Целители. Тени прошлого

– Я переехал. В обычную общагу. И учиться буду теперь на стипендию.

– Отец отлучил тебя от кормушки?- посочувствовал кто-то.

– Я сам порвал с ним,- так же прямо смотрел на молодых магов Авис.- Я беден теперь и вряд-ли подхожу для вашей компании.

Может кто-то так и подумал бы... Может, кто-то не знал, что сказать... Утешил "неприятеля" Дастон. Самым своим противным и манерным голосом:

– Не дёргайся Варнер! У нас тут есть уже один бедняк. Даже два, если брать Карвина Дана, который комплектом идёт к Ленису. Тебя выдержим, не сомневайся!

И добавил:

– Если твои дураки посчитают, что ты недостоин возглавлять их только потому, что обеднел, переходи ко мне. А те отщепенцы пусть болтаются одни. Я, в отличие от них, умею ценить друзей и врагов.

Приятели Варнера молчали. Похоже, не хотели попасть в касту "отщепенцев". Даст зубасто усмехнулся:

– То-то же... С большего, я даже рад, что ты порвал со своим папашей. Может, повзрослеешь, наконец. Он как подавил тебя в детстве, так ты и ходил, опустив голову. Не заметил, что вырос и стал не только сильнее него, но и намного лучше, и достойнее... Ты ведь грёбаное совершенство, Варнер. Эдакий идеальный герой. Пока тебя не заклинивает и ты не начинаешь верить своему папаше, который до сих пор внушает тебе, что ты ничтожество.

Немая сцена... Даже пьяные парни и те сообразили, что происходит что-то удивительное. У некоторых челюсти поотвисали. А Даст рассмеялся:

– А что? Я, если хотите знать, всегда завидовал ему. Я-то копия своего папаши! Ублюдок из ублюдков!

Реакция была двойственная. Ленису надоело то, как мучает себя Астиг. И он заткнул его. Одной фразой:

– Ублюдок здесь только один! Я. Так что не покушайтесь на мои лавры, парни!

Все тут же опустили глаза. Включая Даста. Стыдно стало за то, как издевались над Крафом поначалу. Ленис, довольный эффектом, ухмыльнулся про себя:

– Какие предсказуемые и чувствительные!

Тем громче в наступившей тишине прозвучал надрывный голос Ависа:

– Поверьте, парни, всё это такие глупости! По сравнению с главным!.. Если бы я знал только, где Ильга, побежал бы в ту сторону. А когда кончились бы силы, пополз... Нет сил сидеть здесь и думать, что я сам отпустил её... И так и не сказал ей, что люблю её.

Могут ли умирать от неловкости здоровенные, магически одарённые лбы?.. Как оказалось, ещё как! Сегодняшняя ночь вообще полна была таких неловких моментов, когда им было то невероятно больно за других, то стыдно, то тревожно. И это хорошо. Так они становились ближе. Стирались границы групп "ненавидящих" друг друга. И сами они становились друзьями.

Забегая вперёд, скажем, что они, эти молодые люди, никогда не забыли и ни разу не предали братьев, которых нашли в академии магии Дормера. Это удивительное доверие, связавшее их, разрушить которое не смогли ни испытания, ни дворцовые интриги, изменило будущее. Лицо Дормера и всего континента.

Так и бывает, наверное, когда люди становятся добрее и начинают любить, и ценить других.

Это было потом. А пока они молчали, вспоминая и переживая каждый свои собственные невзгоды. Разговоры всколыхнули... И бесконечно удивились, когда принялся каяться тот, кто никогда не делал этого. Он вообще никогда и ни с кем не говорил по душам, этот Вар Сан, настоящего имени которого, не знал никто.

Сейчас он сам открыл рот и признался в том, что у него на сердце. Сделал это, правда, скупо, как говорил обычно. Но это не беда. Доверие ведь не растёт быстро. И оно с чего-то начинается.

Доверие Вара Сана к парням началось сейчас, когда он признался, негромко и скованно, будто стыдясь:

– Мне, парни, не светит вообще ничего. Никогда.

Прозвучало душераздирающе. И многие захотели утешить "железного Сана". Каждый на том языке, какой понимал сам.

Кливен Кард логикой:

– Это не приговор, Вар. Брат короля тоже выродок.

Брякнул и заткнулся. О таком тактично молчали в приличном обществе... Сан, к счастью, не обиделся. Криво усмехнулся:

– Если бы дело было только в этом...

Один из парней брякнул. Честно! Он не хотел ничего плохого! Того же самого он желал себе: чтобы никогда не встретить любовь. В его семье совсем не было женщин. Ни бабушки, ни тёти, ни сестры. Мать его умерла в родах, как остальные родственницы до неё. Он не хотел продолжать этот кошмар. Потому и высказался:

– А, может, ты никогда не встретишь её, Вар? И страдать будет не о чем?

Вар Сан "ответил" очень своеобразно. И понятно. Схватил какую-то бутылку и припал к горлышку. Отлип только тогда, когда она опустела. Парни притихли... Значит, уже встретил. Ту, с которой не засветит никогда и ничего... Бедняга!

Если разобраться, все они тут неудачники... И цвет аристократии Дормера погрузился в мрачное молчание... Хорошо хоть дружба у них есть!

Глава 39.

Парни были неправы. Дамиан Лавиль не кружил и не вился вокруг Нелли Тал. Во всяком случае, в последнее время. Благодаря своим размышлениям, общению с дочкой Нел, а теперь он был уверен, что это именно она, он, что называется "разул глаза" и увидел настоящее отношение девушки, которую хотел прибрать к рукам, к своей персоне...

Особенно помогали ему оговорки девочки. Он не пытался выпытывать у ребёнка что-то. Но, на то его подружка и дитя, пусть и очень умное, чтобы забываться и болтать или писать, в их случае, лишнее.

Он не вызывал её больше в академию. Понял, что ходили сюда "мстительницы" тайком от взрослых и не хотел подбивать девочек на "преступление". Тем более, что письма и короткие записочки барышни были хороши сами по себе. Он собирал их, сам не зная зачем. Смеялся, что странности его усугубляются...

К Нел больше не лез. Увидел, наконец, за её доброжелательностью и весёлостью хорошо спрятанное раздражение и неприязнь в свой адрес. Потому и стыдно было. Банально стыдно было навязываться.

Печалился, конечно, по этому поводу. Грустил и злился на себя. Каким идиотом он был, когда возомнил себя пупом земли! Тоже мне, подарок всем женщинам мира, Дамиан Лавиль!

Много времени проводил с семьёй, матерью, сёстрами, племянниками и племянницами. Общение с ними утешало. Пусть он и подлец, но они любят его. Принимают таким, какой есть, со всеми его особенностями и заскоками.

Матушка и сёстры странно поглядывали на него. Ещё бы! Они знали своего мальчика. Он всегда, с пелёнок, был оптимистом и весельчаком. Иногда, через чур, слишком легко относясь к важным и серьёзным вопросам жизни. Сейчас они с радостью поменяли бы "этого" Дамиана, грустного и сосредоточенного, на "того", непробиваемо счастливого брата и сына.