Быть собой

– Сэр.

– Сэр, – машинально добавил Гарри.

Снейп провел костяшками пальцев по подбородку. Вид у него был задумчивый и, пожалуй, заинтересованный. Гарри внимательно следил, но пропустил момент, когда Снейп развернулся всем корпусом и сказал:

– Легилименс!

*

Мир качался и ходил ходуном, в ушах по-комариному пискляво звенело. Гарри оперся о табуретку – он не понял, когда успел упасть. Встать не дали.

– Плохо, Поттер, – скучающе сказал Снейп. – Легилименс!

Пол поднялся дыбом и бросился в лицо. Замелькали видения – торжествующее лицо Волдеморта, пронзительный смех Беллатрисы, ошеломленный Фадж, укрывшийся за спинами авроров. И падал в черное ничто Сириус; над верхней губой – испарина, глаза еще сияют восторгом и азартом.

– Отвратительно! – отрывисто, зло. – Легилименс!

Ментальный удар смял щит, как кулак пробивает лист бумаги. Снейп вытягивал личное, сокровенное и трогательное – и оно обесценивалось, начинало казаться неважным или постыдным. Когда надсадно, срывая голос, закричала женщина, и мелькнула зеленая зарница, Гарри заорал.

И пошел в атаку.

*

Комната плыла и вращалась, пол менялся местами со стенами, колыхалось от сквозняка пламя свечей – видных в окружающей мути ясно, как огни в гати. Собственное тело ощущалось наспех натянутой чужой одеждой.

Прикрыл глаза – так было проще ориентироваться в пространстве, обретшем пару дополнительных измерений, – и подошел к лежащему ничком Снейпу. Склонился так телом.

Под носом у того было красно, и красное же текло из ушей – Гарри вляпался в это липкое и яркое, нащупывая у Снейпа пульс. Поднес ладонь к его рту – кожи коснулось теплое дыхание.

Гарри размазал кровь по полу, когда вставал, и тут же согнулся вдвое. Его вырвало.

*

Гарри собрал в горсть летучий порох – преувеличенно тщательно подбирая крошки, и высыпал на тлеющие угли. Полыхнуло изумрудным, в лицо дохнуло жаром.

– Больничное крыло, – сказал Гарри, клонясь вперед.

Интересно, какой срок дают за убийство учителя во время незаконного урока окклюменции?..

3

Час был холодный – это чувствовалось даже под одеялом, и ранний – пол расчертили косые полосы света, перемежающиеся густыми серыми тенями. Гарри чувствовал себя перекрученной простыней, которую выжали и забыли расправить; накрахмаленная подушка упиралась острым краем в затекшую шею.

Потянулся за очками, лежащими на тумбе; все обрело четкость и стало куда менее приятным. Асбестовый свет ламп придавал больничному крылу стерильный нежилой вид, а тишина свидетельствовала – время не приемное и друзья не шепчутся под дверью, дожидаясь разрешения войти. Кровати, кроме той, на которой лежал Гарри, и еще одной, отгороженной ширмой, где, наверное, находился Снейп, были аккуратно застелены.

Приподнялся на локте, и, подгоняемый жаждой, выпил кружку отвара, стоящего на тумбе. Сразу одолела сонливость – знакомый вяжущий привкус на языке говорил, что в отвар примешано зелье Сна-без-сновидений. Заснул Гарри мгновенно.

*

Второй раз проснулся, когда октябрьское неяркое солнце уже высоко поднялось над горизонтом. За ширмой гремели склянками, звенели стаканами, и Гарри накрылся одеялом с головой, притворяясь спящим. Он прекрасно знал как Снейп относится к людям, ставших свидетелями его унижения, и не намерен был добавлять очередную обиду в переполненную копилку. Звякнули нанизанные на штору кольца, заскрипела кровать, пахнуло горьким травяным ароматом – полынью, и ромашкой, и ясенцом.

– Поттер.

Гарри крепче зажмурился и постарался дышать пореже.

– Поттер! – сказал Снейп уже громче, сорвал голос и раскашлялся. Гарри открыл глаза. Снейп был бледен до зелени, кожа на висках натянулась как на барабане, зато подбородок он задрал так высоко, словно этим жестом мог сделать убедительней свое демонстративное презрение к миру. В мантию, накинутую поверх ночной рубашки, он кутался как патриций в тогу.

– Добрый день, сэр.

Полукружья синяков, залегшие под глазами, делали Снейпа похожим на ожившего мертвеца. Костлявого, недокормленного инфери.

– Недобрый, – буркнул Снейп. Гарри сел, продолжая держать одеяло как щит. – У вас еще пару недель будут проблемы с сотворением заклятий, – Снейп смерил его неприятным взглядом. – Вы ведь слышали о магическом истощении, Поттер?

Не далее, чем вчера – или то было раньше? – подумал Гарри, вспомнив подслушанный разговор. И кивнул – невербально общаться со Снейпом оказалось проще.

– Простите за… то, что случилось, – Гарри гадал, как язык у него в узел не завязался; необходимость принимать извинения никуда не делась – судя по всему, он чуть не убил Снейпа. Непроизнесенное повисло в воздухе как паутина – и вляпаться неприятно и обойти нельзя. Очень уж болезненная тема, говорить на нее – как по живому резать.

– Вы не стали смотреть мои воспоминания. Почему?

Гарри поежился. Началось.

– Я оборонялся, сэр, – это можно было толковать как угодно. Снейп не Снейп будет, если в ответ не скажет гадость.

– Хотите сказать, что вы просто не в состоянии делать несколько дел одновременно? – В залитой светом палате было столь тихо, что Гарри слышал как бьется в стекло поздняя муха. Снейп хмурился в такт своим мыслям, некрасиво кривил губы; Гарри слегка замялся, прочистил горло и пробормотал:

– Вы больше не будете заниматься со мной легилименцией? – проглоченная обида песком скрипела на зубах.

Снейп сжал челюсти так, что заиграли желваки, глянул сердито, точно это Гарри виноват был во всех его бедах.

– Я этого не говорил.

Понимание обрушилось могильной плитой, придавило, вмяло в землю. И крепко приложило по затылку. Снейп не сказал «нет». И Гарри не знал – радоваться или печалиться.

*

Шум за дверью они услышали одновременно – Снейп поднял голову, став похожим на насторожившего уши кота, Гарри оперся на подушки и скинул на всякий случай тапки – он успел походить по палате, мадам Помфри, ратующей за соблюдение постельного режима, знать об этом было не обязательно. Реджинальд Грейлиф ворвался ураганом – неудержимым, сметающим все на своем пути, таща за собой балласт – мадам Помфри, возмущенно выговаривающую ему о недопустимости такого поведения. Грейлиф нагнулся, тихо сказал несколько слов, и мадам Помфри сникла. Прижала ладонь ко рту и затрясла головой, словно новости, что сообщили, были чересчур ужасны и она пыталась забыть их. Грейлиф развернул ее за плечи и выставил за дверь – без особой деликатности, но не грубо. Обшлаг правого рукава его рубашки был разорван, мантия воняла гарью и чем-то металлическим, тошнотворно-знакомым.

– Северус, – Грейлиф остановился, словно врезавшись с разбега в стену, сцепил руки за спиной и принял прежний бесстрастный вид. Скользнул взглядом по левому предплечью Снейпа и приподнял брови в немом вопросе. Снейп пожал плечами.

– Нам нужно поговорить, Северус. Скоро здесь будет слишком много людей, – голос тоже не изменился – ни грана волнения, ни капли удивления. – Вы тоже пойдете, – добавил Грейлиф, обращаясь к Гарри.

– Что случилось? – разом проснулись все подозрения. Только желай Грейлиф его убить или подстрой ловушку – стал бы отсылать мадам Помфри и лгать Гарри в лицо? Он играл в непонятные игры и сохранял нейтралитет, когда все должны были выбрать сторону – скользкий тип. Хуже Малфоя – тот, хоть и был изрядным трусом, свои взгляды не скрывал. От Снейпа помощи ждать не приходилось: единожды сменивший хозяина – всегда предатель. Реши эти двое сдать Гарри Волдеморту – кто им помешает? А звать на помощь, если ничего не угрожает, просто смешно.