Бытовик

— Да? — удивился я: — А я, как-то, этот момент забыл, но, в любом случае, хуже не будет.

— Хуже точно не будет. — девушка с жалостью оглядела меня с ног до головы, потом спохватилась: — Ой, мне пора оружие барона осматривать.

Сначала осмотрели оружие и снаряжение борона, потом, секунданты подошли ко мне. К тому времени я разгрузил бричку и разобрал свой багаж, и даже успел навьючить на себя всё, что я приготовил для боя.

По мере приближения, глаза секундантов становились все шире и шире, и если барышня была просто изумлена, то секундант барона начал кривить губы в глумливой усмешке, и я его прекрасно понимал. Представьте себе ковбоя, с двумя огромными револьверами в открытых кобурах, и заткнутой за, широкий оружейный пояс трофейной тростью. Представили? А теперь повесьте на плечи ковбоя два двуствольных револьвера, с закрепленными к ним треугольными металлическими прикладами, которые я вчера изготовил из металлических прутков, найденных в кузне-мастерской. Врать не буду, смотрелся я почти, как Арнольд Шварценеггер в «Коммандо», где у него был ручной гранатомет с барабаном, ну, не в плане прокачанного тела, а в порядке вооруженности. Правда, брутальность моего оружия портили плечевые ремни, которые я, за недостатка времени, изготовил, обрезав старые вожжи, прикрутив их концами к стволам револьверов и прикладам. Видимо, уже ничему не удивляясь, секундант барона заглянул в две кожаные охотничьи сумки, что я закрепил на оружейном поясе, на животе, после чего не смог сдержать глумливую улыбочку, что выдавало в нем знатока огнестрельного оружия. Конечно, я бы тоже захихикал, разглядев корявые, очевидно, кустарно изготовленные, запасные барабаны к двуствольным револьверам, набитых тупорылыми патронами.

Формально предложив мне примириьтся и даже не дождавшись моего ответа, секундант барона, уже не сдерживая смеха, поспешил к своему доверителю, после чего они, уже вдвоем, заливисто хохотали, чуть ли не тыкая в мою сторону пальцами. Я их прекрасно понимал — уж больно нелепо выглядела мысль о том, что я смогу поменять расстрелянные барабаны револьверов на запасные, под обстрелом огненных заклинаний, когда для этой операции мне требуется специальной отверткой вывернуть три винта… ну, дальше, уверен, вы все поняли.

Веселье «барончиков» прервал мужчина средних лет, подошедший к ним. Очевидно, выслушав причину веселья, он что-то рявкнул, после чего Фриксен стал торопливо натягивать на пальцы кольца, которые снимали с себя его секундант и этот серьезный мужчина. Очевидно, тот смог донести до него, что дурачок я или нет, но пятьдесят два заряда в моих револьверах является серьезным испытанием крепости магического щита барона. В довершении мужчина снял с себя и отдал Фриксену какое-то ожерелье, на чем, как я понимаю, запасы артефактов с запасами магической энергии у сторонников барона закончились. После этого хождения между дуэлянтами закончились, секундант, «серьезный» приглашенный Фриксеном врач, и еще пара человек, которых я не знал, вместе с Дариной, встали плотной кучкой среди деревьев, примерно напротив середины поляны, и эта группа окуталась голубоватой дымкой. Подобные полусферы защитных щитов возникли вокруг, стоящих поодаль экипажей, после чего, нам с бароном крикнули, что мы можем сходится.

Глава 9

Глава девятая.

Нас с противником разделяло около пятидесяти метров, но я прекрасно различал на бароне места сосредоточения магии. Яркие магические каналы, идущие к ядру, которое было мне не видно, так как на моем оппоненте был надет зачарованный доспех, такого же свойства наручи и поножи. Руки его сверкали, от, надетых, по две-три штуки на каждый палец, колец с запасами магической энергии. Почему-то шлем на Фриксене отсутствовал, наверное, чтобы не примять красивую прическу. На бедре барончика переливался, от залитой в него магии, длинный клинок, на эфесе которого, небрежно, лежала рука моего противника в боевой перчатке.

По всем наставлениям магического боя, маг огня, первым делом, должен был направить в мою сторону заклинание «Самопал», могущее вызвать детонацию капсюлей, и воспламенение пороха в патронах, не защищенных защитными заклинаниями, но Фриксен видел следы магии на моем оружии и от этого требования Боевого устава отступил, что сделал совершенно зря.

Барон нанес свой удар первым, небрежно взмахнув перед собой рукой, как будто отмахивался от чего-то и метрах в пяти от него, на траве вспыхнуло несколько маленьких огоньков, которые, весело потрескивая, устремились в мою сторону, постепенно разрастаясь, становясь все выше и жарче. Наверное, у моего предшественника в этом теле, была настолько жалкая репутация, что, по задумке Фриксена я должен был, с плачем, бежать от этой полосы, приближающегося, пламени, покинув площадку, оговоренную для дуэли, что автоматически означало мой проигрыш? Не знаю, так это или нет, и надеюсь, что спросить после сражения мне будет уже не у кого. Я пожал плечами, дождался, когда огненный пал, высота пламени которого достигала уже полметра, приблизится ко мне, разбегаясь, сделал два быстрых шага вперед и просто перепрыгнул огненную завесу, надеясь, что сделал это достаточно изящно, ведь в последний раз я делал это в школе, лет тридцать назад.

Высокие сапоги (сегодня я был в форме Магической академии для верховой езды) уверенно вминали в почву обугленные травинки, я быстро приближался к удивленному барону, вцепившись в рукояти, висевших на плечах, двадцатизарядных револьверов, направив все четыре ствола в сторону барона и уперев самодельные приклады в плечи. Брошенный Фриксеном огненный шар летел ко мне достаточно медленно, чтобы я успел шагнуть в сторону, и не успел набрать мощи, чтобы опалить мне лицо, а вот тяжелые пули револьверов, с равномерностью ударов курантов, стали бить в плотную голубую полусферу, висящую в воздухе перед бароном. Мои зачарованные, усиленные магией, пули втыкались в голубую муть, после чего, жужжа, как сердитые пчелы, уходили в рикошет. Фриксен, растерявшийся в первые мгновения от моей прыти, восстановил бодрость духа, улыбался и даже помахал мне рукой, чувствуя себя в безопасности за надежным барьером. Вот только, я видел, что у барона не все идет прекрасно. Хотя барьер, все также бодро, уводил в стороны мои заряды, я заметил, как тускнели и гасли, один за другим, источники магии барона, все эти искрящиеся камни, унизывающие пальцы барона, а мои монстры все еще стреляли, посылая в сторону врага тяжелые пули, одну за другой. Очевидно, мой оппонент что-то почувствовал, потому что улыбочка ушла с его лица, и он что-то быстро забормотал. Я упал навзничь, широко раскинув руки, как в раннем детстве учил нас безопасно падать тренер в секции борьбы, успев за мгновение до того, как перед бароном, в воздухе, возникла яркая, как огонь электросварки, горизонтальная полоса, которая промчалась надо мной, обжигая кожу лица и заставив потрескивать от жара волосы на голове. Если бы вчера меня не предупредили о огненном веере, если бы я сегодня утром не падал бы на спину, раз тридцать, пока у меня не стало получаться, сейчас бы здесь стояли мои сапоги, а рядом каталась бы, воя от безумной боли, моя тушка, с отрезанными в районе колен, ногами. Я подтянул к себе своих девятимиллиметровых монстров и, не поднимая стволов выстрелил три раза, добивая запас патронов.

Сука! Оказывается, магический щит, этот, абсолютно надежный, защитный щит, что отразил мои сорок патронов, без особого ущерба для себя и своего хозяина, не касался земли! Его краешек заканчивается над самой землей, оставляя узенькую щель, куда случайно и влетела одна из моих пуль, выпущенная понизу и, спокойно отраженная щитом. И хотя сапоги Фриксена тоже были усилены чарами, эта защита, скорее от износа, но не от удара тяжелой пулей, хотя и на излете.

Бросив свои, отработавшие свое, «двадцатизарядники» на земле — победитель поединка, кто бы из нас им ни был, потом подберет брошенное оружие, я откатился в сторону, так как мой противник –огневик, воспользовавшись перерывом в стрельбе, кинул в мою сторону огневой шар.

Удивительно, но от моих кувырков револьверы не выпали из открытых кобур, и у меня еще осталось двадцать четыре заряда.

Несколько выстрелов под нижний срез магического щита противника принесли только моральное удовлетворение. Пара пуль проникла под преграду, одна попала в сапог барончика, но защита сапог оказалась вполне боевой и пробития не получилось. Конечно, забавно видеть, как мой противник за щитом, вскидывает ноги в диком танце, опасаясь болезненных попаданий, да и кидать в меня свои шары во время стрельбы Фриксен не мог, но, на этом, мои успехи заканчивались, как и боеприпасы. Надо было менять рисунок боя, иначе мои патроны будут истрачены понапрасну.

Крикнув «Сдохни! Сдохни!» я, изображая бессилие и истерику, выстрелил остаток барабана прямо в центр голубоватого свечения, погасив запасы манны противника еще в паре колец, но не более, после этого, стал, в полнейшем отчаянье, кидаться в барона своим самодельными барабанами к револьверу, которые я, все равно, не смогу использовать в этом бою.

Металлические уродцы, полные патронов, ударились о голубую преграду и бесполезно упали в траву, не причинив, улыбающемуся барончику, никакого ущерба, а я, без сил, рухнул на колени и обреченно склонил голову.

Большинство зрителей радостно закричали, радуясь победе длинноволосого красавчика, из закрытых экипажей выскочили несколько барышень, очевидно, больше не опасаясь прилета случайных пуль или огненных шаров.

— Олег, вставай, ты еще сможешь! — отчаянно и тоскливо закричала Дарина, прижав к груди руки.

Вжикнул металл — барончик картинно вытащил длинный палаш и красуясь поднял вверх золотистый, от напитавшей его магии, клинок.

— Но уж хрен, тебе, будешь тут сабелькой своей помахивать! — я поднял с земли свой последний револьвер и положил его на колено, ожидая приближения противника.

Фрексен улыбнулся, пожал плечами, после чего, вновь вдев клинок в ножны, шагнул вперед, издевательски помахав мне ладошкой.

Продолжая хладнокровно приближаться (а что ему бояться, у него еще, как минимум, треть запасов маны в накопителях сохранилась, барон пренебрежительно пнул ногой, валяющуюся у него на пути, мои самоделки, что я отливал из дрянного железа ночью в мастерской, наклонился к земле, сделал движение рукой…

Как я понимаю, барон собирался вновь пустить над самой землей огненный веер, дабы неаппетитно разрезать меня на…