Чадо от профессора

Ксюшу нам пришлось сдавать вдвоём. Ведь я обещала, что если Костя ещё раз приедет, то проводит ее прямо в сад. И если до этого он несколько дней не выходил из нашей тесной квартирки, так как болел, то теперь уважительные причины закончились.

Но и Ксюша не обманула. Она действительно не стала плакать, когда уходила в группу. И мотивировала этот феномен так:

— Так ведь я плакала, потому что боялась, что ты одна остаешься. А теперь ты не одна.

С лучезарной улыбкой помахала нам рукой, и стала громогласно оповещать других детей, что сегодня она пришла с папой. А я сбоку-припёку. Ладно, папина популярность тоже рано или поздно угаснет.

Усмехаясь, сажусь на переднее сиденье чёрного, наглухо затонированного внедорожника. Ей богу, будто он не ректор, а бандит какой-то.

Моя рука тут же оказывается в плену сильных пальцев. Поворачиваюсь к Косте и замечаю на его губах примерно такую же задумчивую улыбку.

— Чего? — интересуется он.

— А ты? — ещё шире улыбаюсь я.

Он подтягивает мою руку в своей к губам. Целует мои пальцы:

— Сам не знаю. Кажется, это просто счастье вынуждает улыбаться. Я и подумать не мог, что может быть… вот так, — почему-то осекается.

Отворачивается к окну и прочищает горло. Я понимаю. Сама в такой же болезненной эйфории.

Костя нажимает на кнопку, и машина начинает утробно рычать. Осторожно выезжаем с парковки у сада.

— Сколько пар у тебя? — спрашивает, вырулив на дорогу.

— Две.

— Хмм… А прав не появилось случайно?

— Нет, — усмехаюсь я. — Да и зачем они мне? Я на этом звере, ещё и по Москве, ездить не намерена.

— Значит, такси возьмёшь.

— Глупости. Я могу сама о себе позаботиться…

— Я уже понял, что ты можешь. Обойдёмся без дальнейших демонстраций. Отныне о вас забочусь я. И завязывай уже отстаивать свой авторитет на каждом шагу. У тебя все равно ничего не выйдет.

— Почему это? — усмехаюсь я. — У меня-то в этой семье опыта побольше и…

— Глава сменился. Можешь свой опыт отложить на полочку и выдавать порционно и исключительно в рекомендательной форме.

— О, как скажете, господин ректор, — я усмехаюсь с его сосредоточенного лица.

— Ты не рассказала, что там с бабушкой? — неожиданно спрашивает Костя.

Тяжело вздыхаю:

— Я же тебе ещё тогда говорила, что она не очень здорова. Долго понять не могли. Потом диагностировали… — замолкаю, заметив, как большая рука сжимается на руле. — Кость, ты чего?

— Я понять не могу, — слышу, что злится, слова буквально просачиваются сквозь сжатые зубы, однако пальцы, что все еще сжимают мою ладонь, принимаются осторожно поглаживать кожу. — Неужели я настолько тебя обидел, что даже оказавшись в полной ж…

— Ты ведь не хочешь прямо сейчас об этом говорить, — одергиваю я мужчину, будучи сама не готова к тяжелому разговору. Не так.

Он нервно выдыхает. Поворачивается к боковому окну, пока мы стоим на светофоре. Видимо с мыслями собирается.

— Кость, — тихо бормочу я, и, придвинувшись к мужскому плечу, кладу на него голову, — мы же договорились. Все осталось в прошлом.

Ещё один резкий выдох. Светофор переключается на зелёный. Костя поворачивается, мельком целует меня в макушку, и трогается с места. Прикрываю глаза от удовольствия.

— Ой, Кость, — спохватываюсь, когда мы уже подъезжаем к универу, — куда ты едешь?

— Так в универ же, — непонимающе подтверждает мои догадки Костя. — Чего всполошилась?

— Останови сейчас же! — требую я. — Мы ведь не можем явиться туда вместе!

— Глупости. Пока мы внутри машины, нас никто не увидит.

— Рано или поздно мне же придётся выйти?

— Даже если так, нас уже точно кто-то мог видеть вместе.

— Ну, то можно спихнуть, якобы ректор великодушно помог немощной студентке. А вот если мы утром вместе приедем…

— То я тоже помог немощной студентке, — Костя смеётся, а мне вот не до смеха.

— Чем интересно?

Игнорируя мой протест, Костя паркует машину на площадке у главного корпуса. Дергает ручник, и поворачивается ко мне:

— Уже забыла? — его губы оказываются в опасной близости от моих. — Удовлетворяю потребности одной конкретной мамочки.

Скептически выгибаю бровь:

— Нет, это ты забыл. Там было о матери-одиночке.

— Но ты же больше не одиночка. Однако потребности остались.

— Костя, — выдыхаю я напряжённо, прикрывая глаза, когда по моему обнаженному колену проходится сильная ладонь, — на пары же…

— Я уже соскучился, — шепчет он.

Ощутив его губы на своём бедре, резко открываю глаза и в панике осматриваюсь:

— Костя, ну не на парковке универа же? — упираюсь рукой в широкое плечо, но оттолкнуть сил не хватает.

Он подхватывает мои ноги и закидывает ступни на руль:

— А почему нет? — хрипит он, и до меня вдруг доходит, что он вовсе не шутит.

— Костя, — выдыхаю я, когда он напирает на меня, — так нельзя… Нас же кто-то увидит!

— Никто не увидит, — он целует мою шею и мозги плавятся. — Стёкла в ноль закатаны.

Кто-то из нас должен мыслить здраво. И, похоже, это точно будет не он. Что четыре года назад — я радела за его репутацию больше, чем он сам, что сейчас…

— Подожди вечера, — мямлю я, чувствуя, как мое тело отказывается ему сопротивляться.

— Я сегодня не смогу приехать, — выдыхает он обречённо, явно остывая.

Да тут и меня отрезвило. Я-то думала…

— Почему? — нетерпеливей, чем хотелось бы, спрашиваю я.

Костя немного отстраняется, и заглядывает мне в глаза:

— У меня важная встреча на вечер назначена. Нужно поскорее разобраться с кое-какими делами, — прихватывает меня за подбородок и коротко целует в губы.

— Ладно, — сдаюсь я, не желая его допрашивать. Хотя внутри все переворачивается от недоверия.

Стоп-стоп. Не накручивай себя. Вполне вероятно он просто хочет собрать вещи, чтобы переехать к нам? Это было бы здорово. А может и вовсе сюрприз какой задумал? Вот приедет вечером с вещами и…

— Завтра осенний бал, — вдруг говорит Костя. — Пойдёшь?

Теряюсь, от неожиданной смены темы:

— Н-не знаю… нет. Что я там забыла? Да и там все мероприятие начинается после пяти. И куда я Ксюшу дену? Нет уж.