Были два друга

БУДНИ

Перед окончанием второй смены Дашу вызвали в литейный цех, где произошла авария. Схватив походную аптечку, Даша поспешила туда.

Когда она добралась к месту аварии, возле вагранки суетились рабочие и инженеры, директор. В шести шагах от вагранки краснел и чадно дымил пролитый на землю расплавленный чугун. На огромном крюке мостового крана висела бадья - с одного конца у нее была оторвана дужка.

–  Доктор, сюда!

– услышала Даша.

На опоке сидел молодой литейщик, держась за босую ногу, левая штанина поднята до колена. Лицо парня искажено гримасой боли.

Даша присела перед ним на корточки.

–  Немножко покалечило, доктор.
– У парня была обожжена ступня и колено.

–  Ой, как же это вы?!
– спросила Даша, рассматривая обожженную ногу. Быстро раскрыла аптечку.

–  Бадья подкачала… Я вчера еще говорил мастеру, что ее надо заменить… - сказал парень, скрывая от врача, что ему очень больно.

–  Придется вас положить в больницу.

–  Зачем в больницу?…

–  Вам нужно стационарное лечение.

– Заживет.

Второму рабочему обожгло руку. Даша оказала и ему первую медицинскую помощь.

Директор выговаривал начальнику цеха Брускову.

–  Безобразие! Ни в одном цехе нет столько аварий, как у вас. Вы что, хотите, чтобы нас с вами отдали под суд?

–  Геннадий Трофимович, я ведь сколько раз говорил вам, писал докладные… - пытался возразить Брусков.

–  Вы бы получше смотрели за оборудованием. Чтобы отремонтировать неисправную бадью, не нужно писать докладных. Халатность. Да, халатность! Попрошу написать объяснение.

Даша заметила, что Брусков среди инженеров выделяется опрятностью: на нем синяя, хорошо сшитая куртка, тщательно выутюженные брюки, аккуратно завязанный галстук.

–  Даша!
– услышала она голос Николая.
– Здравствуйте, Дарья Алексеевна.
– Он крепко пожал ее руку.
– Ну, что с пострадавшими? Опасны ожоги?

–  Как это могло случиться?
– спросила она, глядя ему в глаза.

–  Не соблюдают инструкций, наплевательски смотрят на технику безопасности.

–  Могли быть жертвы.

–  Брусков спас литейщику жизнь, когда тот упал и литье хлынуло из бадьи.

Брусков, суровый и расстроенный, стоял в стороне с мастером цеха, часто поглядывая на Дашу, вот он кивнул ей головой. Она ответила ему таким же легким кивком головы. Николай посмотрел на Брускова.

–  Вы с ним знакомы?

–  Знакома.

Помолчали. Даша сделала движение, чтобы отойти от Николая.

–  Помните, как мы строили этот цех?

–  Помню.
– Глаза ее стали задумчивыми. Ей показалось, что Николай был все тем же веселым и ласковым и что между ними ничего особенного не произошло.

–  Я часто вспоминал то время, - проговорил Николай.

Даша с чуть заметной усмешкой посмотрела на него.

–  Значит, вы недовольны настоящим, что заглядываете в прошлое?

Он передернул плечами.

–  Как вам сказать. Возможно. Прошлое всегда обволакивается дымкой романтики.

Даша посмотрела на Брускова, который то и дело подносил ко рту папиросу.

–  Не всегда. Вернее, не у каждого, - сказала она.

–  Хотите посмотреть наш завод? Я могу показать вам цехи, - предложил Николай.

Даша обрадовалась поводу побыть с ним, поговорить. Сейчас он был не таким, каким она встретила его у Тороповых. Но в душе вдруг пробудились старые обиды и горечь. Она вспомнила портрет на его письменном столе.

–  Благодарю. Меня ждут, - сказала она равнодушно и заторопилась, напустив на лицо маску притворного равнодушия.

–  Жаль. Тогда в другой раз.

–  Всего хорошего.
– Даша направилась к выходу из цеха, чувствуя на себе взгляд Брускова. Николай шел рядом с нею.

–  Да, все течет, все изменяется. Вот и мы с вами после долгих лет встретились чужими, - проговорил Николай.

–  Кто же виноват в этом?
– спросила Даша, отчужденно глядя на него.

–  Не знаю, Дарья Алексеевна. Вам это лучше знать.

–  Почему мне?
– Лицо ее слегка побледнело. Николая позвали в цех. Он протянул руку Даше, она, как бы не заметив этого, быстро пошла к амбулатории. Из головы не выходил разговор с Николаем. Неужели притворяется, делает вид, что ничего не знает?

По пути к детскому саду Даша решила зайти на квартиру формовщика, проверить его жилищные условия. У рабочего туберкулез легких, он жаловался, что у него тесная и сырая квартира. Надо обратиться в завком и дирекцию, чтобы ему дали квартиру в новом доме, - думала Даша.

И снова мысли невольно возвращались к Николаю. Почему она последнее время так много думает о нем?

Что тут: старая любовь или уязвленное самолюбие?

Вдруг кто-то легонько взял Дашу за локоть. Она вздрогнула от неожиданности. «Николай!» - мелькнула радостная догадка, и сердце забилось часто-часто. Обернулась. Надя Торопова.

–  Здравствуйте, Даша! Я напугала вас?

Они пошли рядом. Даша заметила, что Надя сегодня в приподнятом настроении, глаза ее лучились радостью.

–  У нас сегодня семейный праздник, - призналась она.

–  Это видно по вашему лицу.

–  Вышла книга моего мужа. По этому случаи решили устроить семейную вечеринку. Хочу пригласить вас. Только не вздумайте отказываться, - улыбаясь, предупредила Надя.

–  Спасибо, Надежда Владимировна. Но сегодня не могу, - сухо ответила Даша. Она вспомнила проведенный у Тороповых вечер, когда те отмечали день рождения Николая.

–  Вы обидите нас.

–  Передайте мужу мое поздравление, а Ефросинье Петровне и Ивану Даниловичу привет.