Цена Победы

Меня иногда мучала совесть и-за того, что я обокрал Иоффе на игнитрон и метод определения заряда электрона. Но он всё равно нашёл, в чем себя проявить. Сначала работал у Рентгена в лаборатории, а в 1905 вернулся в Россию. И почти сразу же направился в Беломорск. Сначала внедрял различные технологии применения рентгеновского аппарата и совершенствовал его, а потом сам додумался до рентгеноструктурного анализа. Преподавал на физическом факультете нашего Университета. Пару лет назад стал профессором. А этой весной защитил вторую докторскую. Если бы еще не его последовательный марксизм — идеальный был бы сотрудник [81] .

81

Абрам Фёдорович Иоффе — выдающийся ученый-физик. Большинство фактов соответствуют реальной биографии. Только до рентгеноструктурного анализа он не додумался — не хватало материального обеспечения и научной теории. Тут Американец «слегка помог». Работал и преподавал в реальности он не в Беломорске.

— И производство танталовых скоб надо нарастить! — вторил ему Сан Саныч. — А ваш завод и тут сроки поставки оборудования срывает. Вы уж проследите, это же часто вопрос того, останется человек инвалидом или вернётся в строй.

— А это вы, господа социал-демократы, должны спасибо своим старым товарищам сказать. Большевики сначала рабочих на забастовку подбили. А когда на завод войска ввели, новую хитрость придумали — вроде и работают, но медленно, только под надзором и строго соблюдая инструкции.

Эдакая комбинация «итальянской забастовки» и «пассивного сопротивления», применявшегося индусами незадолго до обретения независимости, была для меня неприятным сюрпризом. Я даже заподозрил, что имею дело с ещё одним «попаданцем». Но, потом узнал, что эти методы применялись издавна. Просто не получали широкой известности.

— Вы же знаете, — горячо заговорил Богданов, — что мы оба не поддержали идею Ульянова-Ленина о «превращении империалистической войны в Гражданскую»! Вам должны были доносить. Большинство товарищей поддержало Плеханова. Сначала в России должна образоваться буржуазная Республика с развитой индустриальной базой. И пролетариат должен стать большинством. Вы промышленно развиваете Россию, а «покудисты» неизбежно приведут к буржуазной республике или конституционной монархии. Значит, вам нужно помогать, а не мешать!

Я ухмыльнулся. Термин «покудисты» народ приклеил объединенной партии прогрессистов и конституционных демократов. По буквам «ПКД». Даже обидно, но стоило только Обручеву демонстративно от меня отстраниться, как численность и влиятельность его партии начали расти, как на дрожжах. После чего их альянс с кадетами вдруг перерос в идею объединения партий.

— К тому же, вы правы, Гражданская война — это страшно. В Университете делали серию докладов про Гражданские войны. В САСШ, в Мексике, в Боливии [82] , в Китае… Сухие факты, рисунки и фотографии. Но… Страшно, право!

82

Гражданская война в Боливии также известна как Федеральная война (1898–1899), а в Китае и Мексике они на момент действия в романе ещё продолжаются.

А вот эту идею подсказал Семецкий. Апеллировать к эмоциям. Показать студентам «изнанку» Гражданской. Назвать цену, которую приходится платить. Показать на исторических примерах, что чаще всего стране приходится долго и нужно восстанавливать разрушенное «ради всеобщего блага». Глядишь, сколько-то прекраснодушных романтиков и отвратим от трескучих фраз.

Судя по реакции нашего профессора, сработало не только со студентами.

— Господа, ну что же вы! Пойдемте, сейчас наша Фросенька на рояле сыграет! — подскочила к нам Софья Карловна.

— Идём-идём! — заверил я. А потом тихо сказал: — Не волнуйтесь, нам удалось донести до рабочих лидеров их неправоту. Кирилл Бенедиктович придумал способ. Сейчас завод нагоняет отставание. Так что скоро всё будет!

Да уж, учудил Артузов. Хотя и задачка была непроста. Рабочие-то уникальные, шлифовали и отбирали их долго. И вводом войск на завод или там «забритием в солдаты» мы бы навредили самим себе. Сродни лечению перхоти посредством гильотины.

Мы просто ввели принцип «медленно и по правилам» в отношении самих рабочих. И в отношении членов семей основных подстрекателей. Например, раньше в столовой мясо бывало и в постные дни. Теперь — только овощи. И автобус теперь возил рабочих со смены раздражающе медленно. И много других мелочей. Но зато системно. И что интересно — до них дошло. Нет, лидеры рабочих не «сложили лапки», но стали готовы к конструктивным переговорам. А именно этого мы и добивались.

Глава 14

Санкт-Петербург, Английский клуб, 28 июня (11 июля) 1915 года, воскресенье

— Да, именно этого мы и добивались!

— Чего «этого», господин Коровко? — холодно вопросил Николай Николаевич-младший, Верховный Главнокомандующий всеми сухопутными и морскими силами Российской Империи. Собственно, ради его личного присутствия встречу и назначили на воскресный вечер. Всё остальное время в его расписании было плотно забито делами.

Наверное, главнокомандующий считал, что один лишь его тон поставит зарвавшегося авантюриста на место.

— Подозреваю, вам нечасто доводилось иметь дело с такой забавой демократических обществ, как выборы? К нашему счастью, и Воронцовы тоже знают о них лишь в общих чертах. А вот я, именно в силу моего жизненного пути, обращал внимание на разные темные стороны, которые можно обратить к своей выгоде.

— Короче! — отрывисто бросил «Николаич», поняв, что авантюрист не только не смутился, но и говорит с ним, как с ребенком. После чего, к собственному удивлению добавил:

— Пожалуйста, покороче.

— Воронцовы считают, что выиграли, нарастив численность «карманной» партии и объединяя её с кадетами. Однако Устав «покудистов» предусматривает новые выборы не только руководителей всех уровней, но и делегатов, которые будут голосовать от имени своих организаций. Этот процесс начнётся с низовых ячеек и постепенно будет подниматься до самого верха! — Константин Михайлович хищно улыбнулся. — Вот только низовой состав полон людьми, которых мы убедили, что Воронцов — австрийский шпион. Или хотя бы заставили подозревать это. А другие так и остались в душе кадетами и будут продвигать наверх «своих». Результат, как говорится, немного предсказуем.

Великий Князь снова нахмурился. Он не понимал, но признаваться в этом ему не хотелось.

— Поясню на примере, — недавний арестант достал блокнот и начал выписывать цифры. — Однажды в некоем городе выбирали магистрат из десяти человек. А кандидатов было одиннадцать. При этом избирателей было для простоты пять тысяч. И четыре тысячи были фанатичными сторонниками одного из кандидатов, а пятая тысяча — его не менее горячие противники. Фактически, перед каждым избирателем стоял вопрос не о том, за кого проголосовать, а о том, кого вычеркнуть.

Тут докладчик обвёл взглядом слушателей.

— Вижу, вы ещё не поняли. Вот и Воронцовы не догадались! — он снова торжествующе улыбнулся. — Тысяча вычеркнула именно народного любимца. А вот остальные, поскольку их специально не проинструктировали, вычёркивали кандидатов случайным образом. То есть против каждого из остальных проголосовало примерно по четыреста человек. В итоге именно тот, кого сильнее всего поддерживали, получил больше всего голосов против. И именно он и не был избран!

— Ох, ты ж! — казалось, эта реплика была произнесена потрясенными слушателями хором.