Бывший муж. Я к тебе не вернусь

— А мужчины, как известно, привязаны к запахам.

— Шутишь?

— Да нет, если честно, — он вздыхает и включает поворотник, — Мы любим постоянство. Конечно, не все, но раз твой муж двадцать лет был примерным семьянином, то он точно.

— Серьезно?

— Серьезно. У меня папа такой же. Мама умерла, когда мне было шестнадцать, и он очень долго был одиноким, а потом однажды в его фирму устроилась женщина. Она была очень талантливым юристом и поразила его острым умом, но главное…У нее был мамин парфюм. Папа сказал, что это был знак.

— Знак?

— Ну да. Тупость, конечно, да и Ольга с мамой совсем не похожи, но запах сработал на подсознании, и он стал доверять ей больше. Чтобы было понятно, папа у меня такой же, как твой Ян. Примерный семьянин, а не гулена.

— Это я виновата…

— М?

— Он говорит, что нет, и мозгом я тоже понимаю, что нет. Но сердце постоянно говорит, что во всем произошедшем я виновата.

— Почему ты?

— Не очень хочу говорить на это тему.

С тобой.

Олег понимающе кивает, а потом заворачивает в мой двор и жмет плечами.

— Не думаю, что виновата ты, в любом случае. В отношениях участие принимают сразу оба партнера, и если случается кризис — тут вы оба приложили руку.

— Думаешь, это был кризис?

— Уверен, Полина. Все отношения через такое рано или поздно проходят. Я часто бываю в Индии, стараюсь постигать духовность и все такое, так вот. Там любят говорить, что все происходит не просто так. Думаю, это касается и кризисов тоже.

— В смысле? Мне поблагодарить Вселенную за то, что на моего мужа запала чокнутая?

— Ну…может быть, да?

— Серьезно?

— Он с ней не спал.

— Он хотел.

— А ты за двадцать лет ни разу не хотела кого-то другого?

Тупой и отвратительный вопрос. Я не хочу на него отвечать! Потому что нет! Не хотела! Точнее, несерьезно хотела! В смысле…боже!

Наверно, за моими мытарствами забавно наблюдать. Олег, по крайней мере, улыбается. А я закатываю глаза и шумно выдыхаю.

— Ну ладно, было! Было! Когда мы с Витой летали в Доминикану, у бара работал шикарный спасатель! Но! Я никогда не променяла бы Яна и то, что у нас было, на мимолетный роман!

— И он тоже не променял.

— Он собирался…

…развестись со мной.

Я не договариваю, потому что понимаю прекрасно, что развестись он собирался не из-за Лолы, а из-за меня. Точнее, из-за моей закрытости и фиксации на глупостях, которые не были ничем подкреплены.

Дело было не в другой женщине. И дело никогда не было в другой женщине.

Все дело было всегда только во мне. И в нас. Это мы потерялись…

Меня озаряет, и Олег это, кажется, понимает. Он легко кивает, а улыбка его становится еще теплее.

— Ты что-то поняла.

— Кажется, да. Нащупала…

— Я считаю, что кризисы — это прекрасно.

— Правда?

— Да, Полин. Это как перерождение. Оно отсекает все ненужное, оставляя только важное. Бред, наверно, но…только в стрессовых ситуациях включается критическое мышление, и ответы приходят на все вопросы, которые тебя мучают. Так сказать, расставляются акценты. Кризис — это перерождение. Либо ты поймешь, что тебе классно в другом месте, либо поймешь, что без твоего места жить не сможешь. А теперь иди, пожалуйста, а то твой муж сейчас выволочет меня из машины и разобьет мне лицо. Не хотелось бы. У меня завтра съемка…

Я тихо смеюсь и киваю, а потом тянусь к ручке, но прежде чем выйти, тихо шепчу.

— Спасибо за этот разговор.

— Странный немного.

— И все же. А еще…прости, что я поступила с тобой нечестно.

— Ничего. Значит, ты не мой человек, и мне надо идти дальше. Быть может, это свидание тоже для чего-то было нужно?

Слегка киваю ему, а сама поражаюсь такой жизненной позиции. Думаю, с подобными настройками, тебя ничего не способно будет сбить с намеченного курса, и это потрясающе. Возможно, я тоже когда-нибудь так смогу…

А пока я смотрю, как машина фотографа уезжает, Ян подходит ко мне со спины и шипит.

— Ну, как свидание?

Я не могу сдержать улыбки.

— Полагаю, если я еще поцелуюсь со своим кавалером, то будет, как твое.

Слышу шумный выдох. Наверно, он мечтает схватить меня, развернуть на себя и предъявить за все, но этого не делает.

Мы же развелись. У нас договор. А еще я беременна…

Поворачиваюсь сама и с вызовом и легкой усмешкой, которую повторяю на память из совсем недавнего прошлого, смотрю ему в глаза, а потом заявляю.

— Ты что? Ревнуешь? Не волнуйся. Я просто дала ему в рот в туалете. По-быстренькому…

Ян аж дергается. И я снова испытываю блаженную радость оттого, что он теперь понимает, каково это. Не в полной мере, но достаточно, чтобы так больше никогда не делать.

Его руки ложатся на мои предплечья, сжимают чуть сильнее, чем это допустимо при абсолютной нежности, а потом тянут к себе ближе. Дыхание обдает мое лицо, а мурашки нутро…

— Ты играешь с огнем, Полина Михайловна.

— Были хорошие учителя.

Хмыкает, с улыбкой разглядывая мое лицо. И, наверно, было бы обидно, что он не злится? Но он злится. Я вижу это в его глазах, которые знаю так же хорошо, как себя.

— Я тебя понял, — говорит тихо, я киваю и отвечаю в тон.

— Надеюсь.

— И что? Еще три раза сходишь на свидание с какой-то малолеткой, чтобы подкрепить материал? Или наконец-то наберешься смелости и пойдешь на свидание со мной?

Я возмущена внезапно брошенным в лицо вызовом, который Ян подкрепляет наглым вздергиванием своего могучего подбородка.

Так и хочется за него укусить. И вообще укусить! Не только физически, но и морально.

Я могу это сделать. Чисто теоретически могу даже послать, но тогда вызов будет проигран? А это недопустимо. Буду кусать его по дороге, что мне мешает? Он же хотел, чтобы я перестала прятаться? Я перестану, ты еще у меня взвоешь!

Слегка веду плечами, чтобы отпустил, и он отпускает. Потом делаю шаг назад и гордо задираю нос.

— Ну, поехали.

— Сейчас? — удивленно спрашивает, я усмехаюсь.