Церера
Шрифт:
— Так точно, куратор, — я засмеялась и, вывернувшись из его рук, поспешила вперёд.
Глава 2
В ангаре нас уже ждал транспорт.
Наш планетный флаер оказался именно тем, что нужно для экспедиции. В его облике не было ничего лишнего — плавные линии корпуса напоминали одновременно и винтажные спорткары, и космические челноки. Особенно удачной находкой инженеров были складные крылья: они позволяли подстроиться под любую атмосферу
Несмотря на компактность, флаер легко вмещал всю нашу научную группу вместе с оборудованием. Его грузовой отсек был продуман до мелочей, а мощные двигатели обеспечивали уверенное маневрирование даже при полной загрузке. Именно такой транспорт и требовался для исследования далеких миров.
С шумом и гамом, от которого у меня противно ныла переносица, студенты занимали места во флайере. Более того, они не переставали кидать сообщения в общий чат, обсуждая лекцию. Я вырубила оповещения, иначе сошла бы с ума от лавины сообщений, валящихся без перерыва мне на коммуникатор. Всё это богатство мелькало и мерцало, раздражая мои усталые мозги.
В чате царило оживление:
«Эй, а ты не боишься летать на этой штуке?»
«Не ссыкуй, этот флаер — настоящий зверь!»
«Ну, если ты так говоришь… Я, наверное, просто боюсь высоты, хаха.»
«Да ладно, чего бояться? Смотри, какой вид за окном!»
«Это же круто! Натали, ты еще скажи „спасибо“, что летим, а не топаем пешком»
Студенты столпились у входа, споря и стремясь занять места у огромных панорамных окон. Их можно было понять — прозрачные панели, казалось, вообще не отделяли салон от внешнего мира, создавая полное ощущение полёта. А посмотреть было на что: во время полёта внизу расстилались живописные леса, змеились реки, поблескивали озёра, а на горизонте манили заснеженные пики гор.
Я взяла на себя роль миротворца. После нескольких предложений по рассадке (пришлось уступить моё собственное место) конфликт был исчерпан, и вскоре все уютно устроились в своих креслах, предвкушая путешествие.
Погрузка вещей и припасов была закончена ещё во время лекции, но Виктор возился с планшетом, скрупулезно проверяя, что всё загружено и в правильном порядке.
Всех ребят распределили по разным базам, которые находились друг от друга за сотни километров, поэтому от продуманной логистики зависело, как быстро мы окажемся на местах и наконец-то сможем отдохнуть.
Коммуникатор завибрировал, обозначая, что кто-то прислал мне персонализированное сообщение в общем чате. Я подняла руку и взглянула на экран. Это были самые торопыги — мальчишки-биологи, от которых во время дороги шуму было как от всех вместе взятых.
«Юлия, когда мы уже полетим?»
Мои пальцы пробежали по клавиатуре: «Когда Мистер Сейф убедится, что всё в порядке» и кинула в них наклейку с анимированным старинным сейфом. Чернёный квадрат сурово смотрел на зрителей и вращал свой нос-замок, открывая и закрывая дверку-пузико, чтобы убедиться, что всё поблёскивающее золотишко на месте.
Чат снова обвалился хохотом и лавиной смайликов.
«Юлия, Мистер Сейф это его прозвище?» — прилетело мне от Натали.
«Угу. Просто расслабьтесь, он пока не проверит, не успокоится. Учтите, если он что-то забудет, то это вы останетесь без припасов и расходников», ухмыляющийся смайлик с двигающимися бровями.
Дети принялись упражняться в остроумии, закидывая чат зомби-смайликами и паникёрскими наклейками «Мы все умрём!»
«Геологи если я забуду детали к вашему вездеходу, будете копать образцы вручную», смайлик лопата, смайлик
со злодейской ухмылкой — как гром среди ясного неба в чат прилетел ответ куратора.«НЕЕЕТ!» — капсом заорали студенты-геологи, под громкий хохот остальных.
— Я спущусь, проверю, как он там, — сказала я Натали, которая устроилась рядом со мной, и девушка кивнула в ответ.
Я миновала узкий коридор, прикоснулась к панели, и дверь, ведущая в грузовой отсек со слабым шипением уехала вбок. Спустившись, я оказалась в филиале главного хранилища кураторской базы. Помещение было заполнено разнообразным оборудованием: от лабораторных реактивов и компьютеров до беспилотных аппаратов и контейнеров для образцов, водные и воздушные фильтры, медикаменты и медицинское оборудование, запасные батареи, аккумуляторы, генераторы и топливо… Я даже увидела кассеты военного образца с сжиженным кислородом в самом дальнем углу. Боже, это-то то кому может понадобиться на поверхности планеты?
— Как там? — не отрываясь от планшета, спросил куратор.
— Каждый год одно и то же, — я пожала плечами. — Это же студенты.
— Господи, Юля, — выдохнул Виктор, — пожалуйста, присмотри там за меня, чтобы ничего не разнесли. Скажи детям, что вылет через двенадцать стандартных минут.
— Так точно, — я козырнула.
— И включи им презентацию по безопасности полёта! — донеслось мне в спину.
Обещание скорого вылета всех немного успокоило, зато, когда я вывела на экраны очередную презентацию, это вызвало всеобщий стон.
Я села на своё место и наконец-то смогла проверить коммуникатор. От родителей пока ничего не было, но они люди не только занятые, но и увлечённые. Ещё позавчера я прислала им письмо, что выехала, и мне практически тут же пришёл ответ, что они меня ждут. Я перечитала их письмо и невольно улыбнулась. Как же я соскучилась…
Я тронула клавиатуру, посылая сообщения семье — родителям и копию старшему брату: «Погрузились во флаер, буду на базе через несколько часов». Я не ждала мгновенных ответов. На Церере только начинался день, а у учёных много дел, думаю, если не за завтраком, так за обедом родители мне ответят. Мой брат Марк служил рейнджером в космофлоте Деметры, там тоже не приветствуют общение по личным коммуникаторам в служебное время.
Виктор вернулся, оглядел на нас и закончил с проверкой системы. Его «птичка» и правда впечатляла — антигравитационные установки работали настолько тихо, что взлёт мы почувствовали только по тому, как пейзаж за окном начал уплывать вниз. Зная, что флаер оснащён передовой навигацией и может лететь автономно, ориентируясь по спутникам, я позволила себе откинуться в кресле. Даже в самых труднодоступных уголках планеты мы были в безопасности.
Я откинулась на мягкое кресло, наслаждаясь прохладным кондиционированным воздухом. Панорамные окна открывали захватывающий вид на серебристо-зеленые леса Цереры. Легкая вибрация уже включённых двигателей убаюкивала, и я почувствовала, как напряжение долгого дня постепенно отпускает меня.
Теперь можно отдохнуть. Я запустила на своём коммуникаторе недосмотренную в университетском общежитии недавно восстановленную трагедию Софокла «Одиссей», о том, как хитроумный герой спасся от циклопа.
Помню, как папа любил рассуждать о том, что делает учёного настоящим исследователем. По его убеждению, наука не терпит узости мышления — чем шире кругозор, тем глубже понимание мира. Особенно он ценил театр. «Представь,» — говорил он мне, — «каждая пьеса — это новый взгляд на реальность, новый способ понять человеческую природу. А разве не этим мы занимаемся в науке — пытаемся увидеть невидимое, понять непонятное?»