Были два друга

–  Я не раз ставил вопрос, но со мной не считаются. Директор говорит - не мешай мне работать.

–  Надо не ставить вопрос, а требовать. В акте я укажу, что это делается при попустительстве техника по безопасности. Вы обращались за поддержкой в завком, парторганизацию? Ну вот, видите.

–  Дарья Алексеевна, рад вас видеть в наших краях, - услышала Даша голос Брускова, когда проходила через литейный цех. Он обеими руками пожал ее руку, и Даша призналась себе, что обрадована встречей. Они давно не виделись.

–  Я обещал вас познакомить с нашим цехом, - сказал Брусков.

–  Спасибо. Сейчас мы опешим в пятый и седьмой.

–  Я так и знал, - Брусков вздохнул.
– Тогда разрешите хотя бы проводить вас к нашим соседям.

–  Буду очень рада, - Даша улыбнулась.

–  Вы не знаете, Дарья Алексеевна, что я взялся за ум, - многозначительно проговорил Брусков, идя с нею рядом.

Она в недоумении посмотрела на него.

–  Мы с Горбачевым работаем над оригинальной идеей. Вы с ним, конечно, знакомы?
– подчеркнуто спросил он.

Даша настороженно покосилась на него. К чему это он?

–  Да, мы знакомы, - отчужденно ответила она. Брусков заметил перемену в ее лице, голосе и не мог понять причину этого. То, что лицо ее слегка покраснело при упоминании о Николае, заставило его задуматься.

–  Он вам рассказывал что-нибудь обо мне?
– спросила Даша.

–  Так, между прочим…

Это «между прочим», как иголкой, кольнуло в сердце. Мало того, что искалечил ей жизнь, теперь «между прочим» рассказывает о ней своим друзьям.

Озадаченный Брусков почувствовал, что его присутствие тяготит ее, и поспешил откланяться.

Даша с техником успела осмотреть цехи, побеседовать с рабочими, составить акт и собиралась уходить, когда появился Николай.

–  Простите. Немного задержался.

Даша так холодно и неприязненно посмотрела на него, что он растерялся.

–  Так вот, товарищ Горбачев. Вам, как члену завкома и партийного комитета, не лишне знать, что на заводе не видно настоящей заботы о здоровье рабочих. Во дворе и перед проходной - аллеи, клумбы, фонтаны, а в цехах нечем дышать. Все озабочены выполнением плана, но в каких условиях рабочие выполняют план, - никто не интересуется. Ну что ж, об этом будем говорить там, где надо.

Последние слова Даши прозвучали, как угроза. Сколько у нее очужденности, ничем не прикрытого презрения! Вспомнился разговор с нею в день аварии в литейном. Николай тогда долго думал над ее словами. Но как понимать ее слова? И металлический блеск этих черных, чуть прищуренных глаз.

Техник поспешил оставить очень строгую докторшу с начальником цеха. Пусть еще он поговорит с нею.

– Дарья Алексеевна, вы вправе возмущаться. За планом мы часто забываем обо всем на свете. Но как член парткома, даю вам честное слово…

–  Я давно перестала верить вашему честному слову. Очень давно, - резко ответила Даша.

Они вышли из цеха и шли по асфальтовой дорожке к заводоуправлению.

–  Дарья Алексеевна, вы несправедливы. У вас ко мне столько неприязни…

Даша засмеялась злым смехом.

–  А вам хочется, чтобы вас… уважали?

–  Даша, что с вами? Помните, в день аварии вы сказали мне такое, что я и сейчас не могу понять. Жестокая вы женщина.

–  Может быть, не спорю. Но если для этого есть основание…

–  Я хотел бы узнать, какие основания?

Они остановились. У Даши глаза были полные слез. Это озадачило Николая.

–  Даша!

Она сердито посмотрела на него.

–  Я не разрешаю вам так называть меня. Вы не имеете на это права.

–  Я даже не знаю вашей фамилии. Вы были замужем.

Даша жалко и растерянно посмотрела на него.

–  Да, я была замужем.

–  Вы несправедливы ко мне.

–  А вы?

Она хотела уйти.

–  Даша, я ничего не понимаю. Мы будто играем в прятки.

–  Бросьте прикидываться ягненком. Это не в вашем характере, - сказала Даша. По ее щекам покатились слезы. Он взял ее за руку.
– Пустите, - тихо попросила она. Освободила руку и быстро пошла, вытирая платочком лицо.

Этот разговор и ее слезы еще больше озадачили Николая. «Надо же когда-то объясниться по-настоящему», - сказал он себе. Каждая новая встреча с нею все большую путаницу вносила в его чувства и мысли.

ДВОЕ ЛЮБИЛИ ОДНУ

Даша долго находилась под впечатлением встречи с Брусковым и Николаем. Она не могла простить себе, что грубо обошлась с Брусковым, когда он встретил ее в цехе.

Но больше всего Дашу заставлял терзаться разговор с Николаем. Она - взрослая женщина, врач, а вела себя, как глупенькая девчонка. Думает и чувствует одно, а делает совсем другое. Оскорбленное самолюбие толкало ее на такие поступки, о которых потом вспоминала с досадой. Взять хотя бы сегодняшние слезы. Что он подумает о ней?

Сегодня день ее рождения. Она никогда не отмечала этот день. Велика важность, что на свет появилась Дарья Ракитина! «Зачем я говорила ему это?
– ругала она себя, расплакалась. Все равно он ничего не поймет. Да и к чему это?»

Закончив уборку комнаты, Даша умылась, надела новое платье, перед зеркалом тщательно причесала волосы, долго рассматривала свое лицо. Вздохнула, подсела к столу, взяла книгу. Но читать не хотелось. В книге описывалась жизнь счастливо влюбленных. Все это Даше сейчас казалось неправдоподобным, и она закрыла книгу. Посмотрела на сына. Он в кузовке грузового автомобиля из цветных кубиков сооружал башню. Вершина не удавалась, но малыш терпеливо добивался своего, пока башня не опрокинулась вместе с грузовиком. Коля встал с пола и подошел к матери.

–  Мама, я хочу сказку.

Даша взяла его на колени, поцеловала.

–  А не пора ли тебе спать?

–  Не хочу спать. Сказку хочу!

–  Ну, слушай сказку.
– Даша с минуту молчала.- В некотором царстве, в некотором государстве жила-была девочка. Звали ее Чернушка. Она была сирота и у нее была злая-презлая мачеха…

Постучали в дверь: «Наташа!» - подумала Даша. Рядом с нею жила молодая соседка, жена техника. Даша обрадовалась соседке. Неплохо бы купить бутылку вина. Они вдвоем скромно отметят день рождения.