Цена памяти

— О, Мерлин, неужели вопрос?

— Замолкни, — огрызается она, но выходит почти весело. — Я не спрашивала в прошлый раз, но… Ты тогда сказал, что Лорд недоволен нашими успехами. Но… было ли что-то выдающееся в его поведении?

— Разве что выдающаяся ублюдочность.

— Малфой!

Он передёргивает плечами и задирает подбородок.

— Я знаю, о чём ты хочешь спросить. Я тоже подумал об этом, но не похоже, чтобы портрет был в одном из этих поместий. Думаю, если бы Лорд почувствовал настоящую угрозу — то был бы разъярён совсем в другом смысле. То, что было в прошлый раз, показалось бы детской шуткой.

— О, ещё одна хорошая новость: мы не приблизились к портрету, но зато Волдеморт не убил тебя стихийным выбросом магии?

— Эта твоя способность видеть хорошее во всём вокруг…

Гермиона вдруг смеётся и, вскинув руку, прикрывает рот, чувствуя себя безумной. Малфой фыркает.

Его взгляд проясняется, и Драко перекладывает палочку из одной руки в другую и попутно щёлкает костяшками. Гермиона прислоняется к спинке дивана, отдавшись волне облегчения от того, что Малфой в который раз смог пройти по канату между двумя небоскрёбами и не сорваться. И неважно, что он сам даже не поймёт эту аналогию.

— Хорошо. Тогда… всё вроде как удовлетворительно.

— Не знаю, Грейнджер, я бы поставил этой войне «Тролль».

Уголки её губ вновь слегка изгибаются, но Гермиона старается сосредоточиться и отмахивается от Малфоя.

— Мы планируем продолжить атаки на поместья. Я пока не знаю точного плана, но Кингсли думал про Руквудов, их поместье изолированно и выглядит как подходящая цель.

Малфой кивает.

— Это хороший вариант. Что насчёт Франции?

— Кингсли послал кого-то на перехват связного. Но никто не уверен, что это повлияет на расстановку сил.

— Вам важно подрывать Пожирателей со всех сторон…

— …Пока мы не выясним ничего важного про портрет. Да. В этом план.

Гермиона пристально смотрит на Драко, и тот вновь кивает, мгновенно нахмурившись.

— Вы не можете победить без портрета, но один лишь он не гарантирует вашу победу, если влияние Лорда будет сильным.

— Мы рассуждаем так же, но… — Гермиона на миг прикусывает щёку и сцепляет руки у себя на коленях. — Но Гарри начинает нервничать. Он убеждает Кингсли начать в открытую допрашивать Пожирателей, которых мы берём в плен.

Малфой сжимает губы в тонкую линию. Он задумчив, но от него вдруг сквозит тихим раздражением. Гермиона не уверена, виновато ли упоминание Гарри или же просто мысли о неразрешимой загадке портрета.

— Не думаю, что кто-то из них знает что-то полезное.

— Но нам важно узнать всё, что можем.

— Я знаю. Но будьте… осторожнее. — На миг Малфой морщится и мрачно качает головой. — Пока Волдеморт не догадывается, что Орден знает про портрет, это…

— …Даёт нам фору, — Гермиона вздыхает. — Мы постоянно обсуждаем это с Кингсли. Однако у нас кончаются варианты.

Прежде чем вернуться на Гриммо, Гарри и Рон проверили ещё несколько мест, а также большинство известных портретов волшебников, которые мог использовать Волдеморт.

Но так ничего и не нашли.

Ни единой зацепки.

Члены Ордена во время допросов пойманных Пожирателей пытались задавать наводящие вопросы: расспрашивали о том дне, когда Люциус достал портрет, и о дне смерти Снейпа. Но пока что не спрашивали напрямую — о новом крестраже всё ещё знало лишь маленькое количество людей, и пока Кингсли старался сохранять этот секрет.

Но у них действительно кончались варианты.

Разве что Орден Феникса может постараться захватить самого Люциуса Малфоя, чтобы вызнать всю информацию. Но они не способны выйти на него, а Гермиона не станет просить Драко сдать собственного отца.

Хоть война и сметала всё вокруг, уничтожая нормы морали, в голове Гермионы есть некоторые границы, которые она не готова переступить.

Драко издаёт приглушённый звук, выражающий то ли злость, то ли усталость.

— Я знаю, Грейнджер, и я пытаюсь выяснить хоть что-то, но пока…

— Я понимаю, — перебивает она. — Нам не нужно снова это обсуждать. Мы пытаемся добиться одного и того же, и я постараюсь держать тебя в курсе по поводу того, что планирует Орден.

— Ладно.

Он не спорит, лишь шумно вздыхает. Его запал кончается, и Драко сдувается словно воздушный шарик и безразлично смотрит куда-то поверх её головы.

Гермиона мрачнеет, глядя на него.

Она не уверена, что он находит хоть мгновение для отдыха. Она не знает, чем он питается и как спит. Иногда ей кажется, что она уже и забыла, как Малфой выглядел до всего этого.

Да и не только он. Гермиона вроде как привыкла к виду измученных людей: до возвращения Гарри Джинни спала только после двойной дозы зелья Сна без сновидений; Молли похудела и поблекла; с лица Симуса не успевают сходить синяки; руки Падмы Патил дрожат так, что она едва может удержать палочку…

Все вокруг истощены, изранены и с каждым новым боем увядают от боли физической и душевной.

Хоть Орден и побеждает, они всё равно продолжают терять людей.

Гермиона хмурит брови и сжимает кулаки, ногти впиваются в кожу; она немного напрягается от неприятного ощущения, но заставляет себя расслабить спину и откидывает волосы с лица.

— Малфой, ещё кое-что, — голос подводит, звуча более хрипло, чем она надеялась.

Глаза Драко быстро мечутся к её лицу.

Она не знает, обращает ли он внимание, когда она называет его по имени, а когда предпочитает фамилию. Чаще — если раздражена, но иногда — когда так взволнована, что пытается возвести между ними хоть какую-то стену, чтобы отстраниться и почувствовать себя легче.

— Что? — его голос звучит лучше: твёрдо, безразлично.

Гермиона прочищает горло, прежде чем сказать.

— Пленные, про которых ты говорил в прошлый раз… Кто это был?

Он не напрягается, лишь закрывается, взгляд и выражение лица холодеют; глаза будто покрываются корочкой льда. Только ноздри раздуваются в такт вдохам, пока он молчит несколько мгновений. Наконец он тихо говорит:

— Я не знаю их. Это не орденовцы, Грейнджер. Они попались во время рейда Пожирателей в Эдинбурге.

— И что с ними стало?

Драко шумно выдыхает так, что его отросшая чёлка слегка шевелится, и что-то близкое к обречённости проскальзывает во взгляде. Он не хочет отвечать на этот вопрос, но знает — спорить с ней бесполезно.