Цель оправдывает средства. Том четвертый

— От тебя только что узнал, — признался артиллерист. — А в чем причина?

— Кто бы сказал, — хмыкнул танкист. — Похоже технику задерживают — Имперская Логистическая служба что-то начала ворчать, дескать, мы охренели, технику нам прям на передовую поставлять. Мол, есть склады на базах, к которым мы приписаны — вот там технику и получайте, возить вам ее до дверей больше никто не будет.

— Ну, их тоже можно понять, — заметил Миккель. — Нам реально проще загрузить на корабль технику сразу на складе, чем им — доставить ее с производства на склад, потом со склада погрузить на транспорт, потом хатт знает сколько на этом тихоходе лететь до места дислокации корпуса. А часто бывает так, что транспортник прибыл, а корпус уже перебросили в другое место — и начинаются поиски. То ли дело сразу — прилетел «Прокламатор» или «Виндикатор» на склад, спустил сходни, технику ему отгрузили и лети куда собрался.

— Рациональное зерно есть, — согласился Салов. — По крайней мере, не будут магистрали забивать конвоями и тихоходными транспортами.

— Что верно, то верно, — согласился Дезидерари. — Хотя, знаешь, я слышал, будто бы хотят вернуть в строй республиканские «Акламаторы». Будут выполнять роль военных транспортов.

— Пока не видел ни одного, — признался главный танкист корпуса. — Увижу — поверю. Но, должен признать: идея-то хорошая.

— А вот и командование, — произнес Дезидерари, заприметив группу разумных — командиров легионов, маршала-коммандера Номада, генерала Оффи, стоящих на краю плаца, на котором двигались бойцы корпуса — ветераны и «блестящие», выстраиваясь в ротные коробки лицом к тому месту, где стояли командиры.

Ему показалось или в этой небольшой толпе высших офицеров есть еще кто-то, но разглядеть он не успел. А когда поравнялся с шеренгой остальных офицеров, было уже не до этого. Едва они с главным танкистом оказались на месте, как маршал Номад, подключившись к тактической частоте корпуса стал вещать о том, какую жопную боль и анальное пламя вызывает у него вид тщедушных клонов, что только отлипли от искусственной сиськи инкубатора и должны осквернять своим присутствием его любимый Штурмовой Корпус. Продолжая свою воодушевляющую речь рассказами о том, как воинская служба под его началом сделает из таких «блестящих» как они, таких добрых и славных солдат, как те, кто уже имеют окрасу на своих доспехах, сиречь ветераны.

В общем — стандартная воодушевляющая речь, сводящаяся к разговору о любви к Родине, отцам-командирам и раскаленным армированным прутьям, которыми маршал и командиры легионов пообещали сношать каждого, кто опозорит гордое звание штурмовика 611-го штурмового корпуса.

Слушая этот великолепный по своему изысканному и содержательному наполнению немыслимыми, но красочными эпитетами рассказ о тяготах воинской службы и стойкости, с которой бойцы и их командиры должны эти самые тяготы переносить, Миккель неожиданно почувствовал на себе чей-то тяжелый и явно неодобрительный взгляд.

Стараясь делать это незаметно, чтобы не показаться со стороны идиотом, который в строю отцов-командиров крутит головой по сторонам, тем самым внося разлад и дезориентацию личного состава, он принялся глазами искать источник предполагаемых неприятностей, но не находил его. И все же ощущение чего-то неправильного оставалось…

Чего-то знакомого, но позабытого…

Когда Номад в своей излюбленной манере отправил своих бойцов в пробежку по плацу в полной боевой выкладке, то вернулся к шеренге офицеров. Командиры легионов присоединились к своим подразделениям, остались лишь генерал Оффи, да Салов и Дезидерари.

— Прибыли, — констатировал Номад, оглядев своего старшего артиллериста и танкиста. — В последний момент. Я уж хотел отправлять за вами комендантскую роту.

— Не стоит беспокоиться так, сэр, — улыбнулся Миккель. — Ничто не может заставить нас выбиться из четкого расписания на этот день.

— Ну-да, ну-да, — хмыкнул Номад, куда-то глядя поверх голов. — А вот и опоздавшие. Генерал Оффи, — ах, ну да, они ж теперь на службе, снова официоз, — кажется, опоздавший — ваша проблема?

— Радости у меня от этого полный маскхалат, — ответила в излюбленной манере казарменного юмора Номада мириаланка.

Миккель хотел было повернуть голову, чтобы посмотреть на того, кто осмелился опоздать на построение, но застыл как вкопанный, ощутив знакомый аромат…

— Генерал Оффи, маршал Номад, — раздался очень хорошо знакомый низкий грудной голос, от которого Дезидерари испытал чувство приятной истомы и волнения во всем теле. — Прошу прощения за опоздание. Приводила себя в порядок.

— Запомните, аколит, — напускным строгим голосом произнесла мириаланка, с ног до головы оглядывая подошедшую бледнокожую красавицу с татуировкой на лице, от вида которой у Салова начал непроизвольно открываться рот. — То, что вы из матриархального общества Датомира, судя по вашему лицу и окружающей вас Темной Стороне силы, не дает вам никаких привилегий. Вы можете явиться на службу не накрашенная, с немытыми и не чесанными волосами, после пьянки или еще каких-то личных проблем, но опоздать на построение — не имеете морального права.

— Я учту это, мэм, — произнесла та. — Но у меня нет никаких личных проблем.

— Отлично, — улыбнулась Баррис. — Знакомьтесь с офицерами механизированных частей, приданных корпусу, а затем отправляемся на пробежку.

— Салов, — танкист выдавил из себя лишь свое имя, протянув руку. Девушка хмуро ее пожала, впервые посмотрев на стоящего рядом Дезидерари.

На ее лице промелькнуло удивление, нотки ярости, растерянности и непонимания.

— Капитан Миккель Дезидерари, — представился он, протянув ей кисть для рукопожатия. В конце концов, прошлое ничего не значит. Нельзя личному позволить влиять на службу.

«Похоже, ты все-таки узнаешь мое имя, „бог войны“», — раздался в голове Миккеля голос вчерашней незнакомки. С ехидной интонацией и легкой надменностью — ее неподражаемому стилю общения.

Выходит, он познакомился с учеником генерала Оффи раньше, чем та. И даже успел узнать ее поглубже…

— Аколит Силри, — произнесла та, изобразив насмешливый книксен. — Рада познакомиться.

— Взаимно, — произнес Дезидерари.

— Я тоже еще тут и тоже рад знакомству, — заметил Салов. Девушка мазнула по нему отсутствующим взглядом и пошла прочь. — Если захотите прокатиться на танке — дайте знать!

— Ты что делаешь, идиот?! — зашипел на него Миккель.

— А что такого? — удивился тот. — Кстати, ты был прав, есть все же девушки с татуировками на лице…

— Салов, — артиллерист посмотрел в глаза другу. — Силри — и есть та самая девушка, с которой я ушел вчера из клуба.

— Ох, мать твою, — осознал масштаб проблемы танкист. — Мне кажется, ты очень зря рассказывал кому-то, кроме меня, о том, что передоминировал датомирскую ведьму. Был слушок, что у них есть карманные ранкоры…

* * *

Сознание, словно пьяная банта, не хотело возвращаться в привычные рамки. Мир вокруг плыл, словно в наркотическом бреду, а какофония звуков просто сводила с ума.

Обратившись к Темной Стороне Силы, он попытался было с ее помощью очистить сознание, но, оказалось, что Сила была ему недоступна. Ее словно кто-то изъял из его могучего, но израненного тела, словно вырвав часть внутренних органов из его тела.

Глаза жгло так, словно на них то-то бросил песка. Тупая боль в конечностях на уровне суставов, ноющая боль в нижней части живота, там, где прежде имплантировались трубки катетеров вместо изувеченных половых органов — ничто из этого не позволяло хоть на мгновение отвлечься от тюрьмы собственного тела.