Бывшие. Первая жена

— Что? — хмурюсь я.

— Видео уберут и больше не будут выкладывать, — он сдвигает в сторону панель на стене, за которой обнаруживается сейф.

Вводит код и достает телефон.

— Здесь нет связи…

— Это спутниковая связь, дорогая. Она есть везде, — слежу, как он набирает номер. — Интимные съемки Веры Горской больше не распространять. Удалите, что есть.

Он думает я поверю?

Роман возвращается к столу, на котором я съежилась. Он так и не застегнул купальник, и я придерживаю верх. Опускаю взгляд, потому что ощущаю себя слабой… А еще мне стыдно.

— Ты их видел? — шепчу я.

— Их все видели, — он направляется к двери, забрав телефон с собой. — Спокойной ночи.

«Все» прозвучало с необычной интонацией.

Словно он имел в виду не абстрактных людей, а тех, кто работает против Яна. Все посмотрели.

— О, боже, — выдыхаю я.

Рука затекла.

Спрыгиваю со стола и срываю надоевший купальник. Переодеваюсь в свое белье и надеваю халат. В сексуальном платье неудобно, а с яхты я все равно никуда не денусь.

— Сволочь! — бью руками в запертую дверь.

Связи нет.

Завтра меня притащат на обмен и прикопают, как Злату, когда Ян не пойдет на их условия. Невыполнимые, сказал он в прошлый раз. Невыполнимые!

До утра не смыкаю глаз.

Выглядываю в иллюминатор на рассвете, но вокруг только серое море. Роман всю ночь был наверху или спал в другом месте… Хотя кто-то должен был управлять яхтой. Качка усиливается.

Вокруг скрипы, шорохи, кажется, что наверху кто-то ходит. Всю ночь я ждала, что он вернется и заставит сделать хотя бы минет. Возможно, отложил это на потом: когда Ян скажет «нет».

Когда окончательно рассветает, он возвращается.

— Одевайся, если не хочешь ехать в халате.

Встаю с кровати, словно пока я там сижу — я приглашаю разделить компанию. Некоторые мужчины так и думают.

Сам Роман в джинсах и рубашке. Сверху надет легкий жилет — всю ночь он пробыл на палубе. Вокруг прищуренных глаз появились морщинки.

Когда неуверенно беру платье, он поворачивается спиной.

— Быстрее, Вера.

Сбрасываю халат на пол и натягиваю платье. Застегивать неудобно, но я тороплюсь, чтобы не давать повод помочь и прикоснуться. Чем больше между нами дистанция, тем в большей я безопасности. Микрофон и остальное бросаю… Они уже бесполезны.

— Ты уже говорил с Яном? — спрашиваю я, застегнув платье.

— Еще нет, — он подходит. — Ты должна пообещать мне кое-что.

Встревоженно смотрю на него.

Я ему не верю и жду, когда Роман потребует секса.

— Мы высадимся, я отвезу тебя к месту обмена. Ты не должна — ни в коем случае — пытаться сбежать. Если будешь слушаться, все закончится хорошо. Если нет… этим займутся другие люди.

Будь послушной девочкой и ничего не будет.

Тебя просто изнасилуют и отпустят. Снимут в порно и отпустят. Совершат еще какую-то мерзость, потребовав, чтобы ты разрешила ее совершить, и тогда тебя не убьют…

Роман мне нравился, даже когда я знала, что он не на моей стороне. Но сейчас я его ненавижу.

— Ты обещаешь, Вера?

Молчу.

— Послушай, дорогая. Я сам выбрал работать с тобой, но если не справлюсь, тобой займется другой исполнитель. Он не будет таким, как я. Ты обещаешь не сопротивляться?

— Обещаю.

— Это я и хотел услышать. Прости.

Он набрасывает на голову черный мешок. Вскрикиваю, но непроницаемая ткань глушит звук. Я могу дышать, но с трудом, и ничего не вижу. Роман поворачивает меня спиной, и сковывает руки наручниками.

— Не надо! — ору я, но мешок все глушит.

— Сядь! — он усаживает меня, как куклу.

С трудом опираюсь на кровать за спиной — только так при качке ощущаю себя более-менее. Хотя бы ясно, где я в пространстве.

Ощущаю прикосновение к ногам.

— Что делаешь?

Роман берет стопу и ведет по лодыжке. Нога покрывается мурашками до бедра.

— Тебе нужно обуться, — только когда он сказал, понимаю, что он надевает мне туфли.

Каблуки на яхте — зло. Я и босиком еле стояла.

Роман сгребает меня одной рукой. Я дезориентирована, еще и качка: чтобы удержаться на ногах, приходится полностью ему довериться.

— Кругом лес, бежать некуда. Это подстраховка, чтобы не пришлось искать тебя. Идем, — он тянет меня, как овцу. — Осторожно, ступенька.

На палубу взбираюсь с трудом, борясь с непрекращающейся качкой. Наверху холодно. Всей кожей ощущаю холодноватый соленый бриз. Съеживаюсь, покрываясь холодными мурашками.

— Держи, — Роман набрасывает на плечи свой пиджак.

Одной рукой обнимает, как любимую. Только любимых не похищают. Не надевают на голову мешки и не заковывают руки.

— Пойдем, — по палубе я еще могу идти, а перед трапом Роман поднимает меня одной рукой. — Подожми ноги.

Он переносит меня на пирс.

Мы одни здесь, иначе кто-то бы поднял панику, увидев связанную девушку. Но здесь только ветер, холод, крики чаек… и Роман.

На каблуках неудобно идти по старому, щербатому бетону. Шпильки попадают в выбоины. Роман терпеливо ждет пару минут, а затем подхватывает на руки.

— Я тебя отнесу, расслабься.

Со стороны суши тянет холодом. Так я понимаю, что это лес: такая сырая промозглость возможна только там.

Роман сажает меня в машину. Здесь тепло, но все равно колотит.

— Я тебя пристегну, — предупреждает он, расправляя ремень на груди. — Не бойся, Вера. Если твой муж будет разумно себя вести… Все обойдется, клянусь жизнью.

Ян и разумность — вещи несовместимые.

Сжимаюсь в комок, ощущая, как мотает на сиденье, пока внедорожник пробирается по разбитой лесной дороге. Со скованными руками неудобно. Под мешок просачивается густой лесной запах. Мы в диком, удаленном месте, где им ничего не помешает и легко будет спрятать тело… Мое тело.

Часа через полтора — а это значит, что от пирса мы уехали очень далеко, внедорожник останавливается. Рук я уже не чувствую, но Роману я об этом не сказала. Всю дорогу промолчала, как немая.

— Мы на месте, — он выходит из машины. Я жду, пока выведут меня.

Здесь некуда бежать.

И Ян меня не найдет, пока Роман сам не позвонит и не выдвинет требования. Как со Златой.

Роман открывает дверь и прямо из салона берет меня на руки. Как похищенную невесту, вносит меня в дом.