Бывшие. Первая жена

— Тебе я тоже не разрешала! — отступаю назад, выставив перед собой палец.

Не самое угрожающее оружие.

— Ты не можешь пойти без прикрытия. Это не обсуждается, Вера.

— И что вы сделаете, если все пойдет не так? Получите по башке, как в прошлый раз?

Герман остается безучастным — интересно, его вообще можно вывести из себя? А Ян сжимает челюсти. Его бесит Роман. Бешу я, свидание… Ревнует? Мысль настолько неожиданная, что открываю рот. Взгляд бывшего тут же прилипает к вишневым губам.

— Злату похитили, — напоминает он, насмотревшись. — Ты хочешь стать следующей?

Пыл утихает.

— Я не думаю, что Роман замешан в похищении Златы. Ладно, я сама настрою.

— Я же спал с тобой, Вера. Что ты пытаешься скрыть?

Я вздрагиваю. Кажется, эта ремарка относится не к нашей общей постели… А к тому, что все и так видели, что у меня под платьем. Герман тоже, и, думаю, не один раз прокручивал записи в поисках зацепок. И это безумно злит. Словно ко мне любой имеет право прикасаться или смотреть, раз такое было в моей биографии. Оно было против моей воли! И лапать меня больше никто не будет без разрешения!

— Дайте сюда, — отбираю микрофон у Германа, и отворачиваюсь к зеркалу.

— Разместите передатчик так, чтобы звук не заглушал шелест одежды, биение сердца.

Пальцы едва проходят под тугую ткань. Теперь я понимаю, зачем нужно было такое декольте — чтобы Роман не полез туда руками, а шикарный вид на декольте его бы отвлек.

— Скотч, — Герман подает клейкую полоску.

— Я расстегну, — Ян ослабляет застежку на шее, прежде чем успеваю его отогнать.

Зато теперь я могу просунуть передатчик. Приклеиваю и придерживаю платье, пока Горский застегивает обратно. Теперь нужно поправить все так, чтобы было незаметно…

— Герман, оставь нас на минуту. Потом настроишь.

Ненавижу эти разговоры наедине. Но когда телохранитель выходит, Ян разворачивает меня к себе. Он тяжело дышит, словно сам бы сходил со мной на свидание, а не отпускал к другому.

— Я буду рядом, — предупреждает он. — Я и мои люди. Мы услышим каждое слово.

Зачем он это говорит: намекает, что будет контролировать каждый шаг или себя успокаивает, что все под контролем и его мужское эго не пострадает?

— Если он что-то выкинет, мы его остановим.

— Я его не боюсь, — признаюсь, подумав.

Делай с этой правдой, что хочешь, но Роман Северный не похож на человека, который причинит мне вред. Может быть, он и работает на твоего врага, но я помню наш последний поцелуй и страсть во взгляде. Ему интереснее узнать, какая я в постели, чем брать в заложники.

Максимум, что он может выкинуть — еще один поцелуй. Интересно, что тогда Ян будет делать?

— Я не отпущу тебя без прикрытия.

— Волнуешься, что уведет? — возвращаю я шпильку.

— А если скажу, что да? — он не рисуется. — Я… Не хочу, чтобы ты исчезла, как моя жена. Я пробивал биографию Северного. В ней слишком много неясностей. Я не знаю, кто он. Герман говорит, это свойственно вымышленному прошлому.

— Что ты имеешь в виду?

— Его имя — псевдоним. Он купил биографию. Твой Роман — не тот, за кого себя выдает. А кто он, мы не смогли узнать. Ты оставишь у него передатчик. Установишь микрофон, если сможешь. И…

— Что?

— Было бы неплохо сделать анализ ДНК. Больше шансов его идентифицировать. Нужны либо отпечатки, либо биообразцы.

— Какие, например?

— Волосы, ногти.

— Сперма, — добавляет Герман, подошедший сзади.

Оборачиваюсь. Почему-то хочется пощечину влепить, но у него такое каменное лицо, словно даже не понимает, что ляпнул.

Ян вбрасывает кулак, попав Герману в лысое темя.

— Ты что несешь, идиот?! — бесится он. — Заткнись!

— А кровь не подойдет? — задумываюсь я.

— Подойдет, — Герман невозмутимо потирает ухо. — Только незаметно вы ее не возьмете.

— Это и не нужно. У меня осталось полотенце с засохшими следами.

Они переглядываются.

— И ты молчала?!

Отгораживаюсь от Яна рукой, чтобы не цеплялся и ухожу в ванную. Роману я сказала, что постирала, чтобы не объясняться. По факту просто бросила в корзину для белья.

Нахожу смятое черное полотенце. Его тут же изымает Герман.

— Он порезался, — объясняю я подозрительным глазам бывшего. — Я дала полотенце. Ты говорил, узнал про него из анонимного звонка. Запись осталась?

— Да.

— Я хочу послушать.

— Зачем?

— Почему нет? Может, мне придет дельная мысль. Ты говорил, он многое знал про нас.

— Герман, — приказывает Ян.

Телохранитель достает телефон. Включает запись.

Сначала я слышу тишину. Секунд пять. Довольно долго. Словно звонивший собирается с духом и дышит в трубку. Но ведь вряд ли, правда?

«Горский, помнишь три года назад в «Небесах» тебе хотели отрезать палец?»

Так и начинает.

Сильный, спокойный баритон. Голос, кажется, незнакомый, как я ни вслушиваюсь.

«Заказчик имеет интересы в фирме Владислава Корнилова. Он скоро пришлет туда своего человека».

Запись обрывается.

— Это все? — я ждала большего.

— Голос узнаешь?

Качаю головой.

— Можно еще раз послушать?

На этот раз я настраиваюсь на короткий разговор. Впитываю каждую мелочь. Ян с Германом переслушали ее не меньше тысячи раз, вряд ли я что-то выужу…

— Я его не знаю.

— Голос пропустили через синтезатор речи, — признает Герман. — Это мы установили. Но звонок отследить не смогли.

— А что это за шум на фоне? Можно еще раз?

На этот раз я слушаю не голос. Он объемный, звучит чисто, но есть отдаленный отзвук. Странный. Будто… плеск?

— Он что, на лодке греб, пока звонил?

— Заметила? — одобрительно усмехается Герман. — Мы очистили и усилили звук. Это действительно плеск воды. Что-то вроде плеска волны об борт. Но больше ничего выяснить не удалось.

— Это странно, — замечаю я. — И он сказал «в Небесах», не в клубе, не уточнил, что это, словно местный…

— Необязательно. Он мог быть координатором, участником тех событий.

— А чего он хотел? Ему в руки могла попасть запись из клуба, на которой тебя душат, может, он просто хотел подзаработать.