Были два друга

–  Ой, наберемся мы с ним хлопот, - почесывая висок, сказал Тараненко Пышкину.
– От рекламаций не будет нам житья.

–  Рано еще панихиду петь, дорогой. Надо изучать его характер. Может, кое-что на ходу доделаем,- ответил Пышкин.

И снова начались доделки.

–  Вот навязали нам чертяку на наши головы,- ворчал Тараненко.

После многочисленных доделок и доводок на ходу приехала на завод приемочная комиссия. Тараненко по опыту знал, что члены приемочной комиссии обычно придирчивы к новым маркам станков, поэтому очень беспокоился за судьбу станка. Однако, к его удивлению, комиссия довольно снисходительно отнеслась к первенцу, благословила его, и он пошел в производство без дополнительных стационарных испытаний. Вскоре завод получил первые рекламации.

–  Вот вам, Геннадий Трофимович, и новый «гроб». Не було бабе хлопот, так вона купила порося, - сказал Тараненко.

На румяном, добродушном лице Пышкина мелькнула горькая улыбка. В душе он считал себя виновником во всем. Надо было отказаться от этого заказа, тем более его предупреждал главный конструктор. Но он не сделал этого, доверился авторитетному мнению работников главка, научно-исследовательскому институту. А тут еще спешка. Но Геннадий Трофимович был не из тех, которые берут на себя вину.

–  Проект-то был одобрен институтом и главком, утвержден министерством, - напомнил Пышкин.
– Рано еще нам отчаиваться, дорогой. Заводы просто не успели освоить станок. У нас при испытании он дал неплохие результаты. Придется послать своих людей, пусть помогут наладить. А нет, пусть главк пришлет авторов проекта, - сказал Пышкин.

–  Мой совет: чем скорее снимем его с производства, тем лучше. Нехай ему черт!

–  Крайности, дорогой, крайности! Мы его еще испытаем у себя, может, кое-что подправим.

Николай Горбачев в это время работал в сборочном цехе за бригадира участка, где собирался злополучный станок. Еще при сборке он видел в новой модели много недостатков, просчетов, хотя замысел был хороший. Приблизительно над таким же типом универсального станка работал и он с Василием.

Вечером Николай развернул чертежи и долго рассматривал их. «А ведь мы были на правильном пути,- подумал он.
– Пожалуй, есть смысл продолжить работу».

Днем он зашел в конструкторскую. Василий сидел за своим столом, производя на бумаге математические расчеты.

–  Колдуем?
– спросил Николай.

–  Как видишь, - ответил Василий, положив тонко отточенный карандаш. Лицо его было усталым, видно, расчеты утомили его, и он обрадовался поводу отвлечься от цифр.

–  Вчера и сегодня я просматривал наши чертежи. Мы уже многое сделали. Мне кажется, надо быстрее заканчивать проект станка, - сказал Николай.

–  Какой же теперь в этом смысл? Нас опередили, - ответил Василий.

–  Никто нас не опередил. У нас совсем другая модель, проще, экономнее, вернее.

В тот же вечер снова засели за работу. По самым грубым расчетам выходило, что их станок обойдется в два раза дешевле того, который сейчас готовился к серийному производству. Станок новой конструкции обещал дать заводу большую экономию.

ИСТОРИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Через две недели схему будущего станка изобретатели показали Тараненко. Иронически посмеиваясь в усы, он долго всматривался в чертежи. Василий с тревогой следил за выражением его лица. Вдруг сейчас скажет:

–  Ерундистика! На городи бузина, а в Киеве дядько.

По мере того, как Иван Федорович вчитывался в чертеж, с его лица сходила скептическая усмешка.

–  Це дило!
– неожиданно произнес он, хлопнув, ладонью по ватману.

– Вы быка берете за рога. Только вот тут надо подумать. Так не пойдет.
– Он карандашом обвел рабочий узел.
– И тут треба помараковать. И тут, и тут…

В результате почти весь чертеж был в овалах карандаша.

Не одну неделю пришлось поломать головы над замечаниями главного конструктора. Теперь они трудились с удвоенной энергией, убежденные в том, что идут по правильному пути.

Когда второй раз показали проект Тараненко, он уже без иронической усмешки просмотрел его и заявил:

–  За такую работу я поставил бы вам пять с плюсом. Надо еще доработать кое-что. Но это мы сделаем сами. Усажу за это дело человек двенадцать, они его быстренько доведут, - сказал он.

Тараненко доложил директору и главному инженеру о новом проекте станка. Пышкину понравился проект, он немедленно пригласил к себе авторов.

–  Милые, хорошие мои! Где вы были раньше со своим станком? Поздравляю, дорогие, поздравляю.
– Геннадий Трофимович тепло пожал изобретателям руки.

Проект был одобрен главным конструктором, БРИЗом, дирекцией. Пышкин пообещал лично отвезти его в главк и быстро продвинуть по всем ведомственным каналам, добиться того, чтобы вместо неудачного станка, навязанного сверху, пустить в производство новую модель. Изобретателей поздравляли с победой. Окрыленные успехом, они ходили именинниками. Конструкторское бюро в короткий срок подготовило технический проект.

Одно дело спроектировать хорошую машину, другое дело довести ее до производства. Пышкин по приезде из Москвы пригласил к себе изобретателей. Они оба были уверены, что их станок одобрен в главке. Лицо Геннадия Трофимовича, как обычно, было веселое, свежее, румяное, и у товарищей окончательно утвердилось предположение, что все в порядке. Директор в главке и министерстве был на хорошем счету, к тому же он сам заинтересовался новой моделью станка.

–  Так вот, милые, - начал Геннадий Трофимович, поздоровавшись. Он немного волновался.
– Должен огорчить вас.

Николай и Василий в недоумении переглянулись. Шутит ли директор или говорит серьезно? С его лица не сходила улыбка.

–  Я сделал все, что от меня зависело, но… - Геннадий Трофимович развел руками.

–  Отвергли?
– спросил Николай. Лицо его слегка побледнело.

Геннадий Трофимович вздохнул.

–  Хуже. Забраковали.

Василий смотрел в лицо директора, как бы ожидая чего- то утешительного. Он, как и Николай, не допускал мысли, что станок, нужный для промышленности, в разработке которого принял участие весь конструкторский отдел завода, могли забраковать.

–  Вы это серьезно?
– спросил Василий. Геннадий Трофимович поиграл толстым красным

карандашом.

–  Какие тут в чертях шутки. Мне самому плакать хочется. Сочувствую, милые, но помочь - увы!
– пока не в силах. Однако не будем падать духом.

–  Почему забраковали?
– спросил Николай.

–  Не знаю, дорогие, не знаю. Его давали экспертам. Обещали вскоре прислать вам объяснение. Говорят, что ваш станок нецелесообразно выпускать серийно. Что-то нашли такое.
– Геннадий Трофимович развел руками. Ему неприятно было сообщать молодым изобретателям нерадостную новость, и он ругал себя, что взял на себя такую неблагодарную миссию, тем более сам одобрил станок…