Царь и Россия(Размышления о Государе Императоре Николае II)

Государь высоко ценит верность народностей. Он сдерживает усердие бюрократии в стремлении выявить власть в Польше и Финляндии и не сочувствует той части печати, которая требует репрессий и русификации.

К евреям Государь относится сдержанно, не увеличивая репрессий за агрессивные действия в печати и за границей. Он неустанно повелевает не допускать погромных движений народа, и те, кто осмеливается говорить о каком-то его сочувствии к погромам — презренные клеветники.

С конца 1890-х годов, в связи с эрой стремительного развития промышленности, государство нуждается в займах, и правительство поставило себя в зависимость от бирж и евреев — Ротшильдов, Шиффов и прочих. Витте и его последователи связывают вопрос займов с еврейским равноправием. Поучительны истории соглашений Шиффа-Витте в Портсмуте и обещания Витте; телеграммы Государю и прочее. На двукратную миссию действительного статского советника Виленкина в Париже и Нью-Йорке евреи отвечают, что получат равноправие от народа. Связь всей нашей политики с еврейским вопросом — очевидна. Политика займов привела к зависимости от Израиля.

Государь знает об этой зависимости, но как все власти всего мира, ослабить и избавиться от нее не в силах.

В обзоре отношений к России и монархии иностранных держав всегда явствовало, а теперь очевидно — глубокое недоброжелательство большинства стран. Явно было пренебрежение, нежелание знать ни истории, ни строя, ни жизни народа. Не скрыто было и другое: зависть, страх перед нашей физической силой; презрение к нашему варварству и якобы деспотизму царизма и рабству народа.

Все сведения как самих иностранцев, так и передаваемые нашим обществом — были лживы, клеветнически подтасованы и невежественны. До сего дня ни нашей истории, ни сущности Верховной власти никто не знает. Никто не знает, что русский народ жил свободной и независимой жизнью, о которой и не снится на Западе. Неизвестны высота наших судебных учреждений земства, легкость нашей податной системы и многое другое. А это «многое другое» составлялось из удобств жизни, приволья и легкости добыть все необходимое, от отлично устроенного жилья, тепла и многих приспособлений, до свободы жизни и простора, которые делали жизнь сытой, широкой, легкой, оттого и ленивой. В целом ряде устройств жизни мы ушли вперед от Запада. Никто не знал, какими благами вольной жизни пользовались все классы, до крестьян включительно. Ценить мы ничего не умели.

Мы гордо считали себя частью Европы, а Европа нас никогда своей частью не признавала, возлагая на нас при случае тяжелые обязанности и не предоставляя никаких прав. Видя наши успехи, руководящие круги некоторых стран задались планом свести Россию на положение второстепенной державы.

Пророческих предупреждений Гоголя, Достоевского, Данилевского, Хомякова, Военского никто не слушал, и бюрократия и общество страстно тянулись к полной европеизации и — во многом чуждой нам — западной культуре.

Самой неудачной частью нашей бюрократии была дипломатия. На протяжении веков, и — вразрез с твердостью монархов — проявляется уступчивость, угодничество и раболепство чинов ведомства перед Западом.

На глазах дипломатии, без всякого противодействия, общественное мнение Запада встает против строя и монархии. На глазах наших послов русский заговор растет и сливается с иностранным. Господа Извольские, Поклевские и им присные светские снобы и англоманы раболепствуют перед Британией. Наши послы и министры, Тимирязевы и Витте — восхищаются Вильгельмом.

С 1911 года в Германии готов план разгрома и колонизации России, и с 1908 года англичане изучают план свержения царизма и расчленения нас республикой. Малые державы — пассивные участники этих планов.

Обе наши войны, благодаря дипломатии — внезапны, оттого так тяжелы. История раскроет систему готовящихся планов и образование западного международного заговора — блока. Как известны 70 миллионов немецких марок на компанию Ленина, так известно и многое другое. Важно точно узнать суммы, затраченные на наш переворот Англией и в Америке, и весь список русских участников.

Государь слабо осведомлен о сочувствии иностранцев русскому заговору.

Не теряя достоинства, он старался поддержать добрые отношения с коронованными собратьями и родственниками, издавна готовящимися к выступлению против него и России. Высокие собратья весьма нежны и доброжелательны в переписке. Их советы сердечны, объятия почти искренни, но они не посмеют шевельнут пальцем для спасения Государя, и после революции — одни протянут руку воровской власти, другие сделают вид, что не знают о разрешении своих правительств торговать ворованным имуществом.

Побуждения монархов Запада и Государя были различны. Войну хотят парламенты. В узлы нитей социальных заговоров и интересов входят и выгоды капиталистов, чаянья социалистов, коммерческие расчеты, биржа и интересы экспорта. На Западе свои старые счеты, и Запад хочет войны. Монархи — не смеют хотеть или не хотеть войны. Они народопослушны и, сохраняя важность сана, санкционируют желание парламентов.

России не нужны ни война, ни интересы торговые, ни биржевые. Нам не нужна война, и мы можем быть только вовлечены в нее. У нас вся ответственность на Государе, и Дума на него ее и возложит. У Государя все основания не принять войну, — но затронута честь страны, войны требует общество и Европа, — и он подчиняется неизбежному, уверенный в силе армии.

Государем проявлено огромное напряжение воли и мужества в принятии войны. Пережив уже тягости войны и революции, он спокойно, молитвенно и веря в народ и судьбу берет на себя этот новый крест.

В наступивших сумерках Европы, в качании идеологий и былых устоев поколеблено до основания и начало монархическое. Иными нациями и демократиями оно будто из милости оставлено, как antiquit'e [211] , как парадный символ прошлого.

Эдуард VII использовал свое закулисное положение в системе тайных дипломатических интриг и подготовлений к войне с целью ослабления всех стран. Вильгельм — в сторону беспощадного плана нашествия, захватов, всяких насилий; его народ хочет войны, рвется к колонизации России.

211

Древность (фр.).

Очевидно, что императорское начало в стадии разложения, и монархи сами шатают свои престолы и авторитеты, основанные в былое время на рыцарском благородстве.

Государь наш не сходил постепенно по ступеням трона. Нет, — он высоко несет Царский стяг. У него — одно слово. Он верит в прочность гордых начал монархии, верит монархам и в родство сана и крови. Его действия прямы, и он примет войну за свой страх.

Лязгая сталью Крупповских заводов [212] , с ножом за спиной, родственный Вильгельм не удовольствуется унизительным торговым договором [213] , творением нашей скудоумной бюрократии. Он сулит наши земли своему плодовитому народу, и если не оружием, то социальным пожаром готов сжечь страну. Отношение его к Государю — лукаво-злое и бессовестное.

212

Крупповские заводы — крупнейший промышленный концерн в Германии, основанный династией немецких промышленников Круппов в 1860 г. Концерн занимался добычей угля, производством стали, артиллерии, военной и сельскохозяйственной техники, текстильного оборудования, автомобилей, судов и локомотивов. Перед Первой мировой войны заводы целиком перешли на выпуск вооружения.

213

Наш вывоз в 1875 г. — 400 млн. при ввозе 550 млн. В 1890 г. — 700 млн. при ввозе 400 млн. В 1891 г. мы подняли таможенные пошлины и таможенный тариф. С 1893 г. начало таможенной войны с Германией, которая усиливает экономическую эксплуатацию России. Желание Австрии захвата Балкан, а Германии — колонизации Турции и России (Багдадская ж. д. и прочее) приведет их к карательной экспедиции в Сербию. Основной торговый договор России с Германией (1904 г.) дает огромную прибыль аграриям и промышленникам Германии и разоряет Россию. Окончание его и новый договор повлечет причины войны. — Авт.