Церера
Шрифт:
А потом была только тьма…
Интерлюдия: Долги
Семь лет назад
Запах гниения.
Такой же тяжёлый и удушающий, как в комнате с разлагающимся трупом. У него были подобные дела ещё в рейнджерском корпусе — неопознанные тела, нелегальные поселенцы, которых убил вакуум или другие… хм… явления… Но от живых людей он никогда не ощущал подобного смрада.
После практически безлюдной и тихой Цереры, Деметра воняла. Подавляла волнами запахов, забивала каждый вдох.
Мужчина
Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от тошнотворного амбре, исходящего от служителей Фемиды. Как они сами этого не чувствуют? Как можно существовать в этой вони? Сладковатый душок разложения пропитал, казалось, сами стены здания суда.
А его бывшая… От неё теперь несло так же мерзко. А ведь когда-то её запах сводил его с ума — свежий, чистый аромат молодости и нежности. Как же она изменилась.
Он прикрыл глаза, вспоминая их первую встречу. Она работала в маленькой кондитерской недалеко от космопорта. Он тогда ещё служил в рейнджерском корпусе и частенько забегал за свежей выпечкой перед дежурством. От неё пахло ванилью, корицей и мускатным орехом. Такой тёплый, домашний аромат…
— Наша бабуля снова за своё? — прошептала она ему на ухо, когда постоянная клиентка в сотый раз переспрашивала состав пирожных. — Эта старушка каждый день говорит одно и то же, а потом покупает один эклер.
Он тогда улыбнулся и кивнул:
— Наверное, ей просто одиноко.
Бывшая засмеялась, и её запах стал ещё слаще.
Коммуникатор снова завибрировал. Пятое сообщение за сегодня, и все от коллекторов. Он даже открывать не стал — и так ясно, что там. Стервятники уже пронюхали про решение суда. Видимо, кто-то из их информаторов дежурил в зале заседаний.
Мужчина медленно спускался по ступеням, сжимая в руках документы. Каждая строчка в них была как удар под дых. Половина долгов. Он должен выплатить половину её грёбаных долгов! Той самой половины, о существовании которой даже не подозревал, пока не пришла повестка в суд.
А ведь он правда не знал. Откуда бы? Четыре месяца на Церере, два на Деметре — такой был график. Она всячески его поддерживала, настаивала не бросать службу, при этом отказалась отправиться с ним. Обещала открыть своё дело.
— Милый, это же такие деньги! — говорила она. — У нас будет стабильный доход. Ты только представь — своё кафе!
Как же. «Стабильный доход».
Как он вообще купился на это?
…И её запах начал меняться… Это случилось не сразу. Сначала в нём появились кислые нотки — она начала нервничать, когда дела пошли не так. Потом — горечь разочарования. А после… После от неё повеяло чем-то химическим, искусственным. Как от фальшивых духов, пытающихся скрыть истинную вонь.
— Милый, — говорила она тогда, — это отличная возможность! Небольшое кафе в центре, своё дело… Разве ты не хочешь, чтобы я развивалась?
Он хотел. Конечно, хотел. Но эти кредиты…
— Не волнуйся, — шептала она, обнимая его. — Я всё просчитала. Через год мы окупимся, вот увидишь.
Но что-то пошло не так. Кафе не приносило прибыли,
долги росли, а её запах становился всё более едким, болезненным. А потом она начала брать новые кредиты с его доверенностью, чтобы погасить старые. Его счёт был вычерпан до дна.Первый кредит она взяла, когда он был в очередном вылете. Второй — тоже. А потом пошло-поехало… Он узнал обо всём, только когда она не смогла сделать очередной платёж.
Коммуникатор снова дал о себе знать. На этот раз сообщение было с незнакомого номера:
«Уважаемый клиент! Информируем вас, что ваша задолженность перед „Деметра-банком“ передана в работу коллекторскому агентству „Цербер“. Просим связаться с нами в течение 24 часов для обсуждения условий погашения».
«Цербер», значит. Он знал об этих ребятах. Говорят, они специализируются на «особо сложных» случаях. Те ещё твари, если верить слухам.
А ведь он честно служил. Рисковал жизнью, гоняясь за пиратами и контрабандистами. Ловил преступников, обеспечивал безопасность колоний. Даже медаль имел — за операцию у Харона. Теперь вот приглядывал за учёной братией, не позволяя увлекающимся натурам забыть о насущном.
Но кого это теперь волнует? Суд постановил — значит, плати. Неважно, что ты не брал этих денег. Неважно, что даже не знал о кредитах. Ты был её мужем? Был. Доверенность дал? Дал. Значит, отвечаешь по полной.
А она… Она просто объявила себя банкротом. И всё. Спишут долги через год, и гуляй — нового дурака ищи. А с него будут драть три шкуры, потому что у него есть официальный доход.
Потому что он, видите ли, честный человек.
Коммуникатор снова завибрировал. Теперь уже звонок — и снова незнакомый номер. Он раздражённо отключил аппарат. Хватит. Насмотрелся уже на эти цифры с минусами…
Что ж, раз система считает это справедливым… Раз его служба родине ничего не стоит… Что ж. Придётся как-то решать проблему. И к чёрту уже эту честность — она до добра не довела.
На душе стало горько. Он поправил форменный китель — возможно, последний раз. Потому что если не найдёт денег в ближайшее время, придётся продать и его тоже.
Алкоголь должен был заглушить эти мысли. Он толкнул дверь ближайшего бара, надеясь хоть ненадолго избавиться от преследующих его запахов. Вместо этого его накрыло новой волной — застарелый пот, табак, дешёвое пиво, блевотина. Но это было лучше, чем смрад суда.
Он заказал виски и уставился в стакан, когда знакомый голос окликнул его:
— Никак не ожидал встретить тебя здесь! Сто лет не виделись!
Мужчина поднял голову. Рядом стоял его старый сослуживец, улыбаясь так, будто они расстались только вчера. От него пахло… странно. Опасно. Как пороховая гарь и машинное масло.
— Том? — он попытался улыбнуться в ответ. — Какими судьбами?
— Дела, — Том подсел к нему, махнув бармену. — А ты как? Выглядишь паршиво.
— Развод, — коротко ответил он, поднимая стакан. — И долги.
— Вот как, — протянул Том. Его запах стал острее, агрессивнее. — Большие долги?
— Достаточно.
Том понимающе кивнул:
— Знаешь, у меня, возможно, есть для тебя работа. Небольшая подработка…
Мужчина вдохнул полной грудью. От Тома теперь исходил отчётливый запах пороха — так пахнут неприятности. Большие неприятности.