Быть

Оставшийся отряд пошел вслед за княжичем, который уверенно направился через лес. Сначала вокруг них был березняк, утопающий в жимолости и волчьей ягоде, но постепенно белые стволы сменились серовато-коричневыми, а подлесок становился всё реже и прозрачнее, даже местами оставляя достаточно света, чтобы появились ягодники. Но их путь пролегал дальше, где начались пологие холмы, увенчанные величественными кедрами. Ветки переплетались где-то высоко над головой, а землю укрывал толстый ковёр из опавшей хвои и расклёванных шишек. Больше не приходилось протискиваться между частыми стволиками, толкавшимися веточками-локтями, выгадывая куда вытянуть ладошку листвы, — исполинам приличествовал простор! И здесь царили свежий ветер и косо бьющие с небес копья света.

Этот бор был будто бы создан, чтобы подарить покой сомневающейся душе. Хотя Горан был почти полностью уверен, что остальные шли по ложным следам. Почти, но в мыслях билось «а вдруг ошибся?». И только сейчас край паутины уловил Её, а значит всё получилось. Ну и на его стороне преимущество в силе — он уже преодолел первую сферу, а значит может замаскироваться от более слабой Малы, и тем более не всполошить раньше времени слабейшую Ясну. Теперь осталось просто дождаться.

Шагов не было слышно, их скрадывал ковёр из сухой хвои. И бор, обманчиво прозрачный, таил по склонам холмов достаточно укромных мест, чтобы люди разминулись. Или неожиданно встретились. Так и вышло.

Мала широкими шагами в очередной раз поднималась вверх и тянула за собой Ясну. За неделю пути она тоже устала, но не могла позволить им перестать спешить. Тысяча вёрст на юг и их след затеряется в переплетении путей, и тогда искать беглянок никакого терпения и богатств не хватит. А там уже можно будет идти в любую сторону. Но на три волости вокруг клана Стояновичей им нигде не будет безопасного места ни на день, ни на час. А значит пока не выйдут за пределы третьего края, нужно бежать, а потом ещё недель пять спешить, и только после можно будет отдохнуть. Да, старшая надеялась немного выиграть времени, выбрав южное направление, полагая, что искать их будут у реки и по пути на север. Но сколько с того выгадать удастся? Вот и шли почти до полного изнеможения, избегая деревень, забываясь на ходу от усталости. И им-то и оставалось ещё немного, чтобы вырваться из самой крепкой хватки, туда, где погоня должна будет быть осмотрительной и остерегаться прогневать местный клан!..

Но, тяжело дыша, ловя лицом солнечные лучи и порывы благословенного ветра, Мала поднялась на вершину очередного холма. И оказалась лицом к лицу с третьим княжичем и пятёркой дружинных воинов, с мимолётным удивлением рассматривающим понёвы вместо привычных волховок. Между ними было с десяток шагов, а значит, все усилия оказались напрасными.

Противники медлили. Девушка могла назвать каждого напротив по имени и прекрасно знала, что, даже отдохнувшая, один на один им не соперница, а уж теперь!.. Всё же это были воины старшей дружины, а не гридни из младшей. Но и сдаваться она не собиралась. Первым же делом Мала правой рукой заслонила испуганную Ясну, а левой взялась за лямки сумок, собрав их в одну горсть, чтобы рвануть и сбросить обузу. Дружинные вынули мечи, но Горан поднял руку, останавливая мужчин, и едва заметно качнул головой. Они молчали и смотрели друг на друга, долгие мгновения не решаясь нарушить тишину. А в душах бушевали боль и отчаяние, кромсая своими когтями сердце.

— Тётушку Дею похоронили, как вдову: возле мужа и сыновей. — Горан смотрел прямо в глаза волховице.

Мала медленно кивнула, прежде чем ответить, но ни на миг не отвела взгляда.

— Княжъ позволил? Не наказал за это? А как ты?

— Не бойся. Справлюсь. — Он не улыбался, боль ушла, но вместо неё в груди всё сковало тяжестью.

Горан медленно снял звякнувший пузатый мешочек вретища и бросил его девушкам. Мала поймала, глянула, и взгляд зацепился за оберег из кожаных полос, привешенный на ременную петлю. Едва заметно, самим краешком губ улыбнулась и снова медленно кивнула, сжимая тяжелую поясную сумку, и вновь посмотрела на Горана. А он улыбнулся в ответ, слабо и горько, и кивнул в сторону — «Иди». Она же одними губами ответила: «Прощай», схватила сестру, метавшуюся взглядом по собравшимся людям, и девушки побежали вправо.

— Стоять! — приказал Горан воинам. — Пусть уходят!

— Княжич, у нас же приказ княжа их поймать!

— Пусть уходят. Возвращаемся обратно.

— Но…

— Вы правда хотели помериться силами с двумя девками? И много чести от такой победы?

— А безопасность клана? Они же тайну какую-то украли. Наказать надо, остановить.

— Теперь от той тайны… — Горан махнул рукой и тяжелыми шагами направился обратно, туда, где они оставили свою лодку. Но странное дело, стоило спинам девушек последний раз мелькнуть и затеряться среди кедров, как на душе ему стало легче. Он даже поднял лицо к небу и прищурился от весёлых лучиков, рассветивших шатёр веток в вышине. И появившаяся шальная радость никак не увязывалась с мыслью о свершившемся предательстве клана и неизбежной потерей доверия отца. — Или сами хотите её узнать?

Воины отнекались, какие им секреты, не их это заботы, их дело воевать как прикажут. Но и они шли обратно с невесёлыми думами, то и дело перешептываясь на ходу. Горан слушал перетолки своих людей, но не пытался вникнуть в смысл сказанного. Перед его мысленным взором снова проигрывался его собственный кошмар, терзавший княжича несколько лет. Тогда он смог, а сейчас что изменилось? Хотя тот мальчик ведь действительно приходился ему единокровным братом, был частью клана, рода и семьи, хоть и не оправдал ожиданий отца. И Горан ни на мгновение, ни на самый ничтожный миг не усомнился в приказе княжа, и ничего не дрогнуло, когда он поднял и опустил кинжал… А теперь?

Тогда о его поступке знали только он, отец и, возможно, кто-то из старейшин, может старший брат знал или догадывался. А теперь же проступок княжича будет известен не только семье, но и всей дружине. Так почему же на сердце предателя клана легко и светло? И почему кошмар первого убийства больше не приносит с собой мучительные сомнения и боль?

Чтобы найти для себя ответы у Горана впереди ещё несколько дней и вся дорога до поместья. А там… будет то, что будет. И княжич был уверен, что он не станет убегать, он примет всё, что старшие посчитают нужным возложить на него. И даже покается!

Глава 8

В какую воду камень не кинь, увидишь круги.

(народная присказка)

Девушки бежали через бор легко и быстро, будто бы не было накопившейся усталости. Даже Ясна не спотыкалась, а летела за сестрой, постоянно оглядываясь. Мала же смотрела только вперёд, лишь прижимала к себе тяжелое вретище и не выпускала из вспотевшей ладони руку сестры. Спустя какое-то время они достигли очередной безымянной речушки и дальше пошли вдоль берега. Бежать не осталось ни сил, ни дыхания.

Вскоре показалась излучина, на которой вода пенилась о гальку, поднималась брызгами и дробила лучи на радугу. Красота этого брода завораживала и вдохновляла, радовала и вселяла надежду… Мала засмеялась — она вспомнила это место! Нет-нет, раньше тут бывать ей не приходилось, но приметный перекат пару лет назад делили два княжа. Даже не сам перекат, а ближнюю к нему деревеньку. Волховица не помнила уже, как там дело началось, но точно знала, что теперь они с сестрой на земле следующей волости. И тут стояновичам не так уж и рады. Да и после случившегося днём эту ночь они в безопасности. А ведь уже вечерело.

Она огляделась, прислушалась через дар и уверено повела сестру к жилью. Прошлые ночи они или ночевали в чужих землянках и шалашах, а то и просто урывали несколько часов сна посреди леса. Так стоит ли упускать возможность отдохнуть среди людей? Определённо нет. Девушки перебрались на противоположный берег и уже через полсотни саженей вышли на ведущую от реки тропу, которая их вывела к деревне.

Сама деревенька всего три двора, но все дома стояли крепкие, обжитые и холёные. И даже гостевая клеть виднелась чуть поодаль, но не за забором. Мала выпустила Ясну, убрала в сумку подаренное вретище, отряхнула понёву, поправила луду и закрыла глаза.