Быть

Ясна распрямилась, но взгляда от пола не подняла, лишь украдкой глянула на сидевших за столом по левую руку от княжа людей. А наставники, мастера и воеводы вставали по очереди и высказывались:

— В освоении грамоты была усердна, счёт осваивала и до книг охотча.

— Таланта волхвского небольшого. Но что имеет, развивает со всем усердием. Легче же ей даются просторы человека для: исцеление подвластно, меньше дара ко внушению. Совсем мало к стихиям, а что до всего касаемого боя, будь то стремительность или глаза стрелка, то едва-едва.

— Дитя это к оружему бою не стремится и таланта не имеет, ни ловкости, ни силы не проявила. Но на все занятия приходит и старательно трудится. Дополнительных уроков не просила и не просит.

— Науки волховские и житейские освоила все, что наставляли. Но рвения не проявляла, сложностей старалась избежать.

— За всем приместьем приглядываю. Но это дитя ни в работе, ни в шалостях отроковских не видел. Разве что за лекарями да знахарями порой ходит неотступно.

— Благодарю наставников и мастеров, что приглядели за недостойной, — княжъ кивнул и повернулся к правому столу, за которым сидели его дети и родичи. Старейшины не пришли. — А вы приняли бы её сестрою?

Раздался стук ладони по скатерти, потом ещё один, и ещё… И никто не встал, не подошел, не подал руки. От каждого же удара Ясна вздрагивала и беззвучно шептала: «Отец, Отец».

— Ну что ж, не вижу в этом дитя я ничего, чем славен мой род. Значит и не достойна она стать одной из нас. Нет у меня такой дочери. Ступай, отроковица.

Княжъ отвернулся и ему подали дюжину листов на ажурном подносе, составившем, должно быть, славу своему мастеру-плотнику. Он ждал, пока посторонние покинут гридницу, чтобы продолжить обсуждение более важных дел. И Дея осторожно вывела младшую дочь, с трудом сдерживающую слёзы и не поднимающую головы.

Они спустились по крыльцу, прошли по дороге, вышли за ворота поместья. Мала и Дея тянули младшую, торопясь и поторапливая, оглядываясь по сторонам, а она плелась словно кукла тряпичная. В приместье в первом же укромном закутке остановились. Старшая сестра развязала свой узелок, накинула на плечи луду, достала остальные увязанные вещи. Мать распустила завязки на повое и ей на спину упала длинная наполовину седая, наполовину русая коса. Если не приглядываться, волосы казались светло-русыми. Сняла понёву и взяла у дочери волховку, точно такую же, как у девочек, надела на себя. Вторую луду Дея набросила на плечи младшей дочери, поцеловала девочку в макушку, сжала её ладони вокруг второго узелка и обратила взор на старшую.

— Не бойся, мама, я не оставлю сестру. Не оставила бы, коль бы приняли, не оставлю и сейчас.

— Торопитесь. Времени нет.

Женщина выбежала из укрытия, но вскоре пошла медленно, понурив голову и вытирая глаза краем повоя. Нет, она не плакала, но так можно было спрятать лицо. Да и оглянулась она всего лишь раз, надеясь хоть издали увидеть своих искорок, но девочки уже скрылись за домами. И вся жизнь шла рядом медленными, тихими шагами.

Целую вечность назад она была такой же юной и красивой, как младшенькая. Родители тогда сосватали её и быстро выдали замуж за молодого паренька. Да так удачно всё вышло, что жили они душа в душу и в достатке. Муж был ремесленником, скорняком и кожемякой, а она за домом ходила, обихаживала, и достаток их укрепляла и сохраняла. Всё расшила и украсила! Только долго детей не было. Но прошло время и друг за другом появились Ждан, Большун и Мала. Но не долго семья их радовалась. Сыновья уже делу отцовскому учились, да в гильдии скорняжей их учениками записать готовились по зиме, да и младшая даром что девочка, везде поспевала и за братьями тянулась.

Но по городу мор пошел, да и в их избу заглянул. Первыми ушли вслед за мором сыновья, за неделю сгорели. Вслед за мальчиками и отец отправился. Дею и Малу тоже не обошла болезнь стороной. Только шестилетняя Мала на четвёртый день встала, а на восьмой совсем от хвори оправилась, а Дея три недели лежала, не зная на этом ли она свете или вслед за мужем и сыновьями ушла уже. Вот и вышло, что младшая дочь и братьев схоронила, и отца, а мать выходила. Где сама, где друзья папеньки-кожемяки помогли. Только всё равно остались они одни со своей бедой.

Мала для мамы и лекарей, и знахарей приводила, и лекарства находила, и избу топила, прибирала, и обед варила, будто бы сразу на годы старше стала. Подняла она мать с лавки, но прошлое здоровье не вернула. Искала и бралась за любую работу, чтобы прокормить их и ещё лекарства купить, а то мама опять сляжет. Да и Дея понемногу что-то делала, шила да стирала, чинила за денежку малую.

Дом родной, просторный, с подклетью и светлицей, пришлось оставить и перебраться на окраину в крохотную избёнку в одну клеть для тепла до середины стен прикопанную. Кое-как, да жили, пока судьба спустя семь лет не подарила им шанс.

Внезапно Мала оказалась волховицей! И сам княжъ прислал за нищею вдовой, предложил уговор. А Дее и терять-то нечего, лишь бы дочке жизнь облегчить, а тут и не требовалось многого. Привечать княжа, пока дитя не родится, да работать посильно в приместье его клана. Взамен и дом будет, и стол, и еда в горшке на столе, а потом при ребёнке состоять, нянчить, княжну воспитывать.

Пятнадцать лет они прожили спокойно и сытно. И больше двадцати лет девочки, её девочки с улыбками тащили обузу в виде болезненной немощи, искали деньги, тратили на лекарства, которые и не помогали почти. Несмотря на все старания лекарок суставы болели и опухали по зиме, да и в груди болезненно щемило от самого чепухового усилия.

А теперь Стояновичи сами отказались и от дочери своей, и от пригретых когда-то двух нищих сироток. И в верности они им не клялись. Так что княжъ сам всё решил, сам.

А девочки её, её искорки любимые, красавицы, справятся.

Так и вспоминала Дея всю свою жизнь, а на сердце было легко и радостно. Не заметила она чужих шагов, и людей, вдруг бросившихся из-за угла, ведь её глаза уже видели крыльцо и распахнутую дверь, за которой её ждали муж и сыновья.

Глава 3

Ночь и день приходят не приветствуя, а уходят не прощаясь

(Народная присказка)

Мала навела на мать тень сестры, чтобы легче было обознаться, кивнула ей и попрощалась навсегда. Она закрепила фибулами луды и за руку потащила Ясну к воротам. Ясна же лишь потеряно оглядывалась во след Деи и прижимала к себе подаренный узелок.

И ста саженей не пробежав, барышня начала спотыкаться. Но старшая сестра лишь быстрее потянула её вперёд, на ходу творя новое волхование. Желтые искры лёгкого рассевающего полога пролетели вихрем вокруг и истаяли. Сразу следом подготовила отведение глаз, но не отпустила, придержала до момента, когда впереди показался привратный двор со вчерашнего дня заставленный пустыми телегами.

— Не смотри на охрану. Или под ноги, или на мою спину, — негромко скомандовала Мала и выбросила вперёд заготовку.

Мала чувствовала, как отпущенное им время, с каждым шагом становится всё меньше и меньше. Но бежать быстрее не получалось, и так она буквально тянула сестру за собой. А тут и вовсе пришлось замедлиться, чтобы всё сработало как надо. Вот они пробрались между нагромождением бортов и оглобель, вышли к скучающим стражникам, бочком, чтобы ничего не задеть и не обронить, прошли мимо. Арка ворот, полураскрытые створки… И время вышло.