Царство

– Разгерметизирован отсек А-5! Пожар в отсеке B-7! – воскликнул старпом. – Ещё несколько случаев не подтверждены! Возможно, выживших нет!

Лас стиснул зубы. Георг сжал ладони в кулаки.

Носовых орудий у "Амбиции" нет, и приходилось терпеть, пока не приблизишься к цели.

– Свяжитесь с Пиу… – проговорил Георг.

– Я уже здесь.

На мостик поднялся старый пират, облачённый в снаряжение пустотного абордажника. Шлем Пиу удерживал в сгибе локтя, оружие покоилось до поры до времени в специальных чехлах, плотно прилегающих к скафандру. Многие отправятся на абордаж в чём есть, но Пиу достал себе то снаряжение, в котором можно выжить и в безвоздушном пространстве.

– Кажется, твой десантник не соврал, – проговорил Пиу и кивнул Аврааму. – Эх, я бы многое отдал, чтобы хоть одним глазком посмотреть на то, что происходит сейчас на мостике "Русалки".

– Я бы не был так уверен, что остальные пираты пропали, – сказал Лас, перекрестив руки на груди.

Пиу отмахнулся и произнёс:

– Не имеет значения. Мы сейчас на такой дистанции, что уже не выйдем из боя, как бы ни хотели. – Пиу повернулся к Георгу и продолжил: – Так что вот условие: "Русалка" – моя.

Георг прищурился, помолчал немного, а потом проговорил:

– Если хочешь положить всех своих, я спорить не стану, но… тебе надо как-то договориться и с Аурумом тоже. Он не отказался от абордажа. Видать, скитариев выгулять хочет.

– За меня не переживай, – отозвался Пиу. – Я как-нибудь найду общий язык с шестерёнкой.

– Тогда я тебя благословляю. – Георг усмехнулся. – Раз такой ты обалдуй.

Пиу настроением Георга не проникся, был мрачен как никогда.

Георг кивнул, прогнал улыбку с лица, положил руку на плечо Пиу и сказал:

– Ты уже рискнул "Стервятником" ради меня. Сейчас собираешься рискнуть командой и жизнью. Я ценю это. Знай, в случае недопонимания с шестерёнками я поддержу тебя.

– Спасибо, Георг. – Пиу протянул руку, и Георг пожал её.

Георг продолжил:

– Короче, я всё же отправлю своих с тобой. У меня всё равно в экипаже есть люди с "Русалки", и было бы глупо их не использовать.

Пиу кивнул.

– Повяжите на рукавах яркие тряпки, – посоветовал Георг. – Мы прошляпили этот момент, и как бы не было беды. Я передам Ауруму, чтобы вас не путали с отребьем Генриха.

Пиу кивнул.

– Что ж… – Георг развёл руками. – С Богом!

Когда Пиу удалился, Авраам спросил у Георга:

– Не жирно ли?

– Высокая мотивация – половина успеха.

– Растишь конкурента.

– Бог дал, Бог взял, – отозвался Георг. – Не отвлекайся. Сейчас начнётся самое интересное.

Бои на дистанции абордажа – это не ленивая стрельба куда-то за горизонт из орудий "Нова". Бои на дистанции абордажа – это постоянный манёвр, когда корабли меняют позиции, кружатся только бы уменьшить ущерб от вражеского залпа и на всю катушку использовать собственную огневую мощь.

"Русалка" вертелась юлой в попытке работать одновременно и с левого, и с правого борта, чтобы исключить превосходство "Амбиции" и "Tibi gratias" в количестве пушек. Генрих доказал, что может не только сверкать глазом и брызгать слюной, он очень уверенно вёл бой.

Разглядывая объёмную проекцию всех трёх кораблей, участвующих в сражении, я понял, из-за чего так морщится и сжимает кулаки Лас Руиз. Если сперва мне показалось, что "Русалка" меняет курс хаотично, то теперь я увидел логику. Генрих пытался повернуть нашу мощь против нас самих, чтобы макроснаряды "Амбиции" летели мимо цели, поражали "Tibi gratius" и наоборот.

На капитанском мостике на мгновение погас свет, объёмная проекция пропала, когитаторы выключились. Лас прошипел:

– Вот сукин сын!

– Капитан… – начал было старпом, но Лас оборвал его на полуслове:

– Я уже и сам догадался!

Похоже, основной генератор, а, возможно, и вся палуба с генерацией перестала существовать. Луч холодного синего пламени, похожий на огонь газовой горелки, погасил пустотный щит, прожёг броню, испарил грозных абордажников, защищающих переходы между отсеками, прорвался к горячему сердцу "Амбиции", превратил всё и вся в мешанину расплавленного металла, который тут же схватился бесформенной массой в холоде космоса.

Хорошо, что у "Амбиции" не одно такое сердце. Крейсер Георга – не орочий летающий кусок скалы, но тоже очень живучий корабль.

Однако, как бы метко ни стреляли канониры Генриха, каким бы он сам ни был талантливым капитаном, но даже в равном бою – один боевой крейсер на другой – тяжело победить, не говоря уже о нынешней ситуации.

Генрих старался и делал всё превосходно, но…

Во-первых, "Русалка" – крейсер типа "Готика", и её излучатели лучше подходят для сражений на средних и дальних дистанциях. Во-вторых, ни о Ласе, ни об Ауруме тоже нельзя было сказать, что они – новички или бездарные флотоводцы. Аурум мог похвастаться – если, конечно, этот техножрец способен ощущать тщеславие – десятками проведённых сражений, тогда как за плечами Ласа уже больше сотни.

Пустотные щиты "Русалки" падали сразу же, не успевая проработать и нескольких секунд. Макроснаряды всё чаще не просто оставляли вмятины на обшивке, а проламывали броню, взрываясь где-то внутри. Наконец с каждым новым залпом у "Русалки" оставалось все меньше зубов, чтобы хоть чем-нибудь ответить нападавшим. Взрывы вырывали орудия из корпуса, гнули стволы, превращали целые батареи в вихрь обломков и фрагментов тел, оставшихся от команды артиллеристов и обслуги.