Церковная старина в современной России

Показателен с точки зрения отношения патриархии к культуре конфликт вокруг храма Живоначальной Троицы в Останкино, построенного в 1677–1683 гг. в стиле «нарышкинского барокко» на средства князей Черкасских в их вотчине [319] . К 1991 г. храм был отреставрирован и являлся частью Государственного музея-усадьбы «Останкино». К этому времени, не без участия тогдашнего сотрудника музея Бориса Михайлова, здесь сложилась претендующая на храм община. 2 апреля 1992 г. премьер Москвы Ю. Лужков подписал распоряжение № 804-рп о передаче храма в пользование религиозному обществу. При храме тут же было организовано подворье Оптиной пустыни во главе с иеромонахом Феофилактом (Безукладниковым), и о приходской жизни уже не было и речи. Однако памятник такого уровня, несомненно, являлся федеральной собственностью, что и было подтверждено президентским Указом 20 февраля 1995 г. В силу этого повторно, 14 июля 1997 г., распоряжением № 988-р премьер Виктор Черномырдин отдал храм в бессрочное и безвозмездное пользование Русской Церкви, в соответствии с «принятыми предложениями» правительства Москвы и Минкультуры России. Минкультуры вместе с Госимуществом было поручено в месячный срок передать здания, предусмотрев порядок и условия использования их как памятника.

319

Лебедева Е. Центр добротолюбия без любви // Московские новости. 1995. 21 мая; Бабасян Н. Плитка «кабанчик» для храма. Церковь борется с музеями за их имущество // Новое время. 1998. № 20.

Еще в 1995 г. подворье попыталось получить в свое распоряжение землю вокруг храма, на которой располагался заповедный парк музея-усадьбы, где, в частности, находились реставрационные мастерские. В нарушение интересов учреждения культуры в данном случае такое право было получено. В январе 1996 г. правительство Москвы приняло постановление о передаче под подворье гектара земли. Дирекция музея пыталась оспорить решение мэрии в арбитражном суде, однако успеха не имела. Уже 5 мая 1998 г. помещение мастерских было взломано сотрудниками игумена Феофилакта. Мастерские прекратили свое существование.

В 1997 г. настоятель подворья вторгся и в сферу культуры — ликвидировал редчайший чин философов в иконостасе из-за его якобы несоответствия православному мировоззрению [320] . Изображения на тумбах под иконами нижнего ряда представляли Орфея, Истоика, Фулидоса и Аполлона — христиан до Христа, которые, согласно представлениям XVI в. об античной истории, пророчествовали о пришествии Мессии. Подобные изображения на золоченых церковных дверях были известны в Успенском храме Московского Кремля и Троицком соборе Ипатьевского монастыря. Пол храма был устлан плиткой типа «кабанчик», обычно применяемой в общественных туалетах. Разрушение исторического облика храма нашло себе полное оправдание в устах «церковных искусствоведов». Иерей Борис Михайлов говорил о ренессансном, чуждом Православию, происхождении этих изображений, выполненных в грубой манере, да еще и в профиль: понадобилось обновленное и зоркое православное видение игумена Феофилакта, чтобы исправить ошибку предшественников. Директор музея Геннадий Вдовин назвал происшедшее примером «клерикальной цензуры» и самомнением настоятеля, полагающего, что именно ему явлена суть Православия в отличие от наших предков, косневших во мраке невежества.

320

Ситников М. «Чин философов» и «кабанчик» // Русская мысль. 1997. № 4196; Останкинская переписка // Русская мысль. 1997. № 4202.

Похожий конфликт развернулся и вокруг храма Всемилостивого Спаса, являющегося частью Государственного музея керамики и Музея-усадьбы «Кусково». 7 июня 1908 г. священник Спасской церкви с. Кусково Александр Смирнов, «вникая в религиозные нужды прихожан», просил графа Сергея Шереметьева как владельца села разрешить каменную пристройку к летнему храму XVIII в. и согласиться на превращение его в зимнюю церковь. Граф с этим не согласился, поскольку церковь была домовой, однако был готов ходатайствовать о постройке нового храма и даже выделить для этого землю. 30 сентября 1992 г. Управлением юстиции Москвы при этом храме была зарегистрирована новая община. Еще в 1998 г. у директора музея Елены Ерицян были добрые отношения с трагически погибшим впоследствии священником Игорем Чехариным. Однако 22 ноября 2000 г. патриарх Алексий (Ридигер) подписал указ № 6002 о назначении сюда протоиерея Бориса Токарева с поручением ему совершения богослужений в воскресные и праздничные дни и задачи нормализации отношений с музейным руководством.

5 апреля 2004 г. замминистра культуры Леонид Надиров обратился к руководству музея с просьбой разрешить общине ночную пасхальную службу для ограниченного количества прихожан — до 70 человек. Этот вопрос уже обсуждался на встрече министра и патриарха 29 марта. Однако уже 8 апреля протоиерей Б. Токарев просит директора дополнительно разрешить еще несколько служб на Страстной и Светлой седмице. Этого не произошло, и уже 16 мая община направляет письма Президенту и патриарху о передаче ей храма в безвозмездное пользование. Одновременно богослужения были превращены в способ психологического давления — всенощные бдения 27 августа и 20 сентября были проведены общиной на улице.

3 ноября патриарх подписал письмо мэру Ю. Лужкову в достаточно резких выражениях: «Конфликтная ситуация между директором и приходом вынуждает просить Вас об оказании незамедлительной помощи по передаче общине здания храма, колокольни, а также строения, необходимого для нужд причта». Елене Ерицян приписывался стиль командно-административного вмешательства в дела прихода, заключающийся в ограничении числа богослужений и количества свечей, запрете на требы и внесение в храм дополнительной литургической утвари. Поскольку ключевое хозяйство оставалось у музея, то «двери открываются и закрываются с подчеркнутым недоверием к клиру». Предстоящий ремонт вызовет прекращение богослужений на длительный срок. Патриарх предлагал решить проблему по образцу Царицыно и Останкино, где часть строений и земля были закреплены за приходами, что исключило возможность дальнейшего конфликта с музеем.

29 декабря московский мэр в ответном письме справедливо указывал московскому епископу, что домовая церковь никогда не была приходской и что не стоит разрушать целостность ансамбля. Выход из ситуации был связан с заключением соглашения о совместном использовании храма на основе патриаршего указа 2000 г. о службах в воскресные и праздничные дни. 5 апреля 2005 г. патриарх вновь пишет мэру. Как и в прошлый раз, письмо было составлено самим Борисом Токаревым или его окружением. Здесь вопреки фактам утверждалось, что храм был приходским, а в общую храмовую площадь, доведенную до 110 кв. метров, включалось и пространство алтаря. На самом деле эта площадь составляла 53 кв. метра. К тому же патриарх сообщал, что в 2002 г. он якобы издал новый указ о совершении в храме всех чередных богослужений и треб, который, однако, остался неизвестен музею.

К этому времени, 21 января 2005 г., Управление пожарной охраны МЧС уже указало дирекции музея на грубые нарушения правил пожарной безопасности при проведении служб протоиереем Б. Токаревым и запретило богослужения в храме. 30 марта 2005 г. Е. Ерицян сообщила в Комитет по культуре Москвы о самоуправстве прихода, грубо нарушающего музейные правила: 20 марта протоиерей с сотрудниками взломал и открыл западную дверь церкви, впустив внутрь дополнительно более 100 человек. Общиной было предпринято неоправданное изменение интерьера храма — безвкусные коврики и полотенца превратили усадебную церковь в провинциальную божницу; в адрес музейных сотрудников раздавались оскорбления и угрозы. 29 апреля музейный коллектив обратился к патриарху с просьбой вмешаться в ситуацию. В письме сообщалось о недостойном поведении протоиерея Бориса Токарева, об отсутствии нормальной приходской жизни и общинного самоуправления, об использовании храма в целях личного обогащения и о дестабилизации работы музея в результате этих действий. Все обращения были оставлены патриархом Алексием (Ридигером) без ответа.

Одновременно вскрылись правовые нарушения, касающиеся регистрации общины 31 мая 1999 г. на юридический адрес музея без его согласия, а 31 августа 2001 г. Москва зарегистрировала права собственности на усадебный храм, несмотря на то, что он принадлежал Федерации. Тем временем в начале 2005 г. протоиерей Б. Токарев подал в федеральное агентство документы на передачу храма в безвозмездное пользование приходу. Замруководителя Росимущества Д. Аратский дважды, 14 февраля и 18 апреля 2005 г., писал в Роскультуру, требуя согласования передачи. ФАКК отказывалось согласовывать это деяние, так как не было целого ряда необходимых документов, в частности, согласия музея, заключения органа охраны о возможности передачи, проекта охранного договора и акта технического состоянии памятника. Отсутствие такого количества необходимых бумаг наглядно демонстрировало, как агентство относится к подготовке документов. Однако Росимущество настаивало на незаконности пребывания московского музейного учреждения на федеральном памятнике. В письме были четко расписаны ролевые функции агентств: Росимущество решает вопрос принципиально и рассматривает соответствие документов требованиям законодательства, а за Роскультурой остается обязанность согласования решений, принятых Росимуществом. Повторялась история с Ипатьевским монастырем в Костроме, однако московский музей, в отличие от провинциального, было не так-то просто выкинуть из занимаемых помещений. Конфликт усадьбы Кусково с усадьбой Офросимовых, где с 1943 г. располагается патриархия, вошел в затяжную стадию. Для его решения, судя по всему, была привлечена и Счетная палата РФ, которая в апреле 2007 г. завершила проверку музея, выявив, по сообщениям в прессе, ряд финансовых нарушений со стороны директора. Елена Ерицян продолжает оставаться директором усадьбы, однако о продолжении музейно-приходского конфликта более не слышно.

Одновременно обострился конфликт вокруг церкви Троицы в Никитниках (1631–1634), где сохранились росписи Симона Ушакова. Приход был зарегистрирован 23 июня 1999 г., однако распоряжением Минимущества № 223-р от 17 июля 2000 г. сам храм был передан в оперативное управление Государственному Историческому музею. 25 февраля 2000 г. расширенное совещание по вопросам реставрации здания отметило, что оно находится в состоянии прогрессирующего разрушения, создающем угрозу для прихожан. Было решено, что после завершения реставрации храм может быть использован для музейного показа и разовых богослужений по образцу соборов Московского Кремля. Однако 20 сентября 2000 г. реставрационная комиссия отметила, что ситуация продолжает усугубляться регулярным проведением богослужений, разрешенных директором ГИМа и не санкционированных никаким соглашением, а в Никольском северном приделе сделан склад бытовых предметов. Реставрация иконостаса была признана возможной только при демонтаже икон.

17 сентября 2001 г. протоиерей Арсений Тотев подписал с музеем договор о совместном использовании храма. За ГИМом оставались контроль и меры по обеспечению сохранности памятника, а также коммунальные расходы и определение порядка реставрационных работ. Приходу в безвозмездное пользование для проведения богослужений предоставлялся основной объем храма по выходным дням и церковным праздникам. Помещение северной пристройки передавалось общине для служебных нужд с возможностью впоследствии пробить здесь дверной проем после согласования с московским Управлением по охране памятников. Однако фактически директор музея Александр Шкурко дал настоятелю устное разрешение на проведение служб, не ограниченных графиком, на что и было указано реставрационной комиссией в 2000 г. Договор лишь фиксировал установившийся порядок вещей.