерял надежду, успел остыть к изобретению, примириться с тем, что станок забраковали.

–  Надо ехать в главк, министерство и драться за наш проект, - заявил Николай.
– На это дело я использую отпуск.

–  Стоит ли жертвовать отпуском? Ты и в прошлом году не отдыхал, - сказал Василий.

–  По-моему, стоит.

–  Мне надоела уже вся эта унылая история, - признался Василий.

–  Что ж, по-твоему, плюнуть на это дело? Тут не просто бюрократизм, тут что-то хуже. Какие-то темные комбинации, - высказал подозрение Николай.

После работы он зашел в партком. Секретарь парткома Павел Захарович Ломакин был в курсе дела, он и сам не раз высказывал возмущение поведением работников главка. От имени партийной организации завода он написал жалобу министру. Ответ пришел через неделю. Министр лично ответил, что по его указанию в главке создана комиссия, которая в ближайшее время вторично рассмотрит проект.

–  Ну, если сам министр вмешался в это дело, значит, развязка близка, - сказал Николай.

–  Но комиссия-то будет в главке. Не думаю, чтобы главк высек самого себя. Если он даже и ошибся, то будет защищать честь мундира, - высказал свои предположения Василий.

–  Поживем - увидим.

На этот раз ждать пришлось недолго. Через две недели из главка пришло заключение комиссии. Проект был рассмотрен вторично и забракован безоговорочно.

–  Вот, видишь! Теперь все!
– безнадежно сказал Василий.

–  Нет, не все!
– крикнул Николай и со злостью ударил кулаком по столу.

–  Что же нам остается делать?

–  Драться, драться и драться!
– Лицо Николая было бледно.

–  Не надо нервничать, - сказал Василий, положив руку на его плечо.

Николай глянул на него в упор, в глазах его горели недобрые огоньки.

–  Как же быть спокойным, если видишь, что там преднамеренно решили угробить большое дело. Так можно разнести любой проект, - он потряс перед собой заключением комиссии.

–  Просто формальный подход. Они не верят нам. Николай задумался.

–  Наш станок нужен промышленности. Если его бракуют бездоказательно, значит, тут что-то не так. Помнишь историю с проектом, присланным из главка? Почему там одобрили явно порочный проект? Ведь станок надо снимать с производства, а мы его выпускаем. Теперь понимаешь? Если одобрят нашу модель, ту придется снять с производства. Вот где собака зарыта.

–  А ведь верно!
– воскликнул Василий, шлепнув себя ладонью по лбу.
– Как мы раньше не догадались об этом? В техническом проекте я видел, что одна из подписей авторов стояла - В. Зимин. Тараненко как-то сказал, что это работник главка.

–  Уж не наш ли старый знакомый?

–  Я сам подумал об этом. Заместитель министра тоже Зимин.

–  Да, дела, - задумчиво проговорил Николай, шагая по комнате.
– Давай напишем в газету. Покажем всю эту грязную историю.

–  Поможет ли?

–  Не поможет, придумаем еще что-нибудь.

–  Хорошо, напишем, - согласился Василий.

При работе над статьей у них возникли споры. Василий хотел писать в спокойном тоне. Николай настаивал, чтобы статья была острая и злая, как черт.

–  Этим, мы окончательно ополчим против себя работников главка, - доказывал Василий.

–  А ты хочешь расшаркиваться перед ними? Критика только тогда и достигает цели, если она доказательная, прямая и острая, - настаивал Николай.

По мнению Василия, статья получилась слишком резкая.

–  Уверен, что ее не напечатают, - сказал он.

–  Ты думаешь, что у нас везде сидят формалисты? Вот в главке сидит один такой и мутит воду.

Статью отправили в газету своего министерства. Прошел месяц, статья не появлялась.