Бытовик

— Но, я бы хотел вас, предварительно, познакомить с государственной программой мотивационных выплат…

— Контракт! — заорал я, слыша, как за моей спиной распахивается дверь и понимая, что вряд ли, сюда спешат новые рекруты и мои будущие товарищи по оружию.

— Ух, какой горячий новобранец! — капитан выхватил из ящика стола бланк контракта и бросил его передо мной, шустро отдергивая руку назад, как кидают кусок мяса опасным хищникам. Меня уже оттаскивали от стола за локти и за шею, когда я, собрав все силы, черканул закорючку и ткнул подушечкой большого пальца в специальную графу, заверяя заключенное соглашение.

— Отставить! — мгновенно преобразившись, рявкнул капитан, вскакивая из-за стола: — Пошли вон отсюда, болваны! Кругом, шагом марш!

Руки, проворонивших меня солдат мгновенно разжались, после чего, за моей спиной, раздался грохот шагов, и я посмел обернуться. Упустившие подсудимого солдаты, четко и чисто выполнив поворот кругом, отбивали парадный шаг, стремясь быстрее покинуть помещение со злым капитаном.

— Г-хм. Ну раз такое дело, давайте опросник, что ли, про вас заполним.

— А давайте! — я широко улыбнулся, поудобнее устроился на, стоящем у письменного стола, стуле, извлёк из брюк кусок проволоки и начал сгибать его, чтобы превратить в подобие ключа от наручников.

Вторая попытка изъять меня из комнаты вербовки добровольцев произошла минут через пять — дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель заглянул давешний унтер с проблемным животом.

Попытка вызвать фельдфебеля для «важного разговора» в коридор (капитана унтер беспокоить не посмел) не увенчалась успехом — кадровик, не терпящим возражений, голосом сообщил, что он очень занят. Мы, как раз, обсуждали размер подъемных, выдаваемых при заключении контракта. Третьим появился начальник караула, молоденький прапорщик, который обратился к капитану.

— Господин капитан, там все собрались. Судья барон фон Штиммер гневается, что подсудимый опаздывает… — закончив свой «доклад» прапорщик выпучил глаза, заметив, что я умудрился освободить одно запястье. Кандалы, хоть и антимагические, но, против хорошего куска проволоки они не играли.

— Передайте уважаемому судье, барону фон Штиммеру, что, согласно указа Императора, а барон, раз считает себя судьёй, должен знать, о чём я толкую. Князь Булатов, подписав контракт на службу Империи, временно амнистируется за все прошлые проступки, поэтому суду придётся подождать, пока этот озорник…- капитан, ласково жмурясь, погрозил мне пальцем: — Не учудит чего-нибудь новенького.

— Но, господин капитан… — чуть не плача, прапорщик прибегнул к последнему аргументу: — Но дамы будут недовольны! Они собирались…

— Дама от меня передайте отдельные извинения. — капитан помахал ладошкой: — Всё прапорщик идите, а то вам, за препирательства со старшим по званию, самому придется у нас контракт на службу на границе, подписывать.

Последняя и самая мощная попытка была предпринята за пару минут до моего прощания с милейшими кадровиками.

Дверь в кабинет распахнулась, как бы, не от пинка ногой, и на пороге появился высокий, лощеный офицер с золотистыми погонами подполковника.

— Заместитель начальника окружного управления контрразведки майор Рогов. Этот пойдет со мной — палец майора, с нанизанным на него кольцом с крупным камнем, уперся в мою фигуру.

— Но, капитан –вербовщик, почему-то, майора из тайной службы не испугался, медленно вылез из-за стола, подошел к майору вплотную и процедил:

— После подписания контракта, этот человек сидел здесь, никуда не отлучался и не мог ничего натворить. Всё, что он совершил до этого момента, ему, согласно Указа Его Императорского Величества, пока прощено. На каком основании вы пытаетесь лишить армию рекрута, который послезавтра утром отправиться проливать кровь за Империю?

— Капитан, вы понимаете, что своими действиями вы срываете важную операцию нашей службы? –майор понизил голос, но я напрягся, и слышал каждое слово: — Генералу Милованову будет завтра очень неприятно докладывать Государю о вашем… непонятном, скажем так, упорстве…

— В таком случае, майор, через две недели ваш генерал Милованов очень огорчится, когда полковник Табаков, начальник управления комплектования, не поддержит расширение кадров управления контрразведывательной службы… На сколько вы количество бездельников собирались увеличить? На двенадцать человек? И, наверное, уже вакантные должности кое-кому пообещали?

Майор дернулся, но справился с эмоциями, четко развернулся, и, наградив меня запоминающим взглядом, строевым шагом покинул кабинет.

— Больно, князенька, вы мне дорого обходитесь… — вспотевший капитан плюхнулся в кресло: — Вы, наверное, голубчик идите, а мне передохнуть надо…

— У меня только один вопрос, господин капитан. — почтительно обратился я: — У вас в контракте сказано, что подъемные при заключении контракта равны ста рублям…

— Что же вы, голубчик не напомнили… — капитан раскрыл выдвинул ящик стола и бросил на столешницу запечатанный конверт: — Вот ваши подъемные, здесь галочку поставьте…

— Я, собственно о другом хотел спросить. Понятно, что расторжение контракта во время боевых действий не предусмотрено, но почему в мирное время отступные такие огромные — целых восемнадцать тысяч?

Капитан снисходительно улыбнулся и махнул рукой, чтобы я освобождал кабинет. У двери, в коридоре, меня ждали унтер и двое незадачливых часовых, что проворонили меня. Я напрягся, готовясь отразить новую попытку отволочь меня на суд, но оказалось, что служивые, всего лишь, хотели забрать у меня казенные кандалы, которые я уже, успел снять.

Шаги военных уже затихли в конце коридора, а я все сидел на стуле у двери вербовочного пункта, пытаясь понять, что мне делать дальше. От уголовного суда, и, вероятнее всего, скорой и позорной казни, я «отскочил», но что мне делать дальше? В соответствии с контрактом я обязан явится послезавтра, в девять часов утра на вербовочный пункт Южного вокзала, откуда отправиться сборная команда, завербованная для службы на южном порубежье, но граница там обширная, а мне надо спешить в Покровск. Не знаю, что я там буду делать, и смогу ли восстановить хоть что-то, но, если сам не побываю в, разграбленном кочевниками городе и не увижу все собственными глазами, то и отказаться от родовых владений я не могу, так как это мой единственный шанс на спокойную, обеспеченную жизнь.

Со стоном, поднявшись со стула — сил уже практически не оставалось, я пошел гулять по коридорам штаба округа. Это военное учреждение ничем не отличалось от конторы крупного и богатого предприятия — по коридорам носились юркие клерки с погонами рядовых и унтеров, в кабинетах, с дымящимися папиросами, сидели, обложившись бумагами, офицеры. Периодически, то там, то здесь, кто-то громко кричал «Господа!» и беготня замирала, все, застигнутые в коридоре принимали строевую стойку, а обитатели соседних коридоров в панике разбегались и прятались в укромных местах — это означало, что из кабинета вышел прогуляться и размять кости, какой-либо генерал. Через пару минут генерал заканчивал прогулку, и суета возникала вновь.