Центурион инопланетного квартала

Может, согласно плану убийцы их должно было быть четверо. Для того чтобы всем и каждому в инопланетном районе стало ясно, что никакой случайностью здесь и не пахнет. Другими словами, я должен был умереть в первую же ночь моего пребывания на Бриллиантовой. Спасло меня только появление Мауты с ее телохранителями.

Узнав об этом, убийца наверняка решил, что я никуда не денусь, а вот Маута со своими двумя головорезами может натворить дел. И вообще, она была неучтенным элементом, способным развалить весь план.

Итак, он занялся головорезами и временно подарил мне жизнь.

Ладно, не будем об этом. Вернемся к классификации трупов.

Собственно, осталось только два мертвеца. С них я начал свои логические выкладки. Старина Эд и Ухул. Два знатока аборигенов, которых убили по причине того, что они слишком много знали.

Что они могли знать? Вряд ли мне по силам это определить. Я не такой знаток инопланетян, как они. А просветить меня некому, поскольку в этом инопланетном районе нашлось только два мыслящих, всерьез заинтересовавшихся аборигенами. Все остальные воспринимают их лишь как существа, приносящие и продающие личинки.

Два?

Вот, вот оно. Кажется поймал.

Очевидно, заметив, как я встрепенулся, Мараск тотчас же с готовностью спросил:

– Итак, у тебя появились кое-какие вопросы?

– Почему ты так решил? – поинтересовался я.

– Ты обдумывал проблему. Первое следствие обдумывание любой проблемы – появление вопросов. Спрашивай.

Присоединив к валявшемуся на полу окурку еще один, я покачал головой.

Вот фрукт! Надо сказать, лихо устроился. Восседает на своем постаменте, ехидничает, грубит и ни черта не делает. Совсем ничего. При этом считает себя выше всех, умнее и хитрее.

И ведь напросится. Собью я с него спесь. Но только не сейчас, а когда-нибудь в будущем.

Ах, будущее. Недостижимая мечта! Для того чтобы оно у меня появилось, сейчас, в настоящем, мне нужно совершить нечто невозможное. Поймать очень хитрого и изворотливого убийцу, действующего согласно тщательно разработанному плану. Да чуть не забыл… Этот убийца еще обладает неким оружием, позволяющим убивать, совсем не оставляя следов.

– Вопросы… – напомнил Мараск.

– Хорошо, вот тебе первый вопрос, – сказал я. – Старина Эд и Ухул хорошо разбирались в аборигенах, были, так сказать, их знатоками. Верно?

Хихикнув, Мараск подтвердил:

– Верно.

– Должен быть еще кто-то третий, кто-то, не хуже их разбирающийся в делах аборигенов. И ты обязан его знать. Назови мне его имя.

Краб-кусака несколько раз щелкнул челюстями, как мне показалось, довольно насмешливо, и заявил:

– Тут ты ошибаешься. Третьего не было. Только они. Все остальные интересуются лишь личинками. До аборигенов им нет совсем никакого дела.

Удар был, конечно, сильный. И все-таки я не собирался сдаваться.

– Хорошо, ты его не знаешь. Но это вовсе не означает, что третьего знатока аборигенов просто не существует.

– Означает, – стоял на своем Мараск. – Старина Эд обычно рассказывал мне о всех более-менее важных событиях, происшедших в инопланетном районе. Как ты думаешь, промолчал бы он о том, что вдруг встретил еще одного мыслящего, действительно интересующегося аборигенами? Да ни в жизнь. Представь коллекционера, собирающего марки, или цветные камешки, или что-то подобное. Он живет в небольшом городке. И знает, что в этом городке живет еще один такой же коллекционер. А потом, в один прекрасный день он неожиданно для себя встречает третьего. Это было бы для него очень большим событием. Понимаешь?

Тут он, конечно, был прав.

– А мог он не знать об этом, третьем знатоке?

– Нереально. Район слишком мал. Насколько я понимаю, тебе приходилось бывать во многих инопланетных районах. Здесь нет тайн. Рано или поздно все узнают все обо всех.

И это верно.

Стало быть, я все еще плутаю по огородам, все еще не выбрался на правильный путь. И времени на то, чтобы это сделать, остается все меньше.

Черт, хорошо Медоку. Он разработал план, разослал с конкретными поручениями конкретных мыслящих и теперь собирает их донесения, анализирует, раздает новые поручения, а в перерывах наверняка ругается с Маутой.

Не жизнь, а малина.

Тут же сиди один на один с Мараском и пытайся решить уравнение, состоящее сплошь из одних неизвестных. Но должна, должна быть зацепка, позволяющее его решить!

Где она?

– Значит, – сказал я Мараску. – Ты считаешь, что сведенья об убийце можно найти, если покопаться в прошлом убитых?

– Почти наверняка.

– Угу…

Попробуем еще раз покопаться в прошлом убитых. Причем, видимо, в прошлом старины Эда и Ухула. У всех прочих оно никакого отношения к Бриллиантовой не имеет. А вот эта парочка…

Кто знает, может, мне все-таки удастся обнаружить упоминания о третьем знатоке аборигенов?

– Ну, ты готов? – спросил Мараск.

– Конечно, – заявил я. – Тем более что деваться мне некуда.

И это было верно.

Ну а если копаться в прошлом знатоков аборигенов, то надо начинать со старины Эда.

Я выгрузился из кресла и пошел в жилую комнату. Возможно, осматривая ее в первый раз я пропустил что-то важное.

19.

Оружейный сейф осматривать не было никакого смысла. Вряд ли за время моего отсутствия в нем что-то прибавилось. И все-таки, для очистки совести я еще раз заглянул в него. Конечно, сейф был по-прежнему пуст, если не считать коробочки с патронами к «кольту».

После этого, встав посредине комнаты, я попытался прикинуть, где старина Эд мог спрятать что-то важное. Может, какие-то документы, бумаги, пару дисков-накопителей.

Где?

В этой небольшой комнате было не так-то много мест, пригодных для устройства тайника. Да и какой смысл был в этом тайнике? Может быть лет четыреста-пятьсот назад, пока еще федерация только создавалась, пока еще не умели сканировать память… Сейчас тайниками балуются только некоторые особо одержимые паранойей богатеи. Да и то делают их для того, чтобы случайных грабитель, забравшись к ним домой, просто не нашел место в котором хранятся ценности.

Старина Эд грабителей мог не опасаться. И конечно, он понимал, что в случае если им заинтересуются органы надзора за соблюдением закона, тайник вообще не имеет никакого смысла. Его не будут даже искать. Просто просканируют подозреваемому память и точно определят, где что лежит.

Стало быть, простукивать стены и пытаться определить, какие ножки у стульев полые, я не буду. Тем более, что старый центурион наверняка не считал сведенья об аборигенах чем-то секретным.

И все же что-то у него должно быть. Журнал наблюдений, дневник, записи, фотографии. Не мог же он полностью рассчитывать только на свою память?