Цена Победы

Он повысил голос и почти кричал. Было видно, что у человека сердце болит.

— Понимаете? Почти четверть! И двенадцать процентов — в прошлом году. Если война продлится ещё три года, нам просто нечем будет кормить наш народ.

Он махнул рукой и замолчал.

— Понимаю вас, прекрасно понимаю. Это — часть цены, которую мы платим в этой войне. Иначе победить просто невозможно! — надеюсь, я сказал это достаточно проникновенно. Просто проклятие какое-то, но иногда именно слова, идущие от души, звучат неимоверно пафосно и фальшиво. — Но научные открытия не делаются по желанию или потребности. Так что мы делаем, что можем. Новое оружие от нас идёт на фронт потоком и, думается мне, новое наступление не за горами.

На самом деле я знал, что в «верхах» решили слегка поправить просевшую репутацию русского оружия. В том числе и затем, чтобы Болгария и Греция не вступили в войну на стороне Тройственного Союза. И в этом наступлении должны были себя показать наши «троечки». По привычной мне терминологии это получились не танки, а артиллерийские самоходки, причём довольно скромного калибра. Но зато по весу они уже достигали двадцати тонн, что позволило определить их как «средние».

— И ещё один совет. Теперь об этих исследованиях захотят узнать и иностранцы. Постарайтесь не говорить им прямо, что не верите в быстрый успех, хорошо?

— Разумеется! Я понимаю, им сейчас тоже нужна надежда.

Беломорск, квартира Воронцовых, 29 августа (11 сентября) 1915 года, суббота

Британского «научного эксперта», в этот раз представившегося как Джон Лорелай Смитсон, я узнал, несмотря на четырнадцать лет, прошедшие с момента предыдущей встречи. Сейчас он выглядел примерно на свои пятьдесят, был бодр, несмотря то, что седины в прическе и бороде было уже больше, чем черного, и совершенно не смущаясь, а даже несколько бравируя произнёс своё второе имя, хотя обычно его давали девочкам. Странная причуда, учитывая, что имя почти наверняка фальшивое.

Он с любопытством осмотрел лаборатории Циолковского и Иоффе (сотрудников из которых мы убрали под предлогом того, что суббота — короткий рабочий день), пожал руки самим учёным и с пониманием отнёсся к тому, что поговорить с ними не удастся. Попросил только о совместном фото на память и с автографами. Мои рассуждения о трудности планирования научного процесса он тоже выслушал с показной доброжелательностью.

Вообще, это был в высшей степени приятный и лёгкий в общении человек, никаких признаков снобизма и чопорности, свойственных британцам. Если бы не парочка «но»: о человеке с таким именем не было ни одного упоминания в британской научной литературе. Он не выступил даже соавтором ни одной научной заметки, не заканчивал никакого из британских университетов, и даже не учился в колледже. Редкое второе имя позволило утверждать это со всей уверенностью.

Скорее всего, этим и объяснялся выбор фальшивого имени. Фактически, этот «приятный во всех отношениях человек» нагло заявлял нам в лицо: «Да, я пришёл шпионить и не скрываю этого. Но вы не узнаете обо мне ничего, кроме того, что я сам захочу рассказать!»

Тем не менее, памятуя рекомендацию Фредди, мы пригласили его на обед. А заодно и Артузова с замом.

— Мистер Воронцов, давайте говорить, как деловые люди. Наши страны и организации не раз соперничали в прошлом и продолжат соперничать в будущем, это неизбежно!

— И прислали именно вас, чтобы напомнить мне о прошлом?

— А распущенные вами слухи об «атомной бомбе по Уэллсу» в Лондоне оценили, как достаточно тонкое напоминание о том, на что вы способны в будущем! — обаятельно улыбнувшись, ответил он и отсалютовал мне стаканчиком с виски. — И решили принять ваше «приглашение к танцу».

Надо же, они уверены, что эти слухи я сам и распустил! Впрочем, раз это послужило поводом для начала конструктивного разговора, остаётся только порадоваться. И я отсалютовал ему в ответ.

— Тем более, что сейчас наши Империи союзничают. Ваш Холдинг помогает нашим компаниям добыть побольше золота в Южной Африке и олова — в Южной Америке. Ваши геологи помогли найти калийные месторождения в Канаде, а химики — обогащать их. Наконец, вы снабжаете нас многими необходимыми для войны вещами. А мы…

— А вы? — вклинился я в неприлично растянувшуюся паузу.

— Мы помогли вам уладить недоразумения с японцами, а они очень недовольны вашей поддержкой китайских повстанцев, уж поверьте! К тому же, мы не возражали, чтобы вы укрепились в Северной Персии. К тому же лично в отношении вас — мы прекратили эту нелепую историю с «Клубом марсиан» и их фактическим «контрактом на убийство». Руководство Клуба и стоящие за ним люди получили серьёзные разъяснения о том, что игру надо прекращать. И уверяю вас, они поняли!

— Так у нас всё хорошо? — с демонстративным простодушием воскликнул я. — Предлагаю по этому поводу пропустить ещё стаканчик-другой виски!

Разумеется, у них не было всё хорошо. За год войны не раз пришлось отступать в Бельгии и во Франции, бельгийцы, которых британцы числили «своей прихожей на континенте» вообще ворчали, что «от русских, с которыми ни о чем не договаривались, было больше помощи и толка, чем от британских союзников». Дарданелльская операция, начатая полгода назад, откровенно буксовала, несмотря на то, что в ней задействовали войска, присланные изо всех колоний и французских союзников. Официальной целью объявлялась «помощь русскому союзнику», но мы-то понимали, что они не хотят отдавать нам Проливы и выход в Средиземное море.

К тому же, колонии настаивали, что «за верную службу» им после войны надо бать больше свободы. Метрополию это совсем не радовало. Ну и до кучи — растущий, как на дрожжах внешний и внутренний долг, инфляция, дефицит продуктов, проводимая турками Синайская операция [102] , напрямую угрожающая Суэцкому каналу, этой «кощеевой игле» британского льва. Сложное положение у британских войск было и на Месопотамском фронте. А в Южной Персии, их основном источнике нефти, турецкие и немецкие агенты активно провоцировали бунт. И достаточно успешно, надо сказать. Партизанское движение на коммерческой основе' там уже разгоралось. В каком смысле «на коммерческой основе»? Немцы давали деньги, турки на эти средства поставляли оружие, боеприпасы и медикаменты, а доход «повстанцы» получали от грабежей.

102

26 января 1915 года османские войска начали атаки и попытки форсировать канал. Однако британским войскам удалось отбить все попытки турок. Германский военный советник полковник Фридрих Кресс фон Крессенштейн неоднократно побуждал турок к новым наступлениям, но в 1915 году успеха они так и не достигли.

Причём если их зажимали в британской зоне влияния, они уходили на север. И наоборот. Местная полиция в лучшем случае бездействовала, но иногда и открыто поддерживало этих «борцов». А координация между русской и британской администрациями практически отсутствовала.

Вот решению двух последних проблем и был посвящен визит англичанина.

— Нет, мистер Джонсон, войсками я не распоряжаюсь. И если русская Ставка отказалась наступать на юг, чтобы помочь вашему генералу Таусенду [103] , повлиять на решение я не могу! Но дам совет. Обратитесь к японцам. Они предлагали нам помощь личным составом за уступку неких территорий. Наверняка, они не откажутся повоевать за вас в Месопотамии.

103

В реальной истории корпусу генерала Баратова было приказано наступать из Северной Персии на юг, чтобы поддержать группировку британских войск в Месопотамии. Но в альтернативной реальности корпусу Баратова просто нечего делать в Северной Персии, порядок там поддерживается добровольческой дружиной Андраника Озаняна и охранными структурами Холдинга «Норд».

— А рассчитаться чем? — кисло улыбнулся Смитсон.

— Колониями. Но не вашими, а германскими. Если вы предложите им что-нибудь в Восточной Африке, я думаю, этого хватит.

Мы сделали перерыв и перешли в курительную. Пока британец смаковал свою сигару, я продолжил:

— Что же касается поддержания порядка в Персии, вы правы, прежде всего нужно усилить координацию. Но пока что нам просто не хватает сил, расположенных там. Вы сами сказали, что мы оба — деловые люди. Я не могу наращивать там охрану в ущерб бизнесу. Дайте мне больше заработать, и охраны добавится.