Быть собой

— Димарох, — позвал его Трегоран, — у меня есть вопрос к тебе.

— Да, друг мой, о чем ты хотел спросить?

— Допустим, диктатором Батерии на время войны назначили Атреонокха, что это значит для нас?

Актер тотчас же повеселел, однако серьезности в его взгляде не убавилось.

— Что это значит, что значит… Тут, друг мой, многое зависит от того, что планировал делать лично ты. Если хотел сбежать, пока не стало поздно, то я несу тебе дурные вести. Можешь сразу же забыть об этом. Уже сейчас караулы на стенах должны быть утроены, а за город высланы многочисленные конные отряды.

Трегоран внутренне похолодел от страха, но внешне оставался спокойным.

— А если я не хочу бежать?

— Тогда обрадую тебя. Атреонокх, несмотря на свою молодость, лучший полководец Атериады, а может, и всего мира. За свою жизнь он не проиграл ни одного сражения ни на море, ни на суше. Если кто-то и сможет противостоять фарийцам, то лишь он. Вот увидишь, уже сегодня город начнет готовиться к полноценной осаде.

Он не ошибся. Уже к середине дня Батерия напоминала встревоженный улей. Со всех сторон в нее свозилось продовольствие, и стекались отряды из подконтрольных малых полисов. Едва ли не весь флот отправился в море — добывать рыбу. Стены укреплялись, а кузни стучали денно и нощно, производя оружие.

Но убежать из сильнейшей крепости Атериады, в одночасье превратившейся в смертельную ловушку, действительно, стало невозможно. Трегоран на всякий случай проверил это, облетев в своей бестелесной форме город по периметру. Блестящий стратег не оставил горожанам ни единой лазейки, предоставив тем простой выбор: сражаться, или умереть с позором. И некоторые уже этот выбор сделали — на главной городской площади появилась виселица с десятком болтавшихся на ней трупов.

А вечером за Трегораном прислал архонт. Он вместе с остальными учениками что-то деловито обсуждал, когда Трегоран вошел в комнату. Юноша подошел ближе к столу и увидел подробную и очень качественную карту города и окрестностей, вокруг которой склонились присутствующие.

Нартиах, не оборачиваясь приказал.

— Налей себе вина, мальчик, пользуйся возможностью. Скоро в Батерии не получится найти не то, что вино, но даже хлеб.

— Вы говорите об осаде?

— Конечно же, о ней.

Юноша неожиданно набрался храбрости, и спросил:

— Господин, есть ли у нас шанс?

Маг не рассердился, лишь усмехнулся, и отставил полупустой бокал.

— Шансы, мальчик, есть всегда, даже если тебя связали, и волокут к виселице. Батерия — древний и сильный город. У нас много солдат, хватает кораблей, достаточно запасов. Маги укрепляли стены столетиями и даже фарийским чародеям не пробить их.

Говорил он достаточно уверенно для того, чтобы в душе у Трегорана зародилась слабая надежда.

— Однако, — продолжал старик. — Не думай, что тебя ожидает легкая прогулочка. Фарийцы чудовищно сильны и многочисленны. Нам — магам — придется превзойти самих себя, чтобы справиться, каждый чародей будет на вес золота, так что мне очень повезло, что тебя занесло в город.

Трегоран сглотнул.

— Я готов, учитель, — выдавил он из себя.

— Вот и хорошо, начнешь уже сегодня.

* * *

Дни тянулись один за другим. Медленные, тяжелые, наполненные тревогами и заботами. Погода, словно почувствовав настроение людей, тоже испортилась — шли непрерывные мерзкие дожди, сменяющиеся не менее отвратительной духотой, когда, казалось, сама плоть плавится от жары.

Утешало Трегорана лишь то, что старый маг и не думал прекращать обучение. Днями напролет все колдуны Батерии, особенно их пятерка, вкалывали, точно безумные, усиливая магическую защиту города, а ночами старый маг тренировал своих подчиненных. Трегоран впитывал знания с невообразимой скоростью, за считанные недели полностью освоив всю теорию, которую ему мог преподать архонт.

Оказалось, что пятая школа позволяет не только отправлять душу на прогулки или убивать, остановив сердце врагу. Благодаря ней древние маги, к примеру, насылали кошмары, сводили с ума, и даже подчиняли своей воле целые армии. Конечно, к старым пергаментам следовало относиться с известной долей подозрительности, однако если хотя бы половина написанного в них являлось правдой, даже одна захудалая книжка могла превратиться в источник колоссального могущества, жаль только, что взять ее было негде. А еще юноша сумел выучить пару защитных заклинаний, призванных оберегать разум от ненужных вторжений.

Но это все было развлечением. Работа же бывшего раба состояла в том, чтобы патрулировать границы города, к которому непрерывным потоком стекались все новые и новые отряды, подводы с продовольствием, стада животных и многое другое.

Обычных беженцев в Батерию не пускали, как бы это жестоко ни звучало. Диктатор распорядился закрыть для них ворота и отправлять всех людей в южные области. Он счел, что фарийцы все равно не пойдут никуда, пока не справятся с Батерией, а значит, незачем держать в городе лишние рты.

Именно поэтому спустя два дня после его назначения, все, кто не мог участвовать в обороне, также были вынуждены покинуть безопасное место. Тех же, кто не хотел, ждала уже знакомая юноше виселица на главной городской площади.

Димарох, как ни странно, остался. С удивлением для себя Трегоран узнал, что его друг отлично умеет стрелять из лука. Незаменимый для защиты стены навык тотчас же заметно повысил статус актера, которому в подчинение попало десяток мальчишек.

— Понимаешь, Трегоран, — говорил он, после того как узнал о своей новой должности. — Защита родины — священный долг гражданина. Стало быть, каждый свободный просто обязан владеть каким-нибудь несущим забвенье орудием. Твой покорный слуга с детства тренировал свое тело, дабы метать оперенных вестниц смерти в цель.

Оказалось, что «метал вестниц» Димарох мастерски, что признала даже Итриада. Сама ирризийка официально была назначена телохранителем Трегорана.

Единственное, что пока не получалось у диктатора, так это пресечь слухи. А они, увы, подрывали боеспособность защитников города не хуже, чем поражение в бою.

Одни говорили, что фарийцы точно саранча растекаются по землям Атериады, разрушая каждый встреченный на пути город и обращая в рабство всех, кто попадается им на пути. При этом, вроде как, если прийти добровольно и сдать оружие, то можно сохранить свободу. За такие разговоры отправляли все на ту же виселицу.

Другие кричали, что север уже уничтожен, что империю не остановить, и надо сдаться. Их судьба также была не самой радостной.

Третьи стенали о том, что Батерия защищает лишь себя, бросив союзников на произвол судьбы. Нетрудно было догадаться, что ждало и их.

Однако, так или иначе, слухи расползались, а настроение горожан мало-помалу ухудшалось. Возможно, еще неделя-две, и произошел бы взрыв, однако фарийцы любезно пожаловали раньше, и было их, действительно, невероятно много.