Чадо от профессора

Поднимаю взгляд, и замечаю Олесю, что тащит поднос полный еды. А рядом с ней подтянутая блондинка, что на ходу в сумочке ковыряется. Видимо это и есть ее Соня.

— Обморочная, знакомься! — весело кричит Олеся. — Это моя Софка.

Подходит и опускает поднос на стол, начиная выставлять передо мной еду.

— Приятно познакомиться. Я — Лера, — бормочу, помогая Олесе.

Блондинка наконец отрывается от своей сумочки. Поднимает на меня голову. Кивает. Усаживается напротив. А я столбенею.

Чувствую, как огромное помещение столовой почему-то начинает на меня давить.

Душно.

Не помню, что нужно делать, чтобы вдохнуть…

Конечно, я узнала ее. Страшнейшая катастрофа в жизни обычно помнится ярче всех прочих воспоминаний. К сожалению.

Она — то прошлое, что я хотела забыть…

И все началось с чертового шкафа на кафедре математики.

В тот день, выслушав откровения Костиного друга, и дождавшись, когда кабинет опустеет, я наконец выбралась из своего удушающего плена.

Мне необходимо было немедленно поговорить с Костей. Понятно, что я не дура, чтобы вот так поверить каким-то сплетням и из-за этого порвать отношения с любимым. Нет, это не про меня. Пытливый ум требует ответов! Немедленных!

Так как Костя написал сообщение, что у него в квартире что-то случилось, я не задумываясь помечалась туда. Мне было неважно что он мне скажет. Правда вся эта ерунда со спорами или нет, называл ли он меня серой мышкой или нет! Я готовилась поверить всему, что он скажет!

Если бы сказал, что все это ложь — значит, так оно и есть! Сказал бы, что так и было, но сейчас все изменилось — приняла бы! Сказал бы, что наши отношения с самого начала и по сей день глупая шутка — смирилась бы…

Выскочила из такси и помчалась к подъезду. Прямо перед моим лицом какой-то дедуля открыл тяжелую железную дверь и я, не помня себя, помчалась по лестнице.

Помедлила лишь секунду перед дверью в квартиру Кости. Пригладила растрепавшиеся волосы и попыталась восстановить дыхание. К черту! Нет сил ждать!

Нажимаю на звонок. Тишина. Может не работает?

Стучу, как безумная. И наконец слышу, как щёлкает замок.

Дверь отворяется. И я теряю дар речи.

— Ну, че надо, полоумная? — на меня негодующе смотрит симпатичная девушка с мокрыми волосами. — Пожар, что ль?

Мой взгляд недоуменно скользит по ее фигуре.

Придерживая одной рукой дверь, второй она сжимает на груди полотенце. За которым явно виднеется приличный живот…

— Так и будем стоять? — нетерпеливо спрашивает она.

— Простите. А Костя… дома? — выдавливаю.

— Нет его, — резко отзывается девушка.

Нет-нет… Должно быть, я что-то напутала? Может не та квартира?

— Б-барсов? — выдавливаю я.

— Барсов. Не дома, — диктует она мне, едва ли не по слогам как слабоумной. — Все?

Я что-то не так поняла… Это точно. Костя не мог. Может и поспорил, но не…

— М-можно узнать, — выдавливаю я, — а вы кем ему приходитесь?

Девушка закатывает свои светло карие глаза:

— Единственная постоянная женщина в его жизни! София. Барсова. Ещё вопросы?

Тогда-то я и попросила Владьку разыграть весь этот спектакль перед окном. Знала, что он приедет. Чувствовала, что смотрит. И сердце от боли разрывалось. Как он мог?!

В том, что его чувства ко мне не были подделкой, я не сомневалась. Невозможно так сыграть. Но делать меня своей любовницей, при беременной жене, которая очевидно примчалась из Москвы, дабы проверить своего благоверного…

Такой грязью я себя тогда почувствовала. И никакая любовь не могла заставить меня забрать отца у не рождённого ребёнка.

Однако уже скоро я узнала, что одному невинному ангелу все же суждено расти без отца…

Боже, что было с ба, когда мне пришлось признаться ей… Она требовала, чтобы я сказала ей кто отец, отхлестала меня ремнём, клялась из дома выгнать.

Наверно и выгнала бы. Да только когда результаты ее анализов пришли, она остыла.

Сели на кухне над бумажками этими, и обе непониманием что делать. И откуда она только берётся онкология эта?

— Спасибо, — выдавливает вдруг.

А я на неё взгляд недоуменный поднимаю.

— Хоть из-за твоей дурости успею правнука понянчить.

И заплакала. И я заплакала. У меня же кроме неё никого больше не осталось. Сколько бы не было между нами непонимания, она — самый родной мой человек.

Понянчить так и не удалось. Смотреть — смотрела. А подниматься с кровати уже не могла.

Так у меня получилось сразу два ребёнка: стар и млад.

Так что про Костю и вспомнить некогда было. Разве что ночами. Когда плакала в подушку, обнимая его чертов шарф, задыхаясь в безмолвном крике…

— Ну, рассказывай, Барсова, — врывается в мое сознание голос Олеси, уже не кажущейся мне такой дружелюбной. — Что там малым в итоге? Аллергия или все-таки ветрянка?

Девушки уже закончили обед, тогда как я так и не притронулась к своей порции.

— Аллергия, — кивает София Барсова, дожёвывая. — Новая домработница по незнанке добавила кондиционер для стирки к его одежде. Вот его и высыпало. Бесит! Не понимаю, чем Костю предыдущая не устроила? Он дома день через день появляется, но влезть обязан.

Вздрагиваю, услышав до боли знакомое имя.

— Кстати, как там наш ректор поживает? — заговорщически шепчет Олеся. — Он случайно не планирует завтра ректорских стипендиатов объявлять?

— Да откуда я знаю! — возмущённо восклицает София. — Он уже несколько дней домой не заявлялся.

Прячу дрожащие руки под стол:

— П-прост-тите, — поднимаюсь со стула, чувствуя, как ноги подкашиваются. — Мне п-пора.

Пячусь, едва, не путаясь в ногах. Разворачиваюсь и, стараясь не бежать, выхожу из столовки.