Быть собой

Торопливо сунув очки в руку Мамету, который без них ничего не видел, судя по совершенно беспомощному взгляду, Андреа, пробормотав пожелание спокойной ночи, скрылась за дверью камеры, прислонившись к ней спиной и убеждая себя в том, что звать мужчину обратно будет глупо. Так же глупо, как и то, что только что произошло. Начать вечер с мысли о его продолжении в объятьях Рика Граймса и закончить поцелуями в коридоре с Милтоном Маметом… Она ли это?

Неужели непонятно откуда взявшаяся ревность может толкнуть на подобное?

========== 9. Опасность ==========

Сидя в автомобиле рядом с Милтоном, Андреа упорно смотрела в окно, стараясь не касаться мужчины. Она никак не могла забыть рождественский вечер, неделю назад, и свои такие необдуманные действия. Друг проявлял чудеса тактичности и ничем не напоминал ей о том поцелуе, но напоминать и не нужно было. Из головы не уходили мысли о том, почему это случилось. Зачем она это сделала, как вообще до такого додумалась? Казалось бы, стоит это списать на влияние алкоголя и забыть, но почему-то не получалось. Андреа то и дело ловила себя на том, что смотрит пытливо в сторону Карен, косится на увлеченного своими размышлениями Милтона и то и дело заглядывает в зеркало, огорчаясь мелким морщинкам и выражению усталости на лице.

Саша с Тайрисом пытались хоть как-то растормошить притихший друзей, но, в конце концов, махнули на них рукой и стали тихо переговариваться о том, что нужно будет отыскать в городе в первую очередь. Поездка в Вудбери должна была быть спокойной и едва ли не развлекательной: пройтись по нескольким домам за вещами и прихватить в тюрьму часть книг из библиотеки. Наступившее спокойствие заставляло людей желать комфорта и развлечений.

Отперев ворота и въехав в пустой город, друзья убедились в том, что ходячие сюда не прорвались, и начали свой путь. Держаться они договорились вместе. Группа была не такой большой и сильной, чтобы рисковать, разделяясь даже в этом, с виду вполне безопасном и тихом месте. Дольше всего они задержались в библиотеке, которую не хотел покидать Мамет, отправившийся на вылазку только ради книг и теперь выбирающий наиболее нужные ему в работе произведения.

Сунув несколько томов классики в сумку, полную любовных и приключенческих романов для жителей тюрьмы, Андреа застыла в проходе между стеллажами, гладя на что-то шепчущего себе под нос мужчину, склоненного над страницами. Он радовался каждой полезной находке, как ребенок, улыбаясь, поправляя очки и даже не замечая, что за ним наблюдают.

Последнее, что увидела Андреа, перед тем, как свет померк перед глазами – удивленный взгляд Милтона, последнее, что услышала – вскрик Саши неподалеку.

Застонав, женщина открыла глаза, ощущая боль в голове и невозможность пошевелить руками, которые, как оказалось, были скованы наручниками. Судорожно дернувшись в полумраке, она оглянулась на сидящего рядом и смотрящего в одну точку Мамета. Чуть дальше Саша тихо всхлипывала над раненым бессознательным Тайрисом.

– Что?.. Где мы? Кто? – прохрипела Андреа, не узнавая своего голоса и ожидая ответа со страхом – кто угодно, только бы не он.

– Как ты недогадлива, - послышался до боли знакомый голос, и от темной стены у входа в подвал отделилась долговязая фигура. – Или уже не узнаешь старых знакомых? Ммм, Андреа? Ну вы поглядите на нее, смотрит так, словно привидение увидела. Неужели не ждала? Не думала темными ночами? Не вспоминала?

Женщина вздрогнула от звука его голоса и ощутила пожатие руки Милтона. В голове промелькнула мысль о том, что может сделать Филип с бывшим другом, узнай он… о чем? О том, что Мамет ей не безразличен? Сейчас не до того, чтобы врать самой себе. Андреа торопливо отдернулась от доктора, отворачиваясь и стараясь сесть дальше. Но наблюдательный Блейк успел увидеть каждый жест и вдруг громко рассмеялся. Стоявшие в дверях два верных помощника только переглянулись. Кажется, даже они замечали, что Губернатор давно уже не в себе. А может быть, Мартинес и Шуперт и сами не вполне нормальны? Почему они до сих пор со своим свихнувшимся предводителем? Зачем ему помогают? Тихо пробормотав что-то кивнувшему товарищу, латинос покинул помещение.

– Что, друг мой дорогой, она и тебя успела в свои сети поймать, а потом бросить? Она такая, понимаю, - говорил совсем уже какую-то ерунду Блейк, взгляд которого не мог сфокусироваться ни на одном из пленников. – Ну что же, пришло время расплатиться ей за все? За предательство. Жаль, что вас так мало, я ждал намного больше. Ну, ничего, остальные, не дождавшись, придут ведь за вами? Или нет? Предпочтут не рисковать и бросят здесь умирать? Очень долго… и больно.

Андреа отдернула подбородок от пальцев мужчины, ощущая новую волну боли в разбитой голове. Рассеянно взглянув на Сашу, она с трудом сдержалась от вскрика – девушка едва заметно показывала нож под штаниной – кажется, обыскал их мужчина плохо. Какие ошибки еще совершил сумасшедший Блейк? Если бы не его помощники, можно было бы уже сейчас попробовать что-то сделать. Слушая страшные слова, перечисляющие пытки, которым он подвергнет пленников и спешащим им на помощь Мишонн, Рика и Дэрила, казавшихся Филипу главными врагами, Андреа судорожно пыталась придумать хоть какой-то план. Но следующие слова заставили ее забыть обо всем и вздрогнуть, не веря своим ушам.

– Сбежать решила тогда… Неужели не думала, что вернешься? И заплатишь за свою нелепую попытку. Спасибо, друг мой, ты сделал много работы. Я в тебе не сомневался. Кто, если не ты, привел бы их всех обратно? Думаю, мы обязательно обсудим с тобой то, что тебе удалось узнать. И придем в тюрьму… уже ее хозяевами…

Глядя на непроницаемое выражением лица Милтона, понять, правду ли говорит Филип, было невозможно. Неужели он все это время был предателем? Не может быть…

***

При виде того, как на голову Андреа приходится удар, а ему в лицо направляется дуло пистолета, Милтон почему-то подумал о том, что он спит. Слишком часто в последнее время ему снились сны о том, как он ее спасает. Почему-то всегда ценой своей жизни. Мужчина прекрасно понимал, откуда эти сны – они появляются из-за его собственных сомнений и комплексов. Из-за понимания, что чтобы быть достойным такой женщины, как Андреа, необходимо стать другим. Таким, каким он быть не может. Даже если бы вдруг захотел.

Теперь же, видя наставленное на него оружие и подругу, перехваченную Мартинесом поперек талии, Мамет просто аккуратно положил книгу на полку и направился за мужчиной. Ничего не попытался сделать. Даже не подумал о возможности борьбы. Окажись Цезарь тут один, шанс бы может быть и был, но рядом слышался голос Блейка и тяжелые шаги Шуперта. А еще рыдание Саши и звук волочения чего-то тяжелого по полу. Кого-то. Тайриса.

Оказавшись в каком-то подвале, Милтон старался вслушаться в слова Филипа, но понимал их с трудом. Может быть, потому что друг… бывший друг был сейчас, как никогда, похож на душевнобольного? Он смеялся невпопад, мерил шагами помещение, останавливался, что-то бормотал себе под нос, а потом повышал голос и бурно радовался своей удаче. Бессвязную речь лишь однажды рискнули нарушить молчаливые помощники, но Блейк только огрызнулся на тех. Правда, совета обыскать пленников послушался.

Смотреть на руки, оглаживающие тело Андреа в поисках оружия, было невыносимо. Милтон дернулся под насмешливым взглядом Мартинеса, но тут же замер на месте. Настороженно наблюдающая за этим Саша, собрала все у Тайриса, сама торопливо разоружилась и сунула пистолеты и ножи Блейку. Который совсем забыл о Мамете. Или просто не подумал, что у того тоже может быть с собой что-то серьезное? В любом случае, это на руку доктору.

– Шуперт, принеси-ка мои инструменты. Кажется, пришло время слегка поразвлечься. Нужно же нам чем-то заниматься, пока ваши друзья за вами не приехали? Мы вас тут так долго ждали, успели соскучиться. Думали уж было, что вы совсем позабыли о старом добром Вудбери, - бормотал Губернатор, не отводя глаз Андреа, отвечавшей ему вызывающим взглядом. – Ну? Шуперт? Я должен повторять?

Огромный мужчина поколебался, явно не желая оставлять шефа наедине с пленниками, но все же скрылся за дверью. Милтон встретил очередной, уже далеко не первый, ошарашенный взгляд Андреа в свою сторону. Судя по всему, она поверила в слова Филипа о предательстве Мамета. Но как она могла? Неужели не понятно, что этот человек уже давно начал свою искусную пытку? Душевные терзания порой ранят гораздо больней, чем физические страдания. Первая цель Губернатора: поселить в душах своих жертв сомнения и недоверие. Чтобы они даже умирали, зная, что рядом нет никого близкого. Понимая, что все было зря.