Цена памяти

Желудок Гермионы сжимается. Она несколько раз потрясённо моргает.

— Пленных?

Драко морщится, как если бы её вопросы доставляли ему физические неудобства. Его руки безвольно падают на колени.

— Я… Я вообще не убиваю, — он вдыхает и выдыхает медленно и шумно; тянет время. — Я никогда не использовал убивающие заклинания.

— Я тоже, — тихо сообщает Гермиона и тут же осекается. — Но… Как ты?.. Ты ведь всё-таки…

— Большой и страшный Пожиратель?

— Я не это имела в виду.

Он приподнимает бровь.

— Хорошо. Почти наверняка кто-то погибал от моей руки во время сражений, но я уже говорил тебе, Грейнджер, я использую заклинания уровня школьных дуэлей.

«Я стреляю Импедиментой, максимум оглушающим», — всплывает в её голове. Эта фраза была словно в прошлой жизни.

Нахмурившись, Гермиона кивает, побуждая его продолжать.

— Я участвовал в пытках. Ты не должна удивляться, не делай такое лицо. Но мне всегда удавалось наносить лишь минимальные повреждения. И я никогда не лишал кого-то жизни специально и осознанно.

— Но?

— Но? — Его глаза слегка сужаются.

— Что-то изменилось. Ты говоришь всё это в прошедшем времени. И то, что сказала Беллатриса…

— Ты всё слышала. Я не могу избегать этого вечно, — Малфой пожимает плечами легко, как будто рассуждает о погоде, но всё-таки опускает взгляд и смотрит на собственные ладони; пальцы до сих пор подрагивают. Он сжимает кулаки. — Лорд ждёт от меня… определённых поступков. Уже давно.

Гермиона зябко ёжится, когда холод простреливает спину.

— Но ты никогда не упоминал об этом.

— Мы не говорим о таком.

— Но… ты мог бы сказать.

Он вновь смотрит на неё, и Гермиона слегка вздрагивает от напряжения в его взгляде.

— Я думал об этом, но потом… — Его лицо черствеет, но тут же расслабляется, будто Драко предпринимает усилие для этого. — Ты переживала из-за Уизли.

Ноги на мгновение подводят её, и, пошатнувшись, Гермиона оглядывается на стул, стоящий неподалёку, но всё же остаётся на месте.

— И ты ничего не сказал, потому что…

Потому что ей было плохо, и он решил не делать ещё хуже.

Потому что она была раздавлена и погружена в пучину переживаний, и Драко не хотел добавлять ещё поводов.

— Потому что время было не подходящее, — его ответ слишком расплывчат.

Хватая ртом воздух, Гермиона выдавливает:

— Ты поэтому отдал мне планы поместий?

Она видит, как он прикусывает щёку; кожа натягивается, подбородок заостряется ещё сильнее. Между бровями Малфоя пробегает складка. Он несколько раз моргает и медленно качает головой.

— Я не знаю, почему отдал их тебе.

— О, ну это просто чушь, Драко! — восклицает она, всплеснув руками. — Ты не можешь каждый раз прикрываться этим!

Он коротко рыкает, но не повышает тона.

— Я не прикрываюсь! Всё слишком… запутанно. Я знаю, что не хочу убивать, но у меня не остаётся выбора, — он вдруг осекается, и жестокая улыбка застывает на его губах. — Ты и сама говорила это в прошлый раз, не так ли? У меня нет выбора, я заложник — твои слова. Как и то, что ты защитишь меня несмотря ни на что. Или хочешь взять их обратно?

— Нет. Я имела в виду ровно то, что сказала, — сурово отвечает Гермиона, слегка насупившись.

— Уверена? Подумай хорошенько. Будешь ли ты готова заступиться за убийцу? За того, кто, возможно, окажется вынужден лишить жизни кого-то из твоих близких? — Его белёсые брови нависают над глазами, когда Драко хмурится ещё сильнее. Улыбка сползает с его губ.

У Гермионы нет моментального ответа. Напрягшись, она молчит, продолжая испепелять Драко взглядом. Она знает, что он напуган происходящим не меньше, чем она сама. Но его слова заставляют её размышлять.

Гермиона уже и так не исключала, что Драко взял на душу этот грех. Положа руку на сердце, она никогда не задумывалась об этом серьёзно, но понимала, что такое возможно. В конце концов он сражался на другой стороне.

И тот факт, что он ещё не перешёл эту грань, наверное, не должен ничего менять…

Она знает, что близкие ей люди лишают других жизни. Гермиона не считает это нормальным, но их склоняет война. Она управляет ими, подталкивает к жестокости, разрывает ниточки благоразумия и милосердия.

Но ведь Гермиона и сама говорила, что они участвуют в борьбе и должны делать необходимое для победы. Важно лишь — её слова — удерживаться на грани в битве со злом.

«Это вопрос влияния, — всплывает в её голове фраза Дамблдора. — И для будущего Драко Малфоя будет лучше, если влияние будет положительным».

Но сможет ли Гермиона обеспечить это влияние? Сможет ли спасти душу Драко Малфоя, даже если ему придётся расколоть её?

Он уже попросил прощения — и она простила за все проступки, которые он совершил.

Но готова ли она простить ещё это? Готова ли она продолжать бороться за него, даже если он перейдёт некоторую незримую грань?

— Не уверен, что даже твой мозг способен так быстро справиться с этой задачкой. Но у тебя есть время. Пока что.

Вырвавшись из мыслей, Гермиона несколько раз моргает и растерянно смотрит на Драко. Её заминка, кажется, расстраивает его. Он закрывается: лицо каменеет и взгляд становится непроницаемым. От этого в груди Гермионы неприятно тянет.

— Я не склонна нарушать своё слово, Драко, — наконец говорит она, стараясь звучать убедительно.

Он усмехается.

— Это мы ещё посмотрим, — обрубает он и вдруг спрашивает: — Что важнее, Грейнджер, обстоятельства или результат?

Сердце Гермионы пропускает удар.

Она моментально понимает намёк. Он поймал её в ловушку.

Гермиона не могла простить себя за смерть Чарли, хоть и была виновата лишь частично, но утверждала, что в случае Драко закроет глаза на прямой и осознанный жестокий поступок.

Это было… лицемерно.

И нерационально.

Драко знал: она быстро догадается, что он имеет в виду. Он понимал, что эта моральная дилемма пока была неразрешима для Гермионы.