Цена добра

Тогда нам, малышам, казалось, что самые красивые и счастливые – это невеста и жених. Не принято было, чтобы они сидели вместе. Невесту, закрытую тонким гурмендо, окружали женщины. Она тихо сидела в углу и молчала. В ауле даже бытовала такая пословица: «Держи рот на замке, как невеста». А жених сидел с мужчинами; они смеялись, шутили, произносили тосты. Я любила аульские свадьбы, веселые и непосредственные: все танцуют, и старые, и молодые, а мы, малыши, образовав себе отдельный круг, тоже кружили, не забывая лакомиться халвой и другими сладостями.

Свадьба Хадижат была очень красивой: все родственники в старинных национальных одеждах, словно соревнуясь, парами, одна за другой, выходили в круг и так танцевали, что просто дух захватывало! День прошел, как одно мгновение; молодоженов увели, и мы в приподнятом настроении разошлись по домам. Бабушка похвалила меня за танцы, но мама сделала замечание, что ноги я ставлю как солдат, а надо плавно, как бы одну ногу не отрывая от другой.

– Слышишь, Апипат, в наши ворота стучат, – выбежала бабушка, за ней мама и, естественно, я.

– Патимат, открой, это я. Сенкевич послала меня, чтобы привели Апипат.

– Что-нибудь случилось? – разволновалась бабушка.

– Не знаю, – ответила Халун, – только попросила, чтобы она быстро пришла.

Бабушка маму одну не пустила, пошла с ней. Они вернулись уже утром. Обе были бледные и сонные.

– Далеко пойдет эта Хадижат! Видела, что она устроила?! Защитила себя! – ворчала мама.

– Ну, надо же было ей догадаться! Мне бы даже в голову не пришло, – вздохнула бабушка. – В нашем ауле, сколько я живу, это первый случай.

На другой день это стало главной темой обсуждения. Когда жених с невестой остались одни, он, будучи выпившим, поднял шум, что привели ему не девственницу. Сгорающая от стыда, Хадижат встала, открыла дверь и стала звать свою тетю, которая ее сопровождала. Тетя Сафинат прибежала.

– Что случилось? – обняла она свою племянницу.

– Кого вы привели? Она не девушка, вон из моего дома! – кричал Хамид.

– Успокойся, не кричи! – пыталась урезонить его Сафинат.

– Я не дурак, вон из моего дома! – все больше распалялся мужчина.

– Я никуда не уйду с этим клеймом. Позови сюда моего дядю Ахмеда, тетя Сафинат, и врача; моего тела даже крыло летящей бабочки не касалось.

Позвали родителей Хамида, послали в больницу за врачом. В селах существовал врач во всех лицах: и хирург, и кардиолог, и гинеколог. Позвали и мою маму. Врач Раиса Петровна подтвердила невинность девушки.

– Мы в этом ни на минуту не сомневались! – заплакала Сафинат.

– Я очень Вас прошу, Раиса Петровна, дайте мне справку с печатью, – попросила Хадижат.

– Хорошо! – кивнула Раиса Петровна и села писать.

– Тетя Сафинат, позови сюда моего дядю. – Хадижат, видимо, решила поставить все точки.

Дядя Ахмед ходил по крыше, положив руку на кинжал. Он зашел в комнату, и Раиса Петровна тихо и спокойно все ему объяснила.

– Дядя Ахмед, я больше здесь не останусь, забери меня домой, он хотел меня опозорить.

Хадижат ушла, но, уходя, она бросила в лицо несостоявшемуся мужу: «Завтра же весь аул узнает, что я была девушкой, а вот ты оказался не мужчиной!»

Сколько я помню, это был первый такой случай в нашем ауле. Уже на другой день Хадижат стали в ауле называть «адвокатом»; все восхищались ею, тем, что она не растерялась, защитила себя и свою честь. Ее сватали лучшие парни аула, но она всем отказывала, говорила, что, если отец разрешит, она поедет учиться, и не куда-нибудь, а в Ленинград. Отец не только разрешил, но и поехал в Ленинград устраивать дочку в вуз.

Прошли годы, я окончила Литературный институт имени Горького, стала работать. И вот однажды пришла ко мне пожилая женщина, очень бедно одетая, с заявлением, рассказала, что муж погиб и она одна растит десятерых детей. Как выяснилось, она уже несколько раз писала заявление, но ответа так и не получила. Мне стало ее очень жалко, и я решила сделать все, что от меня зависит, чтобы помочь ей. Я позвонила в прокуратуру, представилась и попросила, чтобы меня с заявительницей принял прокурор одного из районов города Махачкала. Через пять минут мне сообщили, что меня готова принять заместитель прокурора Хадижат Омарова.

Нас встретили у входа в здание. В кабинете в служебной форме сидела пожилая, ухоженная и по виду очень уверенная в себе женщина. Она обняла меня:

– Вы, наверное, не знаете, что мы односельчане; вижу вас только по телевизору, читаю ваши книги и горжусь вами.

Нам принесли чай, мы поговорили, но я не знала, что она и есть тот «адвокат», которым восхищался весь наш аул. Внимательно прочитав заявление, сказала:

– Я сделаю все, но для этого вы должны, Фазу, написать от президиума Союза женщин на мое имя ходатайство.

– Спасибо! – поблагодарила я.

В тот же день мы отправили письмо и вскоре получили ответ, что вопрос решен положительно. Потом я узнала, что Хадижат закончила в Ленинграде юридический факультет, там же защитила кандидатскую диссертацию, вышла замуж за юриста и родила троих детей.

Как часто я вспоминаю тот вечер, когда семнадцатилетняя девушка сумела защитить себя и свое доброе имя. Моя бабушка всегда твердила: «На кинжал можно надеяться, но на нем нельзя сидеть». Человек с детства должен научиться надеяться только на себя и не бояться говорить правду, какой бы она горькой ни была.

Она верила в свои силы,Как верит скала нерушимоГоре, на которой стоит.Я собой дорожила,Как будто весь мир огромныйНе мог без меня обойтись.

Тропинка в рай

Море не только как детствоЯ воспеваю, любя.Море – извечное действо,Где каждый берег – судьба.Все как в законченной драме,Эта мне тем дорога,Что невозможно мостамиСоединить берега.К этой свободе безумной,К этой разлуке навекНе прекращается шумныйИ легкомысленный бегВсех омостованных рек.Фазу Алиева

«Наша земля – это большая проселочная дорога, а мы, люди, – путники».

Г. Гейне

Однажды после вечернего намаза бабушка трижды стряхнула свой платок с густыми кистями. Этот платок она надевала, когда шла на какой-нибудь важный разговор.

– Мать, куда ты собралась в такую пору? – спросила ее моя мать.

– Три раза сегодня пришли и попросили с именем Аллаха, чтобы я помогла в одном маслиате. Род Асхаба и Мусы буквально на ножах. Не пойти туда – грех будет. Как говорится, хорошее слово и змею из норы может выманить. Если они прислушаются к моему совету, Аллах воздаст и мне.